- Князь Ягржемский со спутницей! – неожиданно объявил голос, который доносился непонятно откуда. Я даже в начале вздрогнула. Но потом успокоилась. Это и у нас возможно сделать. Микрофон и динамик в руки, и объявляй сколько душе угодно. Даже без магии.

Мужчины пожали друг другу руки. Я изобразила подобие книксена. Князь перехватил мою ладонь, поцеловал воздух рядом с перчаткой и произнес приятным баритоном:

- Антон, когда я встречу всех гостей, ты обязательно должен будешь меня познакомит со своей спутницей!

- Обязательно, ваша светлость! – вместо улыбки Ягр выдал оскал, очень напоминавший волчий. Если бы я не знала, что Виктор мой дядя, решила, что оборотень меня ревнует. Я же просто улыбнулась в ответ, боясь сморозить какую-нибудь глупость.

Когда мы вошли в зал, все головы повернулись в нашу сторону. Мужчины смотрели с любопытством. А вот женщины поглядывали с некоторым недовольством. Еще бы, скорее всего князь Ягржемский считался завидным холостяком. И вдруг прибыл на бал с никому неизвестной дамой не первой свежести, но подходящей ему по возрасту. Даму полусвета Антон точно бы не рискнул привести на столь значимое светское мероприятие. Получалось, что я одна из них, однако никому неизвестная. И многие сделали вывод, что князь прибыл с женой. Только ее по неизвестным причинам не объявили княгиней. Или прислуга просто об этом не знала?

Мы встали у одной из стен, где смогли выкроить кусочек свободного места. Антон тут же подозвал лакея, разносившего на золотом подносе фужеры с вином, взял два бокала и один передал мне. Затем попробовал напиток, широко улыбнулся более свободной улыбкой, чем пять минут назад, и сказал:

- Анечка, попробуйте! У Виктора Алексеевича лучшие винные погреба на всю округу!

Вино действительно было восхитительным. Я не заметила, как опустошила бокал. Мне сразу захотелось танцевать. Я не знала местных танцев, но сильно надеялась, что мое балетное прошлое поможет на лету схватить несложные движения. Массовые танцы не могут быть заковыристыми. Только оркестр пока молчал. Я с трудом подавила зевок. Антон же заметил мое уныние и предложил:

- Пока не начались танцы, пойдем, я покажу тебе местную портретную галерею. Возможно, кого-то из знакомых увидишь.

Отказываться я не стала. Мы поднялись на второй этаж и оказались в длинном светлом коридоре. С правой стороны там были окна, расположенные сплошняком. А с другой висели в ряд портреты людей, принадлежавших к роду Стрешневых. Я остановилась у крайнего и стала с интересом разглядывать.

Портреты собирались издавна. И мы оказались у самых ранних полотен. Скорее всего так было задумано местным дизайнером или архитектором. Я не знаю, кто этим занимается. Первые люди были одеты в кафтаны, сарафаны и душегреи. Наряды очень были похожи на наряды из колоды карт.

Где-то я читала, что в наших картах за основу был взят бал-маскарад у Николая II. Что было взято здесь, я не знала, но наряды были похожими. Чем дальше мы шли, тем сильнее менялась одежда. Почти в самом конце располагался парный портрет пары в серой военной форме. Он был в мундире и галифе, она в таком же мундире и юбке в пол.

Их светлости Алексей Петрович и Елизавета Львовна Стрешневы.

У Елизаветы Львовны были серо-голубые глаза. Такой цвет, напоминавший небо перед грозой. У меня они были точно такими же. Мои родители всегда смеялись, что глаза мне голубка на крылышке принесла. Иначе объяснить, как у кареглазого папы и голубоглазой мамы мог появиться ребенок с таким цветом радужки.

- Теперь я, кажется, знаю, в кого цвет моих глаз! – пробормотала я. Папа тоже точно об этом знал. Но почему-то вслух не говорил. Или понимал, что бабулю из другого мира мне никогда не встретить?

- Они погибли во время Русско-Иранской войны, - негромко прокомментировал Антон. – Твой отец был совсем молодым, когда лишился родителей. Виктор Алексеевич на пять лет старше. Но ему тоже еще не было и тридцати.

А со следующего портрета на нас смотрел нынешний князь Стрешнев. Он был молод, черноволос и сероглаз, как и я. Разглядывать его долго я не стала. Еще предстоит познакомиться с его светлостью живьем. А вот с последнего портрета на меня смотрели папа и … мама.

Мама? Но как ее портрет оказался в этом мире? Понять, по крайней мере, пока, мне было не дано. Я могла построить кучу догадок, только и предположить не смогла бы, которая из них окажется правдой.

– Ты знаешь, кто это? – негромко поинтересовался Антон, обхватив ладонями мои плечи. Его руки были горячими и буквально обжигали кожу через тонкую ткань платья. Я развернулась к мужчине и посмотрела в его глаза, усмехнулась и также тихо прошептала:

– Это мои родители. Константин Алексеевич и Наталья Андреевна Стрешневы, – глазами пробежалась по надписи под портретом и убедилась, что всё так и есть.

– Ты знала, однако решила меня не посвящать? – криво усмехнулся мужчина.

– Знала, как зовут моих родителей, прекрасно помню, как они выглядят. Но то, что они принадлежат к могучему княжескому роду, узнала впервые, – покачала головой под его настороженном взглядом. – Не нужно меня обвинять в том, чего я просто не помню.

Я смотрела на портрет родителей. Ягр смотрел на меня со стороны портрета, следовательно, видел входную дверь. Неожиданно его глаза прищурились и потемнели. Золото из них ушло, уступая место мгле. Я даже немного испугалась. Ни разу такого встречать не доводилось. А за спиной раздался уже знакомый баритон:

– Вот мы и встретились, дочка!

Нет, этот голос точно не принадлежал отцу. Я все же могла бы предположить, что он не умер, а просто переместился сюда. Хотя похороны любимого человека прочно засели в памяти. Но магия остается для меня непонятной и неисследованной субстанцией. Я развернулась и подняла взгляд на говорившего. Это был Виктор Алексеевич собственной персоной. Возможно, он просто по-родственному так ко мне обратился? Бывают люди, которые всех молодых особ называют «дочка» или «сынок».

А князь вдруг схватил мое тельце, словно пушинку, и прижал к своей могучей груди, уткнувшись носом в макушку.

– Ты пахнешь ею! – мы с Антоном оба застыли, не понимая происходящего. Хотя, кем я пахну, знала отлично. Мама сама всю жизнь готовила себе духи, не признавая покупных. И меня приучила к ним же. А князь задал вопрос:

– Как они там поживают? – поставил меня обратно на пол.

– Мама хорошо, – я пожала плечами. – Папа умер тринадцать лет назад. Инфаркт.

– Умер, значит, – лицо князя помрачнело. – Жаль, лишил меня возможности придушить его вот этими самыми руками!

С этими словами он задумчиво посмотрел на свои крупные ладони. Мы с Ягром переглянулись, не понимая, о чем идет речь.

– За что? – все же возмутилась в ответ. – Папа был хорошим человеком!

– Возможно, и был, – нехотя согласился Стрешнев. – Только он тебе совсем не отец. А так, всего лишь дядя. И куда он утащил Наталью, что я полжизни их искал, но так и не смог найти?

Ситуация складывалась очень неоднозначная. До меня стали доходить некоторые странности и намеки нашего разговора. И мои глаза на чужом лице, которые, кажется, заглядывали в мою душу. Сказать про другой мир? С князем я вполне могла бы поделиться. Но не сейчас. Не хочу озвучивать этот факт при Антоне. Вдруг он тогда совсем от меня откажется? Вдруг ему нужна малюсенькая капелька, чтобы сделать это? Поэтому просто пожала плечами и сказала:

– В Чебоксары.

– В Чебоксары? – князь застыл буквально с открытым ртом. Затем хлопнул себя ладонью по лбу и рассмеялся:

– Вот шельмец. Все же пошел искать своих амазонок!

– Каких амазонок? – городок в среднем течение Волги никак не вязался в моем мозгу с великими воительницами древности.

– Каких-каких, – князь покачал головой. – Он тебе и этого не рассказал?

– Нет, – я удивленно пожала плечами. – А что, есть какая-то связь?

– Давай об этом поговорим в следующий раз, – покачал головой Виктор Алексеевич. А сейчас пройдем в другой зал. Я тебе кое-что хочу показать.