– Эй, друг, – разрезал мелодию увесистый баритон. Молодой человек затушил сигарету, отложил книгу в сторону и взял в руки пульт от музыкального центра. Большим пальцем руки, за секунду, он избавил всю площадь от сладострастных женских голосов, обращенных в децибелы.

– Что это за параша у тебя играет? – сказал человек, довольно грозно смотря на юного парнишку. «Он что, тусил на байк-фесте. Да так нажрался, что вырубился где-то в укромном месте, а когда все разъехались, он даже не пошевелился. И вот теперь он пришёл в себя и вынужден скитаться в поисках своих, как уродец, который отстал от бродячего цирка. «Раздражающее пятно на однотонном полотне бытового конформизм» – подумал молодой человек, пристально осматривающий стоящего перед палаткой здоровенного бородатого буйвола в байкерском прикиде.

– Людям нравиться. Берут хорошо, – ответил он.

– Да, эти твои люди также любят водку. Как думаешь, отдают они себе отчёт, что она их неизбежно превратит в ничтожеств?! Слабых, больных и немощных представителей воистину великого вида. А?

– Не думаю, что это одно и тоже, – ответил молодой человек.

«Ну всё, я умру из-за сраной попсы. Он меня найдёт со своими дружками, отвезет на заброшенный завод или ангар, а возможно, у них есть какой-то склад. У всех байкеров есть такое место. Меня привяжут к стулу и будут пытать под «SABATON», отрезая мне конечности. А когда я, не выдержав боли, умру, перед этим намочив свои штаны, с меня снимут кожу и сошьют себе перчатки. Стильные байкерские перчатки. Представляю, как моя кожа будет тереться об ручку газа Харлея», – параллельно разговору выдавала ему его фантазия.

– Правильно. Зачем тебе думать. Если за тебя могут думать другие. Шикарно устроился. Мы гребаный рой. Действия одной особи несут за собой необратимые последствия для всего вида. Это, мать его, хрупкая конструкция сотни миллиардов решений в секунду, потом это дерьмо придётся кому-то разгребать. Врубился, о чём я? – сказал он.

«О да, ещё как врубился. Передо мной стоит редчайшее животное, единорог или нет, Ети, такое же мохнатое и загадочное существо. Так вот, это существо не просто носиться по лесу, а еще и пропагандирует свои идеи. Хотя, это тоже не подходит, слишком просто для него. Его параметры куда сложней».

– Ну, а если вернуться к разговору о, как выражались, попсе. И на неё можно посмотреть иначе. Ну вот, если взять конкретно эту песню. Текст на первый взгляд прост. Это делает его доступным. И в то же время, массовым. Далее мы получаем вербальные сигналы, заложенные художественно смысловыми нормативами.

– И что же это за сигналы? – спросил Байкер.

– А тут всё просто. Там заложено послание и смысл его направлен на сексуальное освобождение от оков ханжества. Это, можно сказать, женский манифест, – байкер совсем умерил свой пыл. На его покрасневшем красном лице появился интерес, в каком направлении проследует мысль юноши. – Там недвусмысленно слышится крик женского отчаяния. Так сказать, мольбы о том, что любовь часто бывает не полноценна. Они как бы вопрошают, почему мускульная архаика лишает их того самого блаженства любви. И, на самом деле, эта проблема в нашей стране достигает огромных масштабов, – байкер опустил глаза и принял задумчивый вид.

– Чёт я не понял. Что ты этим хочешь сказать? – спросил мужчина, погладив бороду.

– Ну, если уж говорить проще. То женские голоса озадачены, почему не все мужчины делают своим любим куннилингус, – сказал молодой человек, и байкер задумался.

– Это, признаться, интересное наблюдения. Действительно, что есть, то есть. Я бы, наверное, под таким углом бы не взглянул на эти слова, – сказал байкер.

«О да, ты бы не посмотрел. Вот интересно, а он сам из какого лагеря? Судя по его реакции, он ещё тот бульдозер. Языковой барьер не про него. Тем более, с такой растительностью на лице. Лев Толстой в куннилиге», – размышлял он.

– Дисочки брать будете? – спросил молодой человек.

– Что есть из тяжёлого?

– Только один мейнстримный шлак. Уверен, вам такое не подойдёт. На Карла Маркса есть один подвальчик, вот там вы попадете в свой персональный рай, – сказал молодой человек, взял тетрадь, оттуда вырвал листок и, записав на нём адрес, передал его байкеру. – Туда вам нужно, – сказал он. Байкер посмотрел на листок, на молодого человека и, смяв листок, положил его в карман.

– А ты, наверное, думаешь, что ничего страшного нет в том, что ты сидишь в этом занюханном клоповнике. Жизнь свою просирать так не страшно? – сказал байкер, сменив очередной раз гримасу своего лица.

– А что, здесь вполне сносно. Как говориться, светло, тепло и мухи не летают. Этим мухам дай только повод. Будут летать, доставать своим сверлом. Это как мини дрель, которая никак не может начать сверлить отверстия, – сказал молодой человек.

– У мух в природе есть определённые функции и конкретные задачи. Чего в твоей жизни нет, – сказал байкер. – На Энгельса есть дом старый, дореволюционный, с красивым двориком. Будешь там, спросишь Ваню «Бороду». Может, поможем и тебе отыскать твой персональный рай. – сказал байкер.

«Ну да, кто бы мог подумать, что кличка у байкера окажется «Борода». Хотя, если он байкер-пират, тогда всё сходится. Водитель фуры видит в зеркало заднего вида, как из-за поворота, в сопровождении шума грохочущих моторов, выезжает стая байкеров–пиратов. Дальше погоня, возможно пальба из дробовиков, перелезание с мотоцикла на кабины фуры, может, кто-то даже эффектно покатиться по дороге. «Мирамакс» забрал бы эту идею со всеми внутренностями, это был бы их ответ «Универсалу» на кассовый «Форсаж». Только вообще без соплей, одни суровые бородачи на «харлеях». Нужно название! Что-то вроде «Пираты без воды», хотя нет, может показаться, что пираты сидят без воды, и тупо не могут нормально помыться. Тогда нужно что-то броское, что-то, что одним названием раскрывает всю эпичность. «Пираты четырёх котлов». Нет. Слишком сложно. «Дорожные пираты». Уже лучше», – разгонялась фантазия у него.

– Мне пора. Может так стать, что наша встреча вовсе и не была простым «гондоном», – сказал Байкер

– В смысле защищенной?

– Нет, друг. Одноразовой, – сказал байкер, подмигнул молодому человеку, развернулся и пошёл. Через несколько секунд его яркий силуэт уже было не разглядеть в толпе быстро движущихся людей по вокзальной площади.

«Заметки на полях №2»

«О да, наклонись и посмотри, что там. Если она ещё простоит так хотя бы секунду, то я взорвусь, как фондовые биржи в конце восьмидесятых. Если расти дальше некуда, возможность скатиться в хаос, невероятно возрастает».

– Это их последний альбом? – спросила девушка, вытащив компакт-диск.

– Нет, это один из первых их релизов. Они тогда ещё больше старались делать ближе к акустическому звучанию. Сейчас, конечно, в них сплошная электроника, – ответил молодой человек, стараясь не смотреть на девушку, а точней на её откровенное декольте.

«Могу только догадываться, какого произведения искусства лишилась человеческая культура. Так и вижу ренессансное полотно, что в стиле Пантоха, где изображен младенец Иисус, который тянется к этой груди губами, а она придерживает свою грудь снизу, потому что не может обхватить её целиком. Да, ещё младенец начинает делать непроизвольное движения рукой, по направлению к сиське. Лёгкая содомия с оттенком Эдипова страдания. Христиане искусствоведы были бы в восторге».

– Я беру этот.

– Двадцать рублей, – сказал молодой человек. Девушка достала кошелёк, на нём блёстками были нарисованы фиалки. И, достав оттуда ровно двадцать рублей, передала их молодому человеку. Когда она стала уходить, он понял, что так ни разу и не посмотрел на её лицо. И от этой мысли ему стало даже чуть тоскливо.

«Боже, ну и вонь. Разве один человек весом не больше 60 килограммов может производить вонище, как от целого свинарника. Наверно, его вонь мутировала и теперь она может точечно поражать носовые отверстия людей в радиусе десяти метров. Вроде вируса, чья цель освоение новых территорий».