ВЕРА. Нет, ты именно что намекаешь. Да, водку покупают в моих магазинах. И что?
Ты, значит, считаешь, что я у нас здесь всех спаиваю? Так получается?
НИКОЛАЙ. Все, началось.
ВЕРА. Что началось? Не увиливай от ответа!
НИКОЛАЙ. Вера, хватит.
ВЕРА. Схватит. Не умеешь дела делать, так и не открывай рот.
НИКОЛАЙ. Вера, ты меня на что подбиваешь, я не пойму? Хочешь, чтобы я взятки брал?
ВЕРА. Ничего я от тебя не хочу. Ты нас просто не любишь с Ольгой.
НИКОЛАЙ. Вера, ты же знаешь, что это неправда. Где Ольга, кстати?
ВЕРА. На автостанции. Каждый день туда ходит зачем-то. Она мне ничего не рассказывает. Рожу где-то расцарапала, говорит — крыжовник, а на самом деле наверняка из-за парней подрались. Да ты разговор не переводи.
НИКОЛАЙ. О Господи. Вера, чего ты от меня добиваешься? Я же вижу, что тебе что-то надо. Говори прямо, не надо этой все артподготовки.
ВЕРА. При чем тут это? Я же для вас же стараюсь! Ольгу в институт надо отправлять, а на что, на какие деньги? Ты ей денег дашь?
НИКОЛАЙ. Что ты опять придумала? Меня посадят за твои аферы.
ВЕРА. Все, не будет ничего.
НИКОЛАЙ. Ну что, говори!
ВЕРА. Я же сказала, все, закончен разговор.
НИКОЛАЙ. Вера, ты хочешь, чтобы теперь я тебя уговаривал?
ВЕРА. Не надо меня уговаривать.
НИКОЛАЙ. Как же я это не люблю.
ВЕРА. Это уж давно не секрет. Конечно, ты меня не любишь.
НИКОЛАЙ. Да не говорил я этого! Хватит передергивать!
ВЕРА. Поори еще у меня. Живо выставлю за порог.
НИКОЛАЙ. Да я и сам уйду.
Николай идет к двери. Вера преграждает ему дорогу.
ВЕРА. Лыжную базу помнишь старую?
НИКОЛАЙ. Помню, чего. Она у нас на балансе. Там склад сейчас.
ВЕРА. Склад? И что ты там складываешь?
НИКОЛАЙ. Транспаранты, флаги — что со дня города осталось.
ВЕРА. Хламье это выбросить надо давно.
НИКОЛАЙ. Зачем выбрасывать? Постираем и в этом году их же развесим. Красиво.
ВЕРА. Эх ты, тряпошник. Красиво ему. Отдай мне лучше.
НИКОЛАЙ. Флаги? Зачем?
ВЕРА. Сдались мне твои флаги! Базу отдай мне.
НИКОЛАЙ. О господи! База-то тебе зачем? Еще один магазин откроешь? Это же четвертый уже будет. Скоро деньги уже из ушей полезут.
ВЕРА. Я вся в золоте? В мехах? Для тебя же стараюсь, идол старый. Для дочки для твоей. В институт ее на что отправлять будешь? На какие шиши?
НИКОЛАЙ. Да уж не на твои прибылЯ.
ВЕРА. Чего?
НИКОЛАЙ. Чего слышала. Девке с твоих прибылЕй не много достается. Вон в старом свитере ходит с восьмого класса. Стыдоба. Дочка мэра. Не будет тебе никакой лыжной базы.
ВЕРА (начинает плакать). Вот такая благодарность за всё.
НИКОЛАЙ (смущен). Вера, ты пойми. Не могу я. И так уже разговоры идут, что я тебе лучшие помещения отдаю. Наверняка и в область уже не одна жалоба ушла. Тут доброжелателей сколько угодно…
ВЕРА. И что? Губернатор на ярмарку приезжал в прошлом году в августе, доволен остался.
НИКОЛАЙ. До поры до времени. Не дай Бог, на президентских или на думских меньше, чем положено, процент дадим — и тут все мне припомнят. И ясли, и библиотеку и вокзал. А теперь вон еще и лыжную базу.
ВЕРА. Что он тебе может сделать? Ты же мэр! Тебя народ выбрал. А он назначенный.
НИКОЛАЙ. Проснись, милая, в какой стране живешь? Здесь мэров не снимают, закона такого нет, здесь их сразу сажают. Хочешь, чтобы твоего мужа посадили?
ВЕРА. Не расстреляют же.
Николай закрывает печку, встает, подметает опилки.
ВЕРА. Так что насчет лыжной базы-то?
НИКОЛАЙ. Закрыли эту тему.
Николай идет к двери.
ВЕРА. Ты куда?
НИКОЛАЙ. На автостанцию.
ВЕРА. Коля, ты ведь мне все равно лыжную базу отдашь.
Николай уходит.
5. ИНТ. АВТОСТАНЦИЯ. ДЕНЬ.
Ольга сидит на скамейке. Видит идущего к автостанции Николая, быстро встает и уходит.
Николай подходит к автостанции, оглядывается, идет к буфету.
Николай встает, идет к буфету.
НИКОЛАЙ. Здравствуй, Катя.
БУФЕТЧИЦА. Здравствуйте, Николай Иванович.
НИКОЛАЙ. Ольгу не видела?
БУФЕТЧИЦА. Давеча сидела, ждала кого-то. Сейчас нету.
НИКОРАЙ. Кого она тут ждет, Катя?
БУФЕТЧИЦА. Не знаю, Николай Иванович.
Пауза.
НИКОЛАЙ. Все-таки, Катя, налей-ка мне сто пятьдесят грамм.
БУФЕТЧИЦА. Николай Иванович, так нету.
НИКОЛАЙ. Как нету? Вот же в меню!
БУФЕТЧИЦА. Нету, видите, вычеркнуто. Кончилась.
НИКОЛАЙ. Вот дела. Чтобы у Верки в лавке водка кончилась. Ты бы ей позвонила, сказала бы, чтобы она еще привезла.
БУФЕТЧИЦА. Вера Владимировна сама звонила давеча.
НИКОЛАЙ. Вот я дурак старый. А я-то думаю. Это она велела мне не наливать?
БУФЕТЧИЦА. Николай Иванович, вы же знаете…
НИКОЛАЙ. Знаю, знаю, не рассказывай ничего. Можешь вписать обратно, а то выручку не сделаешь. Верка с тебя за это шкуру спустит.
БУФЕТЧИЦА. Спасибо, Николай Иванович.
Прибывает автобус. Из него выходит единственный пассажир — Веник. Николай стучит ему в стекло. Веник входит в автостанцию.
ВЕНИК. Николай Иванович, здравия желаю.
Пожимает руку.
НИКОЛАЙ. Вениамин, с возвращением. Куда ездил?
ВЕНИК. В Питер.
НИКОЛАЙ. По делам или к родственникам?
ВЕНИК. Даже не знаю, как сказать. Вроде по делам, а вроде и к родственникам.
НИКОЛАЙ. Бывает.
Пауза.
НИКОЛАЙ. Может, сядем в буфете? Расскажешь мне про своих родственников?
ВЕНИК. Николай Иванович…
НИКОЛАЙ. Что-то мне так тошно, Вениамин. А Верка позвонила, запретила Катерине…
ВЕНИК. Николай Иванович, я не пью.
НИКОЛАЙ. Давно?
ВЕНИК. Восьмой день.
НИКОЛАЙ. Это немного. Я в прошлом году почти весь великий пост…
ВЕНИК. Я теперь вообще не пью, Николай Иванович.
НИКОЛАЙ. Ой, не зарекайся, Вениамин. Человек предполагает, а Бог располагает.
ВЕНИК. Бог, Николай Иванович, смотрит с неба на человека и радуется, если ему удается с грехом совладать.
НИКОЛАЙ. Видно, Вениамин, ему с неба плохо видно.
ВЕНИК. А ты Николай Иванович, помоги ему тебя разглядеть. Обрати на себя его внимание.
НИКОЛАЙ. Как?
ВЕНИК. Молитвой.
НИКОЛАЙ. Да на что мне его внимание? Лучше уж ему вообще не видеть…
ВЕНИК. Что мешает жить так, чтобы не стыдно было под богом ходить?
НИКОЛАЙ. Ох, Вениамин, молодой ты парень, поживешь с мое, узнаешь, что мешает.
ВЕНИК. Николай Иванович, я тебя моложе на четыре года. Что я такое, интересно, за эти четыре года понять должен?
Пауза. Николай смотрит на Вениамина с удивлением.
НИКОЛАЙ. Странно ты говоришь, Вениамин.
ВЕНИК. Я, Николай Иванович, познакомился с одними людьми. Они называют друг друга братьями…
ЗАТЕМНЕНИЕ.
ГОЛОС ВЕНИКА. Они отказались от алкоголя, табака и сквернословия во имя своей веры, любви к Богу и надежды на спасение. Этот путь к спасению открыл для них человек, которого называют братец Андрей Двиницкий…
Он поворачивается к расписанию и мы видим, что вместо расписания висит портрет бородатого человека в дореволюционном армяке.
ВЕНИК. В начале двадцатых годов он основал под Питером в деревне Двиница братство трезвенников. Они собрали ткацкую коммуну, днем вместе работали, а по вечерам собирались на беседы. Официальная церковь преследовала трезвенников, потому что они отрицали причастие — из-за использования вина. Трезвенники говорили, что церковь спаивает русский народ. Новая власть тоже боролась с трезвенниками, потому что не терпела конкуренции со своей религией, в которой был свой бог и свои святые. В 1929 году братца Андрея арестовали, а через два года он умер в тюрьме.
НИКОЛАЙ. Вениамин, и что, неужели это помогает?
ВЕНИК. Помогает, Николай Иванович. Помнишь, как я пил? С Татьяной ругался из-за этого каждый день, чуть семью не потерял.
НИКОЛАЙ. Может, и мне съездить к ним?
ВЕНИК. Можно и съездить, Николай Иванович. А можно и здесь беседу провести.
НИКОЛАЙ. Где здесь? Прямо здесь?
