Восстановленные киборги, разгуливали почти повсюду, поэтому он мог схватить практически любого, кого хотел, и вернуть его в строй, шепнув на ухо несколько слов. Это было похоже на невидимую армию, о которой знал только он. Даже его босс не знал, и он планировал продолжать в том же духе, пока не возникнет необходимость продемонстрировать свою работу.

На данный момент он был бы просто счастлив сообщить о вышедшем из-под контроля киборге, который был убит за убийство последнего, присоединившегося к псевдоспасательной команде, человека.

А после этого он будет работать над уничтожением источника своих бед. Потому, что ОКН была очень недовольна потерей дохода, которую он допустил, когда был обнаружен процесс восстановления киборгов.

***

Сита застонала, проснувшись на боку, одеяло едва прикрывало ее холодное тело, в чем не было ничего необычного. Она вздрогнула и потянулась, глядя на полоску лунного света, проникающую сквозь шторы ее камеры.

Подождите… шторы? В ее камере были решетки, а не занавески. Где она была?

Затем она открыла глаза и огляделась. Она была не в камере и не дома с матерью.

Она повернула голову в сторону и уставилась на гору покрывал рядом с собой на кровати. Она вдохнула, чтобы успокоиться, и одновременно вдохнула остатки запаха его лосьона после бритья.

Кинг… это был просто Кинг.

Вернулись воспоминания об их вечере. Их еда на его кухне. Занятие любовью в душе. Как ее укладывают в постель и покрывают тысячей поцелуев.

Напряжение от ее ночного страха спало, но она не могла расслабиться. И никогда не получалось, когда просыпалась, все еще веря, что она пленница.

Она легко перекатилась с кровати на пол. Футболка, которую Кинг одолжил ей в качестве ночной рубашки, едва прикрывала самое необходимое, спускаясь до верхней части бедер. Но скромность была наименьшей из ее проблем.

Взглянув на спящего великана, она на цыпочках вышла из спальни, пробираясь сквозь темноту. На нервной почве, у нее было желание пописать, и чтобы его не разбудить, она сделала это в туалете у входа.

Затем она пошла в гостиную и свернулась калачиком на диване, натянув на голые ноги единственный плед, висевший на его спинке. Она поддалась обманчивому комфорту мягкого материала, который все еще казался ей роскошным по сравнению с тем, что у нее было в лагере.

Снова подумав о той жизни, когда ей этого не хотелось, Сита покачала головой. Но мыслям невозможно противостоять. Наконец смирившись, она положила голову на руку и заплакала.

Она приглушила всхлипы уголком одеяла и надеялась, что не разбудит причину, по которой ее сердце все еще болело после стольких лет.

***

Кинг услышал шум и проснулся. Это звучало как… как это звучало? Он прислушался. Рыдания, решил он. Было похоже, что кто-то всхлипывает… только приглушенно.

Он перевернулся на спину и вытянул руку, чтобы обнаружить пустую кровать. Знание ударило в его мозг, как электрический разряд. Сита ушла… но не на самом деле. Его кибернетический радар мог определить, что с ним в доме кто-то есть. Поскольку он не сошел с ума от тревоги, можно было предположить, что Сита все еще где-то поблизости.

Он слез с кровати и обнаженным прошел через темный дом, его ночное зрение позволяло ему легко видеть. Забавно, что многие из его кибернетических способностей он воспринимал как должное, особенно теперь, когда он на них не полагался, чтобы остаться в живых, как во время войны.

Около гостиной Кинг остановился, еще раз прислушиваясь к чьему-то плачу. Он ускорил шаг, пока не увидел, что она сжалась под покрывалом дивана и плачет, как ребенок.

— Сита, — мягко прошептал он, подходя к ней. Он скользнул позади нее, сгорбившись над телом, его руки обняли ее, чтобы притянуть обратно к своему теплу и в его объятия. В конце концов, она немного поправилась, но все равно осталась слишком худой для своего высокого роста. Он всегда боялся, что сломает ее, если будет обращаться с ней слишком грубо.

— Извини. Я не хотела тебя будить. — Сита глотнула воздух, пытаясь взять себя в руки и остановить рыдания. Она изо всех сил старалась быть тихой. За первую неделю у матери она научилась заглушать себя. Но ей с трудом удалось избежать беспокойства матери по поводу ее психического состояния.

— Плохие сны? — спросил Кинг, задавая вопрос ей в волосы.

— Да. Такие же, как и всегда. Я просыпаюсь и думаю, что снова в рабочем лагере. Это всегда травмирует, когда я понимаю, что на самом деле я свободна. Когда такое дерьмо случается, я напоминаю себе, что держала тебя таким более семи лет. Это позволяет смотреть на мою собственную травму сквозь пальцы. Я буду в порядке, как только выплакаю свой страх.

Кинг откинул ей волосы с нежностью, о которой он никогда не подозревал.

— Что самое страшное?

Сита откинулась назад и расслабилась у него на груди.

— То, что я проснусь и обнаружу, что свободна, а это окажется сном. Что ты не пришел за мной. Что мы не спим вместе. Что однажды ты снова меня забудешь.

— Ничего из этого не произойдет, особенно последнего, — твердо сказал Кинг, крепко ее обнимая. — Повернись и позволь мне обнять тебя как следует.

— Я плакала. Не смотри на меня, я отвратительно выгляжу, — сказала Сита.

Кинг подхватил ее и повернул, пока она не оказалась у него на коленях, а ее лицо не было спрятано у него под подбородком.

— Те, кто сделал это с нами, возможно, нас изменили, но они нас не сломали. У нас была связь, которая бросала вызов всему, что они пытались сделать, вот как мы оказались здесь вместе. Мы с тобой выстояли.

Она всхлипнула и кивнула на его ключицу.

— Быть киборгом больно?

— Только когда меня трогает какой-нибудь киберученый с благими намерениями. Восстановление Киры не было приятным процессом, но, по крайней мере, результаты были хорошими. Я все еще пытаюсь забыть процесс, который изначально превратил нас в киборгов, и я вызвался добровольцем в этот ад. Но было больше случаев, когда мне нравилось быть киборгом, чем когда я это ненавидел. Я сосредотачиваюсь на том хорошем, что я сделал со своими способностями. Они были полезны для победы в глобальной войне, о которой, кажется, все забыли.

— Я сожалею о том, что причинила тебе боль, Кинг. Клянусь, это никогда не было моим намерением. Первый год в трудовом лагере я считала это наказанием. Только я не могла решить, было ли это из-за того, что я тебя вернула или за то, что тебя купила. Я отказалась от такого мышления незадолго до того, как ты меня вызволил.

— Дорогая, — сказал Кинг с нежностью, застрявшей у него в горле. — Ты не должна чувствовать себя виноватой в том, что касается меня. У нас уже был этот разговор.

Сита похлопала его по груди.

— Да, я знаю, что ты сказал, но я не могу отделаться от своих чувств по этому поводу. Так что просто еще раз скажи, что меня прощаешь. Мне очень нужно услышать это сегодня вечером. Возможно, как-нибудь в другой день мне тоже понадобится это услышать.

Кинг усмехнулся ей в волосы.

— Как мне простить тебя за то, чему я рад, что ты сделала? Это самое нелогичное чувство, которое у меня есть по поводу чего-либо или кого-либо.

— Я не знаю, как. Это твоя проблема. Иногда мне кажется, что я сочиняю дикие истории о нашем прошлом, надеясь тебя убедить, что они были правдой.

— Сита, ты несешь чушь. Уже поздно. Вернись ко мне в постель, — приказал Кинг, вставая с ней на руках.

— Раз ты меня несешь, у меня есть выбор? — спросила Сита, обвивая руками его массивную шею, чтобы удержаться.

— Нет… на самом деле, нет. Я просто пытался звучать лучше, чем я себя чувствовал, — сказал Кинг. Он направился в спальню, стараясь не ударить ее голову о стену в узком коридоре.

Сита прижалась к нему всем телом, и ей не потребовалось много времени, чтобы снова заснуть. Кинг не спал, наблюдая, как она тихо дышит, думая о том, как она проводила ночи в одиночестве в клетке, и не знала, переживет ли еще один день. Неудивительно, что время, проведенное там, преследовало ее.