Поэтому-то в последние годы старые конфликты Рубежных Городов левой дуги поутихли: Токаль не пытается оспаривать первенство Лагора, Сирраш хранит нейтралитет, другим городам соваться в лагорский сектор попросту не с руки. Далековато.

Что же до тех конфликтов, которые могут возникнуть на почве внутренней политики…

На данный момент у людей из Сарекси открытой вражды ни с кем нет. Зачарователи Ниама — те вовсе могут рассматриваться как гильдия-союзник (экипировку Младшего Демонического Конга, например, делали именно они: на заказ и со скидкой). АЛА — Ассоциация Лагорских Артефакторов — за последние полвека ослабла: старейший и опытнейший из её мастеров погиб, ещё одна перебежала к Зачарователям Ниама, оставшийся мастер по основной специализации даже не чистый артефактор, а морфер. В общем, люди из АЛА нарываться точно не станут, им не до конкурентной борьбы. Охотничьи партии торговых гильдий слабоваты, рыщут в основном по дальнему диколесью и в целом довольно мирные ребята.

А вот те, что относятся к основному местному игроку — Лагорскому Союзу Охотников… вот с ними проблемы. Люди там состоят порой довольно формально, притом в большинстве своём, мягко говоря, довольно авантюрные, резкие и мутные.

— Кто хочет защищать людей — идёт в Стражи Стен, — сказал Пастырь. И Мийолу почему-то показалось, что тот не просто говорит, а пересказывает чужие слова. — Кто хочет мирно трудиться в диколесье, уверенно зарабатывая и не рискуя сверх нужды — идёт в наёмники торговцев и в ресурсные отделения производственных гильдий. А кто желает сорвать большой куш, просадить его с шиком и хохотом за неделю кутежа, чтобы наделать долгов и снова отправиться за Стены — и вообще не хочет жить «долго, спокойно, бессмысленно» — тому прямая дорога в Союз.

С этим выражением призыватель уже сталкивался не раз. «Не рискуя, можно прожить долгую, спокойную и бессмысленную жизнь» — это чуть ли не девиз всех Охотников.

Кстати, у наёмников бытует чуть изменённая максима: «Длинна, спокойна и бессмысленна жизнь без врагов». Понятно, в какую сторону смещён акцент… магические звери со всеми зверодемонами чернолесья не сравнятся с людьми.

Только разумные способны на коварство, предательство и подлость.

— Он даже и не лагорский, — продолжал подчинитель, — правильнее было бы называть его лагорским отделением Союзи Охотников, общего для всех городов Рубежа. Та ещё вольница. Формально над ним — ну, лагорской частью — шефствует высокочтимый Аттальнеро, но по сути…

— Понятно, — сказал Мийол, когда тот замялся, подбирая слова. — Не продолжай.

— Сталкивался с союзовцами?

— Напрямую нет. Но рассказов слышал предостаточно.

«Более того: я заучил длинный список персон, за информацию о которых готовы дорого заплатить… и часть которых — с пометкой-черепом — заказчики желают видеть мёртвыми. Не то чтобы меня манила карьера обременённого врагами наёмника, но…

…но список очень полезен хотя бы в плане знания, с кем конфликтовать опасно. Потому что мне-то есть, ради кого постараться прожить долго и спокойно».

— Рассказы, — Пастырь хмыкнул. — Я тоже наслушался… оп.

— Что?

— Кажется… да. Это определённо бродячий зверодемон!

— Где и какой?

— В той стороне, за холмом. А какой… разве ты глазами своего Беркута это не видишь?

Мийол мог бы ответить, что используемый им контроль призывов не похож на тот, который использует подчинитель. Что по-настоящему смотреть через чужие глаза он может, если глаза эти принадлежат магоклону… ну, или Эшки с её родственным Атрибутом. А восприятие через того же Беркута, например, относительно легко и удобно использовать лишь в тех случаях, когда это нечто связанное с магией. Ощущение аур, например, или не имеющая отношения к обычным телесным чувствам эхолокация Амфисбены — этим пользоваться не всегда удобно, но достаточно просто. А вот зрением, слухом, обонянием — нет. Ведь призывы бесплотны…

Да. Много чего можно было ответить, но призыватель ограничился кратким «не вижу».

— Тогда как ты вообще ими управляешь? — в искреннем интересе проскользнули хорошо скрытые нотки расчётливости.

То есть от обычного аурного чутья скрытые. Но, к несчастью для Пастыря, Мийол ощущал мир шире и глубже, чем обычный бесклановый маг.

«Всё-таки выпытывает подробности…»

— Приноровился… за последние годы. Так что со зверодемоном?

— Сидит, жрёт какую-то убоину. Так что сбежать не должен. А с виду… сейчас подберёмся поближе, сам увидишь. Но навскидку я бы сказал, что это какой-то грызун.

И верно.

Спустя десяток минут призыватель разглядывал существо, уж точно не раз покорёженное эволюциями и превратностями чернолесской жизни. Короткий мех покрывал тело, но лапы и вытянутую морду оставлял почти голыми. Оттенок этого покрова колебался от белого (на нижней части тела) и жёлтого (на голове и боках) до почти оранжевого с несколькими тёмными полосами, сползающими от хребта широкими короткими клиньями. Не тигровая расцветка, но отдалённо похожа. Непропорционально крупная голова казалась приставленной от какого-то другого существа. Выпученные тёмные глазки сияли безадресной злобой; уши когда-то, должно быть, были полукруглыми, но теперь от обоих остались изодранные лохмы, не держащие формы. Лапы, морду — которую так и тянуло обозвать рылом — и хвост покрывала грубая серая кожа.

В случае морды — окровавленная. Ибо, как и сказал Пастырь, существо это, размером с крупного щетинистого хряка, вовсю жрало останки какого-то невезучего зверя послабее.

— Будем брать?

— Конечно. Мне по-прежнему нужен хотя бы один стоящий призыв пятого уровня.

— Что-то эта тварь не выглядит стоящей.

— Ну, выживала же она как-то до сих пор? Может, её набор магических свойств окажется достаточно удачен… надеюсь, Фиа не посмеётся надо мной снова!

— Надеюсь, — выдохнул подчинитель.

Привычный манёвр: Младший Демонический Конг закладывает петлю и, атакуя, гонит добычу в сторону Пастыря, который благополучно ту сцепляет своей магией…

Так вот, этот манёвр провалился.

Сходу и с треском.

Если цыпопугай оказался аномально стоек перед сцепкой, то голохвостый попросту отказался устрашаться превосходящей мощи гигантского четверорукого. Может, решил, что Конг жаждет отобрать его добычу; может, изначально оказался чем-то разъярён — или агрессивен от природы… да какая, в сущности, разница?

Важно, что стоило живому орудию подчинителя обозначить атаку, как голохвостый злобно зачухал и закашлял, а затем рванул навстречу примату. Причём неожиданно резво. Не гепард, нет — но вот рвущийся к добыче лев показался бы чуть медлительней… наверно.

— Подавитель скоростного типа? — пробормотал Пастырь. — Нет! Атрибутник!

— Использующий стихию для ускорения, — добавил Мийол.

Новость была неприятной. Мягко говоря.

Атрибутники подобны магам. Без своих способностей они проигрывали бы подавителям в десяти случаях из десяти… но в том и штука, что подобие магии даёт им взрывную мощь, пусть на время, но позволяющую превзойти пределы естества. Не во всех аспектах, только в одном или двух — зато едва ли не десятикратно.

Что голохвостый и продемонстрировал.

Внезапно разогнавшись уже за гранью того, что доступно гепардам, он сменил курс и почти изящно пронёсся мимо Конга, подпрыгнув… и хлестнув четверорукого своим хвостом.

Хлопок разряда!

И оскорблённый рёв с нотками боли!

Да, примат больше, сильнее и крепче. Да, его экипировка доводила защиту до совсем уж гротескных величин (если подчинитель преувеличивал, говоря, что его младший зверодемон может драться против старшего зверодемона, то не сильно).

Но артефактная броня защищала примата от физических, а не от стихийных атак. И если удар хвоста-хлыста она успешно поглотила, даже не очень-то просадив накопители, то вот удар магической молнии пронзил защитное поле, как ветхую тряпку. Причём бил не кто-нибудь, а тоже зверодемон; не удивительно, что Младший Демонический Конг секунды полторы только и мог, что стоять да реветь, бестолково подёргиваясь.