Обучение у Щетины, заодно с чтением литературы по теме и зельеварческими практиками, основательно дополнило «малый типовой набор ситуаций для первой помощи». Имея под рукой набор препаратов, содержащих активную спиритуальную компоненту, Мийол нынче мог намного, намного больше прежнего в плане лечения себя и других. До полноценного целительства это всё равно не дотягивалось. Даже в прыжке, особо длинной палкой. Но фундамент укрепляло и если не общую, то полевую медицину делало доступной.

Вот и теперь маг спохватился, перестал шарить по карманам. Замер. Вместо него принялся активничать магоклон. Он достал первым делом артефакт-фонарик, переключил режим на «самый яркий» плюс «пучок». Не шибко приятную процедуру проверки реакции зрачков на свет маг перетерпел — и остался условно доволен. Да, симптом лёгкого сотрясения налицо: реакция зрачков слегка асимметрична, левый реагирует слабее. Но реагирует, и это однозначно хорошо. Значит, лёгкие нагрузки (вроде самостоятельной ходьбы) всё же не так уж опасны. Можно позволить себе такое. Особенно после остальных процедур.

Первой стала обработка места будущего синяка на челюсти специальной мазью. Второй — спаивание самому себе, всё так же руками магоклона, порции специфического на вкус состава, одной из довольно многочисленных модификаций зелья Сурвеласата или попросту ласатки. Если сократить описания нюансов и побочек, ласатка в своём изначальном варианте помогала Воинам управлять собственной праной для Усиления лечебного, повышая его эффективность (само собой, за счёт снижения эффективности других Усилений и радикального усложнения Укрепления). И нет, Мийол по-прежнему оставался не Воином, а магом…

Но магом с повышенной плотностью праны — и с навыками самоконтроля, которым большинство Воинов средних рангов могли лишь бессильно завидовать.

— Это правда, — сказал, словно наяву, Щетина, чей дребезжащий фальцет воскресила память, — что Усиление лечебное работает куда хуже заклинаний. Но! Есть тонкость. Начинающие Воины размазывают это Усиление по всему телу более или менее равномерно. Они так привыкли, так большинство Усилений работает, ну, кроме Чуткости краткой. Переломить себя, заставить Усиление лечебное работать в области только раны — это требует опыта, и серьёзного. Переломить себя вторично, концентрировать прану минутами и часами, когда всё естество воет и требует восстановления нормального тока жизненной силы… это ещё сложнее. И уж совсем сложен третий перелом, для которого надо поменять свойства праны так, чтобы она из общеукрепляющего и восстанавливающего компонента стала — только отчасти и сугубо для того, что требуется — разрушительным и подавляющим началом. Чтобы те же тромбы в кровеносных сосудах рассасывать, келоидную ткань рубцов разрушать, заменяя нормальной, бактериальные инфекции давить праной. Сложно! Но можно. Особенно если ласаткой помочь.

Для лечебных чар из трёх названных наставником факторов — локальность, длительность, избирательность — проблему представляла лишь последняя. Да и то условно, поскольку целители давным-давно напридумывали специфических заклинаний. Надо тебе что-то разрушить в больном теле, ограничить или подавить? Вот тебе тогда группа заклинаний Угнетения Инфекций, группа Иммуномодуляции, группа Контроля Лизосом, группа Блокаторов Боли и ещё много всяких групп чар. Пользуйся! Только осторожно и после длительной практики… желательно на подопытных.

С себя начинают изучение такого арсенала только записные безбашенные самоубийцы.

Что до праны… ею куда сложнее навредить себе. В принципе. Но тоже можно. С другой же стороны, Мийол благоразумно ограничился двумя аспектами: концентрацией праны сугубо в пострадавших местах и её удержанием. А трансформа её природы, как при Усилении лечебном… с этим ему пассивно помогало зелье.

«Интересный получился опыт, — подумал он спустя чуть более получаса, смело поднимаясь на ноги. Поскольку повторная проверка фонариком выявила полное исчезновение симптомов сотрясения, да маг и сам чувствовал, что для его пострадавших мозгов как будто несколько суток прошло. — Если лечиться по-Воински настолько просто…

Надо бы такую практику сделать постоянной. С моей-то тягой ко всяким рискованным делам — и с уплотнённой, спасибо старику, праной… пригодится навык. Однозначно!

В идеале лучше, конечно, вообще не доводить до травм. Но идеал недостижим, так что…»

Поднявшись, Мийол посмотрел вперёд. Потом назад.

— Куда пойти? Куда податься? Вперёд, к тёмным тайнам Флинка и, возможно, Хотайид — или обратно? Эх. Тут и думать нечего. Раз негласное соглашение заключено, надо его выполнять. А то потом ведь спросят… нет. Лишний риск. Зряшный.

И призыватель двинулся обратно к причалу для воздушных кораблей, отключая барьеры.

…Ригар пребывал в раздумьях и недовольстве средней тяжести — одновременно. Его сын и ученик прекрасно знал признаки. Отец предпочитал думать на ходу, и сейчас он ходил кругами по своей личной комнатке в Скальных Норах: левая рука заложена за спину, правая — попеременно — то присоединяется к левой, то рубит воздух ребром широкой мозолистой ладони, подчёркивая при необходимости аргументы или отделяя тезисы, а то потягивает за мочку правого уха.

Впрочем, ухо — это ещё ладно. Это ещё ничего. Средняя тяжесть.

Вот если бы он перестал ходить и начал массировать виски, порой принимаясь тереть утомлённые глаза… да. То был бы совсем уж дурной признак.

— Так, — правая рука снова за спиной, ноздри слегка раздуваются. — Так. Говоришь, подлечился. Быстро, с ласаткой.

— Да.

— Последствия?

— Никаких. Уже через полчаса — целёхонек. Очень перспективная штука!

— Да? Ну, об этом потом… А дальше что?

— Вернулся в Рифовые Гнёзда, к Иривою. Там же нашёл и Хотайид с Леймаром. Совместно договорились об охране флинковой башни ребятами Акулы…

— Условия? — сощурился отец.

— Смены по трое, до возвращения более, — Мийол прищёлкнул пальцами, — более… в общем, тех Хотайид, кто может принимать решения. Платят охране в равных долях я и Гарнатт. Пока что мы с ним по три десятка клатов выложили. А чтоб у них там был стимул решать вопросы поскорее, добавил такое условие: как только срок последнего оплаченного дежурства завершится, я вернусь в башню. Вместе с сестрой. Будем охранять ценный актив уже… лично.

— Так. И Хотайид — согласились?

— Да.

— Со скрипом?

— Без.

— Вообще? Даже для вида не поупирались?

— Ну… — Мийол нахмурился, припоминая. — Нет.

— Так.

Ригар перестал ходить и принялся массировать виски. Зажмурившись.

— Отец?

— Они даже для виду не стали торговаться. Что это означает, сын? Вспомни наши уроки. Когда заключающий сделку не торгуется?

— Когда цена устраивает. И… когда…

— Дошло? — Ригар развернулся. — Ты нараздавал обещаний. Сказал много громких слов. Что ж, молодец. Только ты кое о чём забыл, по всему судя.

— Но это же невыгодно! Ведь когда я…

Отец взглянул искоса. Тем самым взглядом, под которым Мийол всегда ощущал себя маленьким, слабым и глупым. Взглядом, заставляющим прикусить язык.

— Что умолк? Когда ты станешь подмастерьем, сын? Завтра? Нет! Счёт на месяцы. То, что ты с командой сумел подловить аж Мастера Боя… как ты сам же с блеском доказал, подловить эксперта магии куда проще. Да и со свеженьким, необмятым подмастерьем это — не сказать, чтобы великий подвиг. Вот высокочтимая Райвеза — она да. Подмастерье, с которой считаются. Она — это сила. И то лишь по меркам Междуземного моря. А у тебя… у нас, — тут же поправился Ригар, — …достаточной силы для прямого противостояния Хотайид нет. Они могут прийти, установить свои порядки, и нам придётся молча утереться. Именно придётся. И именно молча.

— Но…

Отец поощрительно изогнул бровь.

Его ученик прекрасно знал признаки. Сейчас и здесь намечается очередной урок. Или даже экзамен? Да, скорее экзамен. Один из множества.

И подсказывать некому.

Мийол зажмурился. Бросил ману из резерва в Ускорение Магических Действий. Не жалея. Так, что даже время вокруг словно замедлило ход.