— Так ведь больше тут и не ходил никто. — удивился безымянный дух. — Ну, вот вы ещё сегодня. Где же нам врагов искать?

— Они вас сами найдут, — уверил его я. — Это вам, друзья, очень повезло, что их ещё не было. Вот смотри: нежить любая — враг страшный и лютый, границу переступить она не должна. Нечисть тоже, но не вся, а лишь та, что печать зла на себе носит, да и к остальным тоже подходить нужно с большой опаской и с разбором. Если она хозяйку вашу не признаёт, если своей жизнью живёт, то зачем она здесь нужна?

— Ого, — выдохнул потрясённый дух, — нежить? Нежить враг, да!

— Мало того, — выдавал я дальнейшие целеуказания, — люди, гномы, эльфы и прочие носители разума, что явятся сюда как гости незваные, тут тоже без надобности. Но здесь осторожно надо, тут нужно с разбором и выдумкой подойти да смекалку проявить.

— Научишь? — высунулся от нетерпения из веника он. — Научи, старший!

— Научу, конечно, — успокоил я его, хотя чему учить сейчас буду, и сам не знал. — Только ты расскажи мне, чего ты уже умеешь, чем тебя природа наградила? К чему у тебя и у всех остальных талант?

— Чужих издали чувствуем, — после недолгого молчания признался он. — И своих тоже, переговариваться можем, тоже издаля. Прячемся хорошо, бегаем быстро. Двигать можем, вертеть, рвать и соединять.

— Поподробнее, — попросил я его, — насчёт двигать и прочее, а то как-то уж сильно туманно. Куда и кого?

— Как мы есть духи дорог наполовину, — оглянувшись на своих, начал признаваться дух, — вот её и можем… того-этого. Только немножко, и с дорогой этой, на которой сидим, нам никогда не совладать, а вот тропинку лесную запросто. Но тоже немножко.

— Очень интересно, — задумался я над этими неожиданными талантами, — а зачем?

— Ну… — задумался он над применением своего дара и перешёл к конкретным примерам, — вот бежит лось дурной по тропинке. А я не хочу, чтобы он здесь бежал, например. Вот я эту тропинку ему и поворачиваю.

— Да ладно! — восхитился я, — и работает?

— Не всегда, — вздохнул тот, — лосям пофиг, они ж дурные. Ломятся по кустам напролом, тропинок не разбирают. И лисы, и зайцы тож. Но те больше на нюх и на звук бегают, и нас чуют, дикие же совсем, чтоб им провалиться. Почтения от них вовек не дождёшься.

— Понятно, — даже почесал в затылке я, тут требовалось крепко подумать, но думать придётся именно что в процессе, — а вот меру талантов твоих я пока измерить и определить не могу. Сырой ты ещё и дикий, как те же лисы с зайцами. Надо бы облик тебе придать, именем наделить и вообще придумать, кто ты с друзьями такой, научить чему-нибудь, а потом уже и к делу приставлять.

— Ты можешь, — после краткого молчания определил степень моего могущества он, — только ты и можешь. Я согласен.

— А они? — уточнил я, кивнув на окрестные кусты.

— И они тож, — даже не став оборачиваться и что-то уточнять, успокоил он меня. — Не сомневайся, Старший! Тебя-то мы и ждали! Делай!

— Ну, хорошо, — я встал со складного кресла, а то выходило слишком уж как-то по-княжески. Да и не получалось у меня почему-то колдовать во всю мощь сидя, профанацией такое волшебство попахивало. Вновь открывшись для магии и для этого мира во всю ширь, не хуже чем тогда в монастыре или в гостях у Леты, я ощутил тринадцать этих духов перед собой как на ладони, я знал теперь все их желания и силу, все их умения и таланты, а потому без промедления и без сомнения начал:

— Раз вы есть нечисть, ещё не виданная в этом мире, то своей властью и силой своей нарекаю вас отныне и до веку лешими, — мне на ум удачно пришло слово, услышанное недавно от Арчи. — И наделяю вас призванием хранить этот лес и границы его! Хранить, беречь и защищать — вот ваше предназначение под этим небом! Наделяю вас правом быть стражами этого леса, примите и почувствуйте это!

Мне пришлось вытянуть правую руку вперёд и направить её на веник в центре поляны, потому что говорил-то я для всех, в том числе и для Арчи с Оином, но колдовал только над тем самым смелым духом, что сидел передо мной. Тащить всех скопом я бы осилил, конечно, но на грани своих возможностей, да и лишнее это было, лучше уж по одному.

— И нарекаю тебя, — тут я запнулся, потому что обычному короткому имени, как у всех домовых и прочих, этот дух совсем не соответствовал, слишком уж он был мощен и серьёзен. — Василичем! Из рода, — тут я вспомнил, что даже у Кирюхи было отчество и фамилия, — Ольховских! И да будешь ты основателем его!

Веник из веток ольхи, от которого и пошла эта звучная фамилия, разлетелся на мелкие веточки и листочки по всей этой поляне одним коротким движением, а под ним обнаружился сидящий на заднице солидный мужичок примерно по пояс мне ростом. Был он изрядно бородат и обильно волосат, имелись на нём приличные зипун, застёгнутый на деревянные пуговицы справа налево, штаны и лапти, сотканные из примерно того же материала, что и платье Веги, только сильно попроще. Довершал его наряд широкий кушак красного цвета, да посох из ольхи с живыми листьями, больше похожий на дубину. Мужичок сидел в полной прострации, постепенно привыкая к новым ощущениям и сводя глаза в кучу, потом вроде бы начал справляться с собой и первым делом кое-как встал на ноги, опираясь на свой посох. Причём я его не торопил, не гнал и не подхлёстывал, а наоборот, старался успокоить, но он поднялся и поклонился мне, глянув исподлобья неожиданно умными глазами.

— Благодарю! — с достоинством распрямился он, — Старший!

— Как ты? — тут же спросил я у него, раз уж разговор начался, — что чувствуешь?

— Чувствую, что… — мужичок старательно прислушался к себе, поискал какие-то слова, а потом рубанул напрямую, — что Аз Есмь отныне! И это хорошо! Вот я что чувствую!

— Ну, раз уж ты есмь, — Арчи не удержался и влез, его просто распирало от ситуации и молчать он уже не мог, — то иди сюда, Василич, прими угощение, не побрезгуй! Со всем нашим почтением! Не мешай старшему своему!

Я кивком подтвердил приглашение друга и очень воодушевившийся Василич поковылял, разминая ноги и опираясь на посох, в сторону накрытого стола.

— А теперь, — я размял руки в предвкушении волшебства, теперь-то мне уже было понятно, что делать, — ваша очередь! Подходить по одному, каждый со своим веником, к которому дереву кто склонность имеет, тот с тем и подходи! Всем ли всё ясно?

Эта нечисть пищать или ещё как-то радоваться, показывая мне, что всё они поняли и со всем согласны, не стала, а начали они очень организованно и быстро действовать, и вот уже совсем скоро передо мной сидел ещё один рекрут, прикрытый дубовым веником.

— Михалыч! — нарёк его я, — Дубов!

В этот раз магия пошла быстрее и увереннее, и я и он знали, как и что сейчас будет, а потому через несколько минут я уже отправлял новоиспечённого лешего к столу, принять угощение со всем почтением. А потом все эти Кузьмичи и Иванычи, Петровичи и Санычи пошли один за другим, я не заморачивался особо с именами, просто вспоминал по одному механиков в училищном гараже, как раз хватило. Ну и пришлось ещё пару раз обращаться за помощью к Арчи, когда я не мог уверенно опознать то дерево, чьи именно ветки пошли на этот очередной веник, и вот уже передо мной стоял последний из духов.

— Митрич, — вспомнил я самого скандального и желчного гаражного механика, — из рода Рябининых! Будь готов!

— Завсегда готов! — странным образом, вертикально ладонью посередине лба отсалютовал мне тот и поднялся на ноги, ожидая приглашения к столу, но не забыв поклониться со всем почтением. — Старший!

На подгибающихся ногах, едва сдерживая дрожь в коленях, я побрёл за Митричем к столу, где уже царствовал и владел общим вниманием Арчи. По мне, это было только к лучшему, мне-то сейчас самому было лишь бы до раскладного кресла добраться и дух перевести, а вот к разговору не тянуло совершенно. Тем более, это я уже давно признал и с этим смирился, у нашего штатного мага полноценное общение, не смотря на все его шуточки-прибауточки и вообще веселье, выходило лучше, потому что разговаривали с ним все встречные-поперечные почему-то много охотнее.