— Тогда считайте что вас предупредили, советник. Мы собираемся посмотреть на все трудовые лагеря. Вы можете полностью избежать наших экстремальных методов, если ОКН добровольно отправит к нам киборгов, — предложила Кира, глядя на человека на экране.

Советник Оуэнс кивнул.

— Я думаю, что ваша просьба вполне разумна, учитывая, то, что такое снова может случайно произойти. Я прослежу, чтобы это было в списке следующего собрания, доктор Уинтерс. Теперь, если нет ничего другого… я отложил конференцию, чтобы поговорить с вами. Удачного дня, доктор… и господа.

Когда экран погас, Кинг отошел в сторону. Он подошел к ближайшей двери и ударил ее кулаком. Тяжело дыша, он вытащил руку из отверстия и прислонился головой к тому, что осталось от двери, потрясенный потерей самообладания.

Привыкнув к тому, что киборги злятся и разрушают вещи, Кира ушла от сдерживающей руки мужа.

— Советник Оуэнс лжет, Кинг. Мы это знаем. Ведь не случайно твою бывшую жену переселили в тот самый день, когда вы появились, чтобы ее спасти. Каким-то образом они следили за нашими планами спасения, вероятно, используя для этого информацию, полученную из базы данных «Нортон».

— Сита сказала, что киборг собирался ее убить, и я ей верю.

Кира кивнула.

— Я тоже ей верю. И я знаю, то, что случилось с Ситой Харрингтон, не более справедливо, чем то, что случилось с тобой. Однако кое-что хорошее все же пришло от ее страданий. ОКН собирается отдать нам киборгов из всех других лагерей. Так что, ее страдания косвенно освободят еще больше киборгов. По крайней мере, хоть какое-то вознаграждение.

Кинг повернулся и посмотрел на женщину, которая превратила его из стоического киборга обратно в чувствующего человека. Иногда ему хотелось, чтобы она оставила его в неведении.

— Я предпочел бы не волноваться о ее страданиях, но я переживаю. На самом деле, я не могу остановить разрывающие меня эмоции. Я не знаю, как это исправить, док. Я чувствую себя таким беспомощным, из-за того что не могу помочь ей или себе. Что, черт возьми, я могу сделать?

Кира положила руку ему на плечо, зная, что наконец-то к нему можно было безопасно прикасаться.

— Примирись с вашим совместным прошлым, если сможешь. Тогда ты почувствуешь себя лучше.

— Я все еще хочу знать, почему они стерли ее из моей памяти, — сказал Кинг.

— Конечно. Неро почти закончил расследование того, что произошло. Если хочешь, мы можем пригласить Ситу на нашу встречу, когда будем это обсуждать. Я позволю, чтобы это был твой выбор.

Кинг кивнул, чувствуя себя оцепеневшим… и сильно смущенным… что было неудобным человеческим чувством, которое пришлось пережить снова. Чувствуя необходимость восстановить равновесие в своих действиях, он намеренно очень осторожно закрыл сломанную дверь, выходя из комнаты.

***

Сита вздохнула, глядя на свою одежду, висевшую в шкафу в гостевой комнате ее матери. Судя по всему, во время ее отсутствия ее жилище перешло к ипотечной компании. Вместе с домом были проданы мебель и техника. Ее матери удалось спасти только часть ее прежнего имущества. И большая часть того, что было спасено, теперь находилась в хранилище, которое Сита еще не посещала.

Ей было тридцать четыре года, она была почти нищей и определенно очень разочарованной в жизни. Переход прямо из ее камеры трудового лагеря в святилище, где игрушки молодой девушки занимали почетные места на каждой доступной поверхности, не очень помог. Она задавалась вопросом, сильно бы расстроилась ее мать, если бы она попросила перенести все признаки ее идеалистической юности в хранилище. Просто они были постоянными напоминаниями о версии самой себя, которой больше никогда не будет существовать.

Она вздохнула и попыталась больше не поддаваться мучительной жалости к себе, передвигая вешалки. После пяти проходов она была полностью убеждена, что найти что-нибудь пригодное для носки среди ее старых вещей было безнадежным делом. Два года назад, когда слишком большой вес был ее единственной проблемой в мире, она была бы в восторге, если бы не нашла в своем шкафу ничего подходящего для такого худого тела, какое было у нее сейчас. Теперь же она чувствовала лишь раздражение, когда смотрела на мешковатое платье, которое надела. На вешалке оно казалось намного меньше, но на самом деле, чтобы наполнить его так, как должно, понадобились две женщины. В конце концов, она наберет часть своего потерянного веса, но она уже не могла представить, что когда-нибудь снова наденет огромные размеры всего, что висит перед ней.

Разочарованная тем, как сильно изменилась ее жизнь, Сита рывком сняла свободное платье через голову. Она повернулась и взяла одолженную футболку и спортивные штаны для йоги, на которых настояла ее мать, пока ей не захочется пройтись по магазинам. Снова облачившись в одежду своей матери, которая, по крайней мере, была немного теснее, Сита села на край своей кровати и стала обдумывать свое мрачное будущее.

Она собиралась принять и использовать кровавые деньги, которые ей предлагала ОКН. Другого выбора не было. Этой суммы было недостаточно, чтобы купить еще одно жилье, но по крайней мере она могла обеспечить ее подходящей одеждой и техническими принадлежностями, которые ей потребуются для поиска другой работы. Будем надеяться, что работа будет той, за которую платят достойную зарплату. Может быть, с платежом ОКН в ее послужном списке ее ценность как сотрудника возрастет, даже не смотря на то, работа была большой жирной ложью, о которой знали лишь немногие души.

Она ненадолго подумала о том, чтобы опубликовать свою историю, но решила, что ничего хорошего из этого не выйдет. Кроме того, она не могла так поступить со своей матерью… или с Кингом. Все трое заслуживали того, чтобы испытания закончились и они могли жить дальше.

Стук в дверь заставил ее взглянуть на женщину, о которой она думала, и которая сейчас ей ласково улыбалась. Любовь на лице матери заставила ее отбросить жалость к себе. Ей очень хотелось еще раз заслужить преданность удочерившей ее женщины.

— Ну, это официально. Ничто в моем шкафу больше не подходит. Учитывая их размер, полагаю, я должна быть счастлива, — пожаловалась Сита, выпячивая полную нижнюю губу и притворно надувшись, чтобы развлечь мать.

Аннализа кивнула.

— Я знала, что так будет, когда увидела, как сильно ты похудела. Сколько еще раз ты собираешься пройти через свой гардероб и проверить, Сита? Давай просто пожертвуем это на благотворительность и пойдем покупать все новое. Давай начнем твою жизнь заново с совершенно новым гардеробом.

Сита фыркнула на женскую драму, желая посмеяться над радостным возбуждением своей матери. Шоппинг был тем, чего она боялась больше, чем необходимость снова увидеться с Кингом и поставить «точку в их отношениях», на чем настаивал высокооплачиваемый терапевт ее матери. Того, что предоставила «Нортон», казалось, не заботило, что она чувствовала к Кингу. Он просто хотел, чтобы она не выражала публично свой гнев по поводу того, что ей пришлось пережить.

— Думаю, у меня нет выбора. Я не могу продолжать носить нижнее белье моей матери, — заявила Сита.

— Сита… будет не так уж плохо начать все сначала.

— Говорит женщина, которая любит ходить по магазинам.

Сита улыбнулась тому, что мать пожала плечами. Аннализа Харрингтон всегда стремилась поддерживать надлежащий внешний вид. Больше половины одежды, которой она владела, досталась ей от матери… во всяком случае вся красивая и непрактичная.

Сита скрестила руки на груди. Ее мать была щедрой, но у нее был строгий моральный кодекс, который заставил бы любого религиозного лидера содрогнуться от стыда.

— Почему ты не злишься на меня за то, что я сделала? Нормальная мать разглагольствовала бы о том, какая я дура, что сорвалась только потому, что мне разбили сердце. Ты можешь пойти дальше и сказать это, если ты так думаешь о том, что я сделала. Я заслуживаю того, чтобы услышать, как ты расстроена, и я полностью выслушаю, прежде чем извиниться в миллионный раз.