А.М.: А скажите соавторство с режиссёром в «Оттепели» — это был единственный случай?
Д.К.: Но раньше мы всегда так работали, до того, пока несколько наших сценариев не были так чудовищно воплощены, что мы в ужасе пошли сами учиться на режиссёров, чтобы другие режиссёры не портили наши сценарии. А чтобы так плотно, как с Тодоровским в «Оттепели», то это единственный проект. Раньше мы писали и просто отдавали режиссёру.
А.М.: Я смотрел, как работали сценаристы с режиссёрами в советское время. Гребнев очень интересно об этом рассказывал, что режиссёр придумывает, а сценарист записывает. И про Габриловича говорили, что «старик придумывать не любил, но записывал волшебно». Обычно, как это бывает? Режиссёр произносит: «Представляешь, я в детстве…» И начинает какую-то байку придумывать. А ты сценарист уже дальше как-то докручивай. Садишься и думаешь: «А что с этими воспоминаниями делать?» А он потом говорит тебе: «Ну, что ты там записал? Я же всё придумал». Я это всё обдумал и понял, что неправильно от этого всего отмахиваться. Вот, например у Гуэрра, я его очень люблю и, на мой взгляд, он самый величайший сценарист в мире, в его книгах, в его стихах во всём, что он писал, кроме кино, там образная система очень… маленькая, совсем небольшой набор образов, который естественно очень глубоко вскопан, взрыт эмоционально. Но когда он работал в соавторстве с Феллини, с Антониони, с Ангелополусом, он становился как бы пустым сосудом и весь пропитывался системой образов режиссёра. И начинал из режиссёра вытаскивать то, что сам режиссёр из себя вытащить не мог. И в итоге получалось так, что когда Феллини писал с Гуэррой, это был больше Феллини, чем Феллини без Гуэрры. Когда Гуэрра работал с Антониони, то это был больше Антониони, чем Антониони без Гуэрры. Мне интересно, было ли у кого-нибудь такое?
Д.К.: У нас такого опыта не было. Только на «Оттепели» с Тодоровским — полтора года плотной работы, там было именно то, о чём вы говорите. Начиналось собрание с рассказов о детстве, о 60-х годах, каждую написанную серию препарировали, переделывали в зависимости от воспоминаний режиссёра. Но больше такого не было.
А.М.: Если так, то абсолютно логично, что вы потом пришли к режиссуре. Был какой-то момент, после которого вы сказали: «Посмотрели кино? Всё, больше я вам свои идеи насиловать не дам»?
Д.К.: Даже не один. Я и сейчас говорю, что я драматург, киносценарист в первую очередь, а снимаю, чтобы другие режиссёры не испортили мои сценарии. Извините меня, пожалуйста. Если работать с хорошим режиссёром, как на «Оттепели» то, пожалуйста, я буду сидеть писать вместе, в сотрудничестве, в соавторстве, зная, что из этого получится и не испортят то, что ты пишешь. У меня вначале 2000-х было три подряд прекрасных сценария испортили. Они прекрасны по моему отношению к ним, я их очень любил, причём они все три написаны в соавторстве. Мы тогда ещё писали их с Алёной, и для неё и для меня — это был удар. Мы так любили эти сценарии. Один из сценариев любили все и на канале «Россия», и Валера Тодоровский его очень любил, но когда увидели проект на экране, то все были в шоке. И даже полтора года назад шёл разговор, чтобы экранизировать тот сценарий 2003 или 2004 года. Но как-то потом эти разговоры заглохли, но всерьёз хотели, потому что хороший был сценарий.
А.М.: Это было бы здорово! Вот Луцика и Саморядова переснять бы, кстати говоря тоже.
Д.К.: Кстати, да! А почему и нет.
А.М.: Переснял бы кто-нибудь два последних сценария Шпаликова. Почему-то считается, что если один раз не получилось, то и всё.
Хорошо. Начинаете вы снимать «Чудотворца», и представляете, как будете сидеть на берегу и в матюгальник раздавать указания, а все вокруг будут бегать. Было ли какое-то столкновение с реальностью? Как Вы представляли себе режиссуру и, как оно оказалось на самом деле?
Д.К.: Я же учился. И ещё до «Чудотворца» много чего снял. Мувики, например, снимал. Я уже всё понимал, когда приступил к съёмкам «Чудотворца».
А.М.: Но это, же большой проект, Первый канал, 8 серий.
Д.К.: До этого я для Первого канала «Чёрные волки» с Безруковым снял и тоже 8 серий.
А.М.: Извините, а я почему-то думал, что «Чудотворец» у вас был первым.
Д.К.: А вот на «Чёрных волках» было серьёзное столкновение с реальностью — большой проект, денег ни на что нет. Лишь бы снять. По сюжету: войсковую часть штурмует наша армия, стоит две пушки, причём одна пушка короткоствольная 18-го года, а время по фильму 54-й год, есть у тебя всего 100—150 метров забора — это твоя войсковая часть, есть 70 человек солдат, которые штурмуют эту часть. Это производство, всё, что было просто дикость какая-то.
А.М.: А не хотелось всё бросить и обратно в сценаристику: в понедельник получил поэпизодник, сел написал, в пятницу сдал диалоги, в выходные гуляешь.
Д.К.: Конечно хотелось. После каждого проекта я заканчиваю с режиссурой, сажусь писать, беру какой-нибудь чисто сценарный проект. Пишу, а месяцев через 8—9 уже так скучно становится всё время сидеть и писать, хочется уже каких-нибудь эмоций. Сейчас я уже полтора года ничего не снимал и прямо хочется чего-то снимать, потому что не могу больше сидеть. Тем более завидую Алёне, она снимает большой проект для Первого канала у Валеры Тодоровского. Смотрю на материалы и думаю, что надо чего-нибудь снять. Но зато когда поснимаешь немножко, то думаешь: «Больше никогда в жизни». Ведь творчество — это же писать, создавать мир.
А.М.: А скажите, была информация, не знаю только, под замком она была или в открытом доступе, что у вас проект закрыли?
Д.К.: Это было в свободном доступе. За последний год у меня два проекта закрылось.
А.М.: Я так понимаю, что всё было готово, подготовительный период, нужно запускать, но кризис, денег нет, у каналов перепроизводство.
Д.К.: Да, был проект, писал его для Первого канала, всем всё нравилось.
А.М.: Что за проект? О чём он, если не секрет?
Д.К.: Не секрет. 1895 год, адвокаты: Плевако, Александров, не конкретно конечно, а собирательные образы. Про тот период, когда адвокаты в Российской империи были, как звёзды шоу-бизнеса сейчас, все их знали, в лицо узнавали. Они такие спектакли в суде устраивали. Но, как сказали, что слишком это сложно, дорого, денег сейчас нет на это, и проект закрыли. Я стал писать другой проект, его тоже перенесли на следующий год.
А.М.: А есть ощущение, что оживление какое-то появилось в последнее время? Два года в кризисе сидим, может пора начать снимать уже.
Д.К.: Есть оживление, ощущение, но срубают бюджет настолько сильно, просто уполовинивают его. Говорят: «Вот тебе столько денег, если хочешь — снимай». А на это хорошо снять невозможно. И сценаристам за сценарии деньги очень сильно «рубят» и на производство меньше дают, и актёрам меньше платят. Вот такое оживление. Вначале были в растерянности, а теперь сообразили: «Всё, денег нет. Да — да. Нет — нет. Если ты — нет, то другого найдём».
А.М.: Был сценаристом, но оказалось, чтобы контролировать свой проект надо стать режиссёром. Попробовал быть режиссёром, а нет желания, чтобы контролировать свой проект, стать продюсером?
