Патриарх, выслушав мамонта, пообещал разобраться со своими вечно голодными проказниками. Затем схватил дубину и стал прощаться с мамонтом. Потом прибежали волки и тоже с жалобами на нынешнюю молодежь человеков. Они ещё не успели убраться восвояси, как в пещеру с криками и воплями, размахивая копьями и дубинками, ворвались подросшие карапузы. Волков пришлось защищать. Их судьба была решена женщиной – пращуры были (почти все) вегетарианцами, но только тут они поняли, что воспитали на растениях и корешках плотоядное племя. Она отогнала от волков этих буйных охотников и собрала семью вокруг котла с обедом. За всё время обеда никто из сгрудившихся в углу пещеры перепуганных волков не пискнул… И провели они всю эту ночь рядом с людьми, стараясь не привлекать их внимания к себе.

Так как утром за углом пещеры человеками была оставлена засада, то волки упирались, чувствуя эту ловушку, и, несмотря на все уговоры женщины, жилище патриарха не покинули. Они согласились сторожить имущество и дом своих обретенных хозяев. Вернувшиеся вечером охотники обозвали этих волков собаками. (Это самое страшное оскорбление в приличном пещерном обществе!) Но… смирились с их соседством – нрав у женщины был очень крутым. Жаловаться на аппетиты их наследников приходили и другие обитатели лесов, полей и рек.

Вскоре все звери были поделены людьми на домашних и диких. А патриархи, как и их потомство, стали окончательно всеядными. И почему-то люди после этого перестали понимать и разговаривать на зверином языке и придумали свою человеческую речь. Природа после этого призадумалась и охладела к ним своими ненастными днями и скучными обязанностями первобытных жителей земли. И куда она только спрятала свои фантазии волшебных ночей и совсем уж бесподобных восходов. Что она этим людям сказать хотела?

Юмор – это кастрированная сатира. Это – фантик от конфеты, который легко можно превратить в туалетную бумагу. Пахнет вначале приятно, но воняет ещё сильней после повторения для слабоумных.

Здесь бы не было загадки от меня, чтобы повторять Священное Писание на свой лад – глупо и опрометчиво. Но этот океан был Студеным морем, то есть Северный Ледовитый океан. Пальмы здесь не росли, дразнить обезьян, предъявляя им требование об уплате алиментов как своим предкам, тоже никак… Оставалось только одно: посмотреть, когда же, наконец, придёт в эти места мораль и общественное мнение из более тёплых мест. А до того пришлось перебиваться тем, чем придётся…

– И где ты шлялся? Нашел себе женщину помоложе, да?! – раздался визгливый голос через сто лет после той незабвенной встречи на берегу океана. Ну и что из того, что он пращур и вождь племени? Недавно молодежь племени видела на берегу следы пришлых людей. Глаз да глаз нужен за мужиками… Всегда найдут, куда сходить. Первопроходцы чёртовы. Но что поделать, если в каждом мужчине на дне его судьбы прячется любопытство и тяга к неприятностям? Но, спасая человечество от конца света, природа не всем мужикам разрешает пользоваться этими дарами. И патриарх, который уже давно знал, как надо обращаться со своей супругой, ответил просто:

– Да сбудутся твои пожелания!

Оторопев, она молча закинула свои дряблые старческие руки за голову и обхватила ими удивительно хорошо сохранившиеся волосы. Не седые, нет, а просто пепельно-серые волосы. Возникло молчание, равное судьбе.

– Женщина, ты долго будешь оскорблять мой желудок обещаниями?

– А ты заслужил? – возмутилась вдруг женщина, оторвавшись от своих воспоминаний и фантазий любви. – Так ты ещё потребуешь… – тут она замолкла, потому что вспомнила, как ей было хорошо, когда вместе с ним она однажды ела сырую тыкву и, стряхивая с себя кожуру и семечки, поняла в первый раз, что не видит низ своего живота. А ему, ему – всё равно! Одно слово – бестолочь! Как всегда…

А пращур как истинный патриарх, не терпящий чужих возражений, медленно осмотрелся. Потом, принюхавшись, пошел прямиком к огромной жаровне, которую он недавно соорудил из кусков сырой глины. Не сразу получилось, но упорство помогло обрести опыт, и потом пришли знания. Обожжённая глина превратила очаг в каменную крепость семейных традиций. А жаровня? Каких только приключений не довелось испытать патриарху, пока куски странных камней не превратились в медь. Зато теперь этой жаровни вполне хватало на большую семью. На неё можно было теперь бросать куски сырого мяса или рыбы, чтобы было вкуснее от удачи на охоте и рыбалке.

– Как жаль, что правнучка его не хочет, – выговорил с укоризной патриарх, ухватив кусок побольше да пожирней.

– Что?! Ты про кого это? – не поняла его супруга.

– Ну, ты же говорила… – пращур достал сосновую щепку из-под её ног и, выковыряв ею из своих зубов застрявший кусок мяса, продолжил: – Ну, эта, мелкая, ты ещё зовешь её – Верой! Ну, та, худенькая, которая замуж так торопилась, так торопилась, а потом его дубиной огрела!

– Нашел что вспоминать. Давно это было. У них уже внуки есть!

– Да?! – удивился пращур.

– Меньше шляться надо было! Всё до сих пор, поди, успокоиться не можешь.

– Ты это о чём? – не понял её патриарх. Он сыто рыгнул и посмотрел на свою половину.

Какая ему другая любовь могла ещё присниться? Если он снова увидел её, как в первый раз в своей жизни? Летними вечерами они сидели под лучами заката у входа в пещеру и ждали появления первых звёзд. Им было уже тогда грустно и жаль ещё одного прожитого дня. Люди давно уже научились строить дома, но патриархи не хотели покидать свои пещеры. В них они не чувствовали власти времени. В этих лабиринтах ничего не изменилось и не менялось с давних времён. Менялись только они сами. Время вокруг было плотным, как вода, которая обтачивала их кожу до глубоких морщин.

И однажды их похоронили. В одной из маленьких подземных пещер – вот так они оказались навсегда вместе, как и обещали друг другу давно – при первой встрече. Их замуровали без всяких лишних слов, спокойно и без слёз – дел у всех их детей и внуков и правнуков было много. Вскоре эту пещеру покрыли слоями пришедшие снега и вечная мерзлота. Потомкам было не до них. И память о них стала просто преданием… Но их потомки были глупее и никчёмней свободы первой любви на земле. И растратили доставшиеся им сокровища первозданных чувств на земле на ошибки и предательства.

Чудаками были эти пращуры… Но зато они построили свою страну – Гардарику – землю городов тогда, когда ещё в будущей Элладе и Древнем Египте предки первых царей и фараонов мыкались в звериных шкурах, отбиваясь от злых хищных зверей. Какая грамота, какая письменность тогда в Египте или в Элладе? Господь с вами!

Загадочность их появления на Севере иногда смешна, иногда трагична. Но сколько пищи для ума и прочего добра и личного благополучия принесёт ещё эта загадка учёным? И в этом тоже есть своя загадка. Может, там и была лестница в небо? И там, где сейчас вечные льды и большую часть года земля покрыта снегом, когда-то цвели райские кущи? (Но без пальм…) А вы говорите «печёры»… Пещеры, что ли? Нет, это не то…

Маленький мальчик, лёжа на траве, наблюдал за облаками – что-то чудное и родное происходило в его сознании. Он видел воплощение сказок родной старушки, которую все так запросто в его семье называли бабушкой. В его ещё не замутненном жизненным опытом сознании возникли удивительные события. Он расставил согнутые ноги и ещё крепче попытался прижаться к земле. Он боялся неба и боялся земли, на которой лежал. Его фантазия сузилась до его собственных голубых глаз, которыми он пытался осознать происходящее. Не помогло. Он с капельками слёз на ресницах попытался привстать, и тут он увидел радугу в небе среди облаков.

Сверкнула в небе молния – и он увидел, как загорелась сухая трава после засушливого многодневного зноя, и опять улыбнулся сквозь слёзы. Кто ещё сможет вспомнить свое детство таким непорочным? Но ему надо было идти домой. Там его ждала больная мать и страшный отчим – чужой человек. Таких слов, как «испытания», «неизбежность судьбы», «покорность судьбе» он ещё не знал. Ему просто так не хотелось идти домой. И тут вдруг после сухих беззвучных молний облака почернели и загрохотали. Сквозь поднявшийся в небо ветер прорвался ливень. Да ещё какой!