Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Можешь ехать в гараж, - небрежно бросил он водителю. Вахтер настежь распахнул двери и взял под козырек: "Здравия желаю, товарищ Котов!"

– Как служба? - на всякий случай спросил Котов, забыв как того зовут.

– Все в порядке, Виктор Михалыч, - почтительно ответил старший по вахте, но Котов прошел, не обратив внимания. Он уже не мог, да и не старался скрыть радость; такую испытывают достойные, получившие, что заслужили, после долгого ожидания. Идя по коридорам, он коротко кивал встречным, ни с кем не здороваясь первым. Недруги назвали бы его высокомерным, но ему не было до них дела. Котов шел, будто слыша за собой поступь миллионов, твердый шаг многомиллионной армии ленинградских коммунистов, коммунистов всего Советского Союза.

Едва он вошел к себе в кабинет, заглянула секретарша:

– Виктор Михайлович, звонили из парткома, Лахарев просится доложить, а у нас, пока вы были на пленуме…

– Подождут! Все подождут! - решительно оборвал ее Котов. - Ни с кем не соединяйте и никого не пускайте, у меня срочное поручение товарищей из ЦК!

Она хотела что-то добавить, но Котов махнул рукой: дескать, больше ни слова.

Оставшись один, он отпер чемодан, вынув из бокового кармашка вместительную кожаную папку и такой же блокнот с золотым тиснением на обложке: "Делегату июльского (1989 г.) Пленума Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза".

Материалы, о которых говорил Гидаспов, действительно оказались в папке. Это были вырезки из республиканских и местных газет. Вчитываясь в каждое слово, Котов дотошно изучал их содержание; особо интересные конспектировал в блокноте:

"Правда Украины", орган ЦК КП Украины (19.03.89 г.) напечатала статью начальника треста "Киевметрострой" заслуженного строителя УССР В. Волчкова "Когда забывают о партийной этике", осуждающую двуличную позицию литераторов-членов КПСС И. Драча, П.Осадчука, В. Яворинского и ряда других.

"Попытка создать какую-то новую политическую структуру, не подконтрольную КПСС, призывы к полному восстановлению суверенитета Украины, фракционность и групповщина - все это несовместимо с марксистско-ленинской идеологией, с членством в рядах коммунистической партии. Прикрываясь партийным билетом эти, так называемые писатели и поэты, ведут оголтелую антисоветскую и антикоммунистическую пропаганду. Под некоторыми их заявлениями мог бы с успехом подписаться Петлюра и Бандера! Что это, как не оскорбление всех народов СССР и прежде всего - украинского."

"Правильно, товарищ Волчков! Пришло время избавиться от всевозможной нечисти. Это тля, которая жирует на наших временных трудностях", - записал у себя в блокноте Котов. Подумав, он поставил на полях три восклицательных знака.

Отложив прочитанное, он взял вырезку из газеты "Вечерний Минск" с отчетом о собрании актива областной партийной организации. Тема была близка и понятна: "Об усилении партийного влияния на ход перестройки". Котов заинтересовался выступлением секретаря парткома Минского часового завода В.В. Чикина:

"…совершенно непонятно то олимпийское спокойствие и пассивность, с какими руководящие органы партии взирают на попытки отстранить КПСС от власти, развалить существующую Советскую федерацию равноправных народов и демонтировать социализм, ликвидировав его исторические завоевания. Только в таком духе можно трактовать раздающиеся безудержные восхваления мелкобуржуазных ценностей и откровенное, наглое презрение ко всему советскому, какую-то болезненную любовь к кооперативам. Со всем этим, а также с безудержным шельмованием проверенных партийных кадров, ведущееся под лозунгом борьбы со "сталинизмом" и бюрократизмом мы сталкиваемся ежедневно, но адекватного отпора не даем, а если и даем, так с большим опозданием…"

"Верно говорите, товарищ Чикин, но пора от слов переходить к делу", - записал Котов, подчеркнув свой вывод красным карандашем: отмеченное следовало чуть-чуть переиначить, добавить факты и использовать в выступлении на районном партхозактиве по итогам Пленума. Он не сомневался, что ему дадут слово: из всей парторганизации района в Москву пригласили только его.

Раздраженно прикрикнув на заглянувшую секретаршу, Котов взялся за следующие статьи:

"Нам совершенно непонятно, почему КПСС практически без боя сдает свое влияние на средства массовой информации. Нужно немедленно оздоровить редакционные коллективы в изданиях так называемой "желтой прессы" - "Огоньке", "Московских новостях" и им подобных, а еще лучше - просто их закрыть…"

"… членство в КПСС несовместимо с участием в оппозиционных ей движениях. Пришла пора отобрать партбилеты и применить Закон по всей его строгости к идеологическим и диверсантам и перевертышам. Нельзя медлить с этим ни одного дня, ибо такие оборотни являются активными носителями и пропагандистами идей, разлагающих основы нашей партии изнутри. Их призывы к отмене проверенного временем принципа демократического централизма звучат все наглее и нахальнее. Это называется одним словом - ревизионизм. А как поступать с ревизионистами и антисоветчиками, мы, рабочие завода "Красное Сормово", хорошо помним. Если. Кто-то забыл, то пусть приезжает - мы напомним, да так, что слабо не покажется!"

В конце Котов обнаружил уже ставшее известным всей стране "Письмо трехсот". Его подписали знатные рабочие и служащие-партийцы Киевского завода "Арсенал":

"От имени многотысячного коллектива нашего, прославленного революционными традициями, завода требуем, чтобы ЦК КПСС обеспечил прекращение разнузданной антисоветской и антикоммунистической пропаганды, сурово наказал всех предателей и изменников. Мы одобряем и поддерживаем Указ Президиума Верховного Совета СССР "О внесении изменений и доплнений в Закон СССР "Об уголовной ответственности за государственные преступления".

Указ дает необходимые правовые основания потребовать от органов КГБ СССР и народных судов на местах развернуть широкую кампанию по пресечению деятельности тех, кто, воспользовавшись линией партии на перестройку и гласность, дискредитирует Советскую власть, ее исторические завоевания, подрывает нерушимую дружбу народов Советского Союза и братских стран социалистического лагеря…"

"Так вот, что имел в виду Борис Вениаминович. Собрать все здоровые силы в один кулак, организоваться и ударить! Ударить так, чтобы от этой швали ошметков не осталось. Они шельмуют партию, клевещут на чекистов! Не понимают, кого дразнят, куда суют свои грязные ручонки - в спящего тигра, нет - в медведя. Русского медведя! Жалкие идиоты! Жизнь их ничему не научила. Забыли, что русские запрягают медленно, но ездят быстро. Будто мы в первый раз столкнулись с оппозицией и ревизионизмом. Да вся история КПСС - борьба и еще раз борьба. Сколько нечисти вымел Сталин, и мы выиграли войну. А после успокоились, жирком обросли. Вот и получили: сперва Венгрия, потом восточные немцы зашевелились, и вдруг, в 68-м, откуда ни возьмись - чехи! Лицо социализма им, видите ли, не по вкусу. Так где же теперь эти имре-нади, дубчеки и примкнувшие к ним валенсы? Первых расстреляли, и на остальных патронов хватит. Час придет, рука не дрогнет", - с волнением думал Котов, представив как стоит с автоматом, уверенно расставив ноги на ширину плеч, а в десятке метров, вдоль кирпичной стенки дрожат от страха предатели. Он почему-то представил среди них Рубашкина с Горловым, и у него потеплело на душе.

– Виктор Михалыч, из парткома звонят, очень срочно…, - снова заглянула секретарша.

– Сколько раз говорить, чтобы не мешали!

– … звонят по поводу Горлова.

– Я вам за что зарплату плачу? Вон отсюда, вместе с вашим Горловым - к чертовой матери, - распаляясь, закричал Котов.

15
{"b":"8468","o":1}