– Что они делают? – спросил я у него.

– А на что это похоже? – сказал он и его обезображенные губы стали натягиваться в подобие улыбки. – Где-то вышло. А в кого-то зашло. – сказал он на своём жутко философском языке. Мне было противно всё это зрелище, и мой взор перенаправился в сторону диодной стены, я по-прежнему видел, как за ней слонялся по улице мой пёс. Только изображение стало более отчётливое, я это связал с тем, что мы были не в движение на бешеной скорости, а стояли на месте.

Я почувствовал, что по моим волосам что-то лазит. Резко моя рука в автоматическом режиме скользнула по волосам. Это был муха-жук, видимо, несколько капель моего извержения попали мне на волосы. Муха-жук издал свой вопль и стал летать возле меня.

– Отряхни волосы, – сказал он мне. Я спешно стал водить рукой по волосам, до тех пор, пока не почувствовал, что на волосах ничего не осталось. Но уродец не улетел, а завис перед моим лицом. Я начал дуть на него, думая, что это его отпугнет. – Только без резких движений, парень, – сказал он мне, пристально наблюдая за развитием этой ситуации.

– Что мне делать? – сказал я. Мне казалось, что муха-жук смотрит прямо мне в глаза. Затем он открыл пасть и издал свой вопль. Не помню, что меня сподвигло на такое необдуманное действие, скорее всего, просто рефлекс. Я резко хлопнул по нему ладонью и тот упал на асфальт. Без каких-либо раздумий я прихлопнул его, раздавив тварь ногой. Рой муха-жуков синхронно остановил трапезу и замер, словно кто-то нажал кнопку на пульте управления, выключил каждого из них. Я посмотрел на свою подошву и увидел, что к ней прилип муха-жук, точнее мерзко-зелёная слизь, вперемешку с раздробленными кусочками его тельца. Вся стая, словно по команде, вылетела из Бьюика и, организовавшись в стройную колонну, с жутким визгом полетели в нашу сторону.

Я был занят тем, что пытался сбросить мерзкие липкие останки муха-жука со своей подошвы, как он оттолкнул меня в сторону. И, встав на пути этой жутко пищащей чёрной тучи, стал открывать свой рот. Его щёки начали рваться, и я услышал хруст челюсти, а голова его стала в два раз больше, при этом тело осталось прежнего размера. Как постепенно исчезающий поезд, въезжающий в туннель, муха-жуки влетали в его рот. Живот моего спутника стал вырастать, а одежда на нём растягиваться, и, когда последний муха-жук оказался в нём, его голова резко уменьшилась. Его брюхо отвисло почти до самого асфальта, и он начал качаться, при этом передвигаясь из стороны в сторону, а затем, в животе моего спутника стали слышны хлопки. Я понял, что это лопаются муха-жуки, а те, которые ещё не лопнули, попытались организовать прорыв из его живота. Это было понятно по тому, как его брюхо начало подниматься и вытягиваться вперёд.

– Быстрей, дай мне флакон из сумки, – сказал он.

– Где она? – растерянно крикнул я.

– В багажнике, – ответил он. Я побежал к багажнику, где лежала эта сумка, но при этом, я не мог перестать смотреть за тем, как из его живота пыталась вырваться стая уродливых тварей. Открыв сумку, я увидел, что в ней была сотня таких мелких флаконов, и на горловине каждой была прикреплена бумажная бирка.

– Какой мне взять? – крикнул я. И посмотрел, что там происходит. Его брюхо начало трескаться, а хлопки ещё продолжались.

– Номер 3, – крикнул он в ответ. Я стал неловко перебирать флаконы и понял, что на всех бирках написано «Номер три». Схватив флакон с номером 3, я тут же бросился к нему. – Стой. Не подходи ближе, – сказал он мне. Я остановился. – Бросай его мне, – сказал он, и я бросил флакон. Не долетев до его вытянутой руки, флакон разбился об асфальт. Мы одновременно посмотрели на разбитый флакон, жидкость которого растеклась на асфальте. – Быстро в машину, – сказал он. И через мгновение муха-жуки вспороли ему брюхо и вырвались наружу.

Эти твари жаждали мести. Единственная преграда между мной и этим смертельным роем лежала на асфальте с разорванным брюхом, пытаясь собрать его ошмётки в кучу. В машину мне было не успеть, и я бросился бежать по асфальтированной дороге в другую сторону.

– Стой, – крикнул он мне. Я решил повернуться к нему, но страх не позволил мне этого сделать. От первоначальной стаи муха-жуков осталось не больше кучки, но её бы хватило, чтобы обглодать меня всего. Расстояние между нами уменьшалось. Я это понимал по приближающемуся яростному жужжанию, по звуку это напоминало, что-то вроде бензопилы в руках серийного убийцы, который жаждет воткнуть её в твоё тело.

Я понимал, что мне не убежать. Рано или поздно они меня догонят, и тогда меня ничто не сможет спасти. Я повернул голову и посмотрел на диодную стену. Через неё мне все еще виделась размытая картина, где среди прохожих бегал мой пес, малыш Джек. Подобно тому, как игрок в американский футбол резко меняет траекторию для того, чтобы скинуть с хвоста преследователя, я проделал такой же манёвр с муха-жуками. Это дезориентировало тварей, но ненадолго, и они быстро перестроились. И вот, я бежал прямиком в диодную стену, а муха-жуки строго следовали за мной.

– Там бездна, приятель, – услышал я крик моего спутника, который продолжал лежать на том же месте с распоротым брюхом. Когда до столкновения со стеной оставалось всего ничего, я повернулся назад и, сделав толчок, прыгнул вниз и приземлился на асфальт. Вся стая муха-жуков влепилась в диодную стену, без каких-либо шансов, как у тех машин при краш-тесте. Один за другим муха-жуки лопались об светодиодную стену, при этом, почему-то они оставляли следы своих внутренностей в виде жуткой слизи, но они не высекали световые искры, как это было с Бьюиком. Они будто бы преобразовывались в свет, и стена их вбирала в свой светодиодный поток.

С моего подбородка закапала кровь, а затем я почувствовал, как кончики пальцев моей левой руки что-то щекочет. Подняв голову, я увидел, что мои пальцы прошли сквозь диодную стену. Я продвинул их немного глубже.

– Эй, приятель! – крикнул он своим хриплым голосом, и я резко вытащил пальцы из стены. – Ты будешь и дальше там лежать? Или, может, всё-таки встанешь и поможешь мне? – сказал он. Я поднялся с асфальта и первым делом ощупал рану у себя на подбородке. Я нащупал кусок мяса, который висел на коже, образовав в моём подбородке не большую дырку. Я пошёл к нему, придерживая кусок подбородка, тем самым закрывая дырку, чтобы кровь текла не так обильно. – – Ой, йо. Мир картонный, а сосули из воды. А посмотри ты на меня, а посмотри.

«Самое время петь мерзкую песню, хотя, что можно ждать от такого мерзкого типа, как он. Нужно было дать муха-жукам тебя выесть изнутри, пока они были бы заняты тобой, прыгнуть обратно за эту грёбаную стену, отделяющую нормальность от безумия», – Думал я, смотря на него, беспомощно лежащего на асфальте, собиравшего разорванную кожу своего эластичного живота.

– Ох, приятель. Да у тебя кровище хлещет. Так мы с тобой туда не придем. Посмотри на нас. Сгинем в безызвестности, тут, на этой дороге, – сказал он, посмотрев на меня и на себе.

– И что мы будем делать? – спросил я у него.

– Сядь на заднее сидение.

– И как это мне поможет?

– Послушай, парень. Я тебе говорил, это ни к чему не приводит. Все такие разговоры не имеют смысла для тебя. Ты же уже начинаешь все понимать. Это заметно по тебе. Сядь в машину, – сказал он спокойным тоном.

– Вот, черт, – сказал я, развернулся и пошёл садиться на заднее сидение Бьюика. Придерживая одной рукой подбородок, другой я открыл дверцу Бьюика и залез в машину, тупые муха-жуки не выполнили свою работу до конца и в салоне остался жуткий запах моей рвоты. – И, что дальше? – крикнул я. Он ничего не ответил. И тут я почувствовал невыносимое жжение, словно кто-то засунул мой подбородок в чашу с раскаленными углями. Я закричал так, как никогда не кричал в своей жизни. Мне кажется подобный крик можно услышать в древности, когда чье-нибудь влагалище пропускало через себя плод аномально больших размеров, а анестетиков, к большому разочарованию, для тех страдальцев тогда ещё не придумали. Почему-то мне показалось, что если я выберусь из бьюика, то всё закончится. Я начал дергать ручку, но дверь была закрыта. Продолжая кричать, я упал на спину, разложившись по всей длине на сиденье. Я слышал, как моя кожа на подбородке шипит, звук был схож с тем, когда горит бенгальский огонь.