Времени совсем не оставалось, и Горлов тут же написал для Лахарева обстоятельную записку. Формально он еще числился в командировке на Северодвинском заводе - отметка об убытии оттуда была проставлена без даты, поэтому Горлов не боялся неприятностей, если узнают, что он улетел в Краснодар. Правда за билеты придется платить самому, но это была такая мелочь, что не стоило обращать внимания. В конце он предупредил Лахарева, что вернется через несколько дней и просил дождаться, не принимая пока никаких решений.

Секретарша обещала передать записку, когда Лахарев приедет.

– Я вторую неделю работаю, только и слышу: "Горлов, Горлов, Борис Петрович решит, без Горлова нельзя". Вот, наконец, и сама вас увидела. Вы совсем не такой, - пряча горловскую записку в стол, сказала она.

– Какой - не такой? - заинтересовался Горлов.

– Я думала, вы будете в черном костюме, белой рубашке и…

– … и в белых тапочках, - пошутил Горлов.

– Тапочки рано, а свитер с джинсами вам очень к лицу! - покраснев от смущения, сказала девушка.

Горлов застал Евтюхова в том же положении, только теперь он громко, со свистом храпел. Будить его было незачем, все равно толку не будет, и в оставшееся время Горлов набросал схему СВЧ-излучателя со съемными головками, чтобы выпаивать радиодетали различных типоразмеров. Делать его нужно было здесь, но по документам он должен изготавливаться в кооперативе, чтобы без опасений перевести часть денег в наличные.

Закончив, он вызвал Белова, объяснил ему принцип устройства и велел передать Евтюхову, когда тот проснется.

"Жаль, Рубашкина нет. Он бы в два счета оформил заявку на изобретение", - подумал Горлов и вспомнил, что собирался позвонить Петру. Однако телефон в редакции был занят и, промучившись минут десять, Горлов связался с Сергеем Михайловичем. В магазине все шло нормально, Горлов попросил предупредить краснодарцев, что прилетает завтра, и, чтобы Володя привез к самолету денег - тысяч сорок, чтобы Цветков начал закупать продукты для Северодвинска.

– Много, при посадке в самолет могут придраться, - заметил осторожный Сергей Михайлович.

– Пусть только попробуют, у меня же не ворованные! В крайнем случае скажу, что везу в Краснодарский крайком партийные взносы. Этому - как его? - Полозкову лично! - ответил Горлов, вспомнив какой поднялся шум, когда некий московский кооператор пришел в свой партком платить взносы с чемоданчиком на девяносто с лишним тысяч рублей.

– Зачем тебе в Краснодар? - проснувшись, спросил Евтюхов.

– Надо! Знаешь такое слово: "надо"? - думая о своем, ответил Горлов. Он собрался объяснить Евтюхову, что надо сделать за эти дни, но снизу позвонил Володя, и Горлов стал одеваться.

– Я оставил схему Белову, он в курсе, начинайте работать. Вернусь в конце недели, - уже на ходу сказал он.

Пока ехали до Московского проспекта, Горлов решил лететь в Краснодар без Ларисы. Было тревожно, он не мог понять, в чем причина беспокойства, но, как себя не уговаривал, оно не ослабевало. Он чувствовал, что вот-вот произойдет непредвиденное, и нужно скорее вернуться в Ленинград.

Лариса открыла ему дверь растрепанная и раскрасневшаяся.

– Снимай все, я буду стиральную машину пробовать, - сказала она и стала показывать, как отремонтировали квартиру. - Даже жаль: столько труда и всего на один год.

– Почему же на один? - удивился Горлов.

– Разве ты знаешь, что будет с нами через год? - грустно спросила она, но тут же улыбнулась. - Но, что бы ни случилось, благодаря тебе я… не знаю, как это сказать… я впервые в жизни почувствовала себя свободной. С тобой я ничего и никого не боюсь. Будто в душе выросли крылья, как у чайки из моей любимой книги, над которой ты все время смеешься. Раньше я не знала, как этого добиться, только мечтала об этом. Я люблю тебя, милый, ты даже представить не можешь, как я тебя люблю!

Горлов заметил, что у нее на глазах выступают слезы. Он крепко обнял ее и, поцеловав в висок, прошептал на ухо:

– Я все-все понимаю, даже без слов. Ты еще только подумаешь, а я уже знаю, о чем, как будто мы одно целое.

– Я тебя люблю, - тихо повторила Лариса. - Но не так, как ты меня. Если мы расстанемся, ты тут же найдешь другую, а я - нет. Я - как волчица. Если ее суженый погибает, она до смерти остается одна.

– Почему волчица? - засмеялся Горлов. - Ты больше похожа на лебедя. У них, лебедей с любовью еще строже.

– Лебеди слишком большие и вблизи не такие красивые, как чайки. Я бы хотела быть чайкой, такой, как в книге, которую ты так и не понял.

– Почему не понял? Не только понял, но и запомнил: в городе Ленинграде, на берегу Финского залива с самого раннего детства живет молодая и очень красивая девушка. Она - такая же как ты: любит море и небо, как ее любимая птица - чайка. И она, как чайка, счастлива и свободна, и любит летать, тоже как чайка. Но однажды, пролетая высоко-высоко в небе, она случайно встретила человека, который ее полюбил, как только увидел…

– А дальше? - сдерживая смех, спросила Лариса.

– Он ее полюбил без памяти! Это пока все, а что потом, я еще не знаю. Наверное, она его разлюбит и улетит.

Она улыбнулась:

– Ты очень начитанный и хорошо рассказываешь. Только я от тебя никуда не улечу. Мне так нравится засыпать, чувствуя всего тебя рядом. В этой близости столько покоя и счастья.

– Только не сейчас, - сказал Горлов, - иначе я умру от голода.

Он ушел рано утром, пожалев будить Ларису, и через полтора часа уже сидел в самолете, летевшем в Краснодар.

Приземлились точно по расписанию и, пройдя через турникет аэровокзала, Горлов увидел Цветкова среди встречавших.

– У нас мало времени. Через сорок минут я лечу в Будапешт через Москву, - рассеянно поздоровавшись, сказал тот. - После истории с "АНТ'ом" у нас большие трудности. Зажимают все, что могут. В исполкоме двух зампредов сняли, как раз тех, которые наши люди. Если зажмут экспорт парохода, нам с тобой крышка от гробика, причем неструганая. Но, вроде бы, появилась перспектива достать денег. Венгры обещают оформить кредит на тот случай, если с пароходом выйдет задержка.

– Все от Москвы зависит. Если будут давить на кооперативы, завод рисковать не станет. Я с главным инженером четко договорился: работу начинаем, но с условием: если паленым потянет, то разбегаемся без претензий.

– И вагоны ты уже отдал? - то ли спросил, то ли упрекнул Цветков.

– Другого выхода не было. Если бы не отдал, дело б уже сегодня было завалено, - и Горлов, как мог, коротко рассказал, как наладил работу.

– Что половиной головы рисковать, что половиной с четвертью, - выслушав до конца и ни разу не перебив, сказал Цветков. - Не кори себя, ты сделал все, что можно. Другой бы сразу в штаны наложил и всех обделал сверху донизу. Конечно, плохо, что мы прошляпили волынку с драгметаллами. Но с другой стороны спохватились вовремя. И если сделаем, как ты предлагаешь, - с подключением твоего сектора и проведением платежа за новую оснастку через кооператив - то наварим сверху тысяч сто пятьдесят, а, может, и все двести. К тому же твоих ребят поддержим, и Славке Лахареву кусок достанется. Прав ты был, когда не хотел уходить из Объединения. Видишь, как пригодилось!

Горлов хотел отдать Цветкову деньги, но тот не взял потому, что летел заграницу, разрешив тратить, сколько понадобится.

– В общем ты меня порадовал, а то я, было, совсем приуныл, - Цветков засмеялся - в первый раз за весь разговор. - Однако ж, пора. У тебя какие планы?

– Хотелось бы сразу обратно, тем же самолетом, на котором прилетел, - ответил Горлов.

– Зайди к дежурному по аэровокзалу, сегодня - Иосиф Витальевич. Скажешь, что от меня, он все устроит, - было заметно, что Цветков торопится на посадку, и Горлов не стал говорить о том, что надо бы на самом высоком уровне вмешаться в ситуацию вокруг кооперативного движения, как минимум, точно знать, что происходит и чего следует ждать.