Необходимый для экспедиции набор артефактов Паше должны были выдать перед телепортацией. Которая по расписанию, а не через жопу. Но не выдали. Так что дефолт, пацаны.

Обколов себя и бессознательного паренька, сталкер разложил в зарослях прихваченную в тайнике палатку. Уложив в неё подростка, он отправился в расположенный в полукилометре лес.

Не любопытства ради. Если верить карте, в лесу имелись участки так называемой плюсовки. Явление для лесов нечастое и дающее надежду на кое-какие полезные ништяки.

Точнее не так. На плюсовке лес обычно и рос, так как она с большой силой стимулировала растительность. Но небольшие вкрапления посреди большого леса — явление довольно редкое и именно оно порождало столь необходимые сейчас артефакты.

Удача, вероятно помня из какой жопы им удалось выскользнуть, пошла навстречу. В лесу удалось найти и срезать сразу два «Медбрата». Зарождающийся на больших деревьях паразитический артефакт нещадно качал энергию своих растительных хозяев, вырастая в небольшой шарик с грецкий орех размером.

Найти «орехи» было и просто, и сложно одновременно. Сложно по причине их небольшого размера. Простота же крылась в том, что деревья-хозяева на фоне своих здоровых собратьев выглядели едва живыми.

Потратив полчаса, Паша «орехи» разглядел. Далее в дело пошли навыки лазания и прощальный подарок — удобный сталкерский топор из незнакомого красноватого металла.

«Медбрат» артефакт ценный. Стоило ему оказаться рядом с человеческой аурой, как он начинал свою энергию отдавать, многократно подстёгивая клеточную регенерацию. И не только её. В норму приходили биополя, незначительно снижался уровень ТЭН.

А ещё «Медбрат» артефакт редкий. И то, что он вот так вот сходил и нашёл сразу два, намекало на нехорошее.

Хотя какие намёки, всё и так ясно. Польша — плохое место. Хуже, поговаривают, только в Швеции. Там вообще жопа на жопе и аномалия на аномалии.

И вот, решив первостепенные вопросы, Паша перешёл к решению второстепенных, которые очень скоро станут архистепенными.

Вернувшись к палатке, он вызвал и развернул перед глазами карту местности, принявшись вдумчиво и внимательно её изучать, соображая в процессе, куда это их занесло. Увиденное не понравилось ему и до этого. Сейчас же оно не нравилось ещё больше.

С одной стороны, вокруг хватало аграрки. Точнее, Польша состояла из неё чуть ли не полностью.

С другой стороны, буквально через каждый километр, ну, может два, торчал какой-то домик или хуторок. Реже попадались небольшие посёлки. Ещё реже городки. Юго-восточнее, километрах в пятнадцати, находился Ольштын — большой по местным меркам город.

«Что я знаю о Польше?» — прикидывая маршрут, размышлял сталкер.

Знал он главное. В вопросе концентрации аномалий, участков активного слияния и локальной откатки — Польша признанный рекордсмен среди хоженых территорий. Слово «хоженых» ключевое, ведь мест, где разной херни раз так в десять больше, хватает, но в тех местах человек не проживёт и часа.

Здесь же концентрация тёмной энергии повсеместная, но невысокая, а вот плотность слияния наоборот — высокая, но не повсеместная. При некотором опыте, удаче и осторожности ходить можно, пусть и не всегда нужно.

Есть правда у Паши одна проблема. Вернее даже, засада. Он — стопроцентный «русак». Русаками на сталкерском жаргоне называли людей, не покидавших пределы России. Ничего обидного в том определении не было, а вот специфика имелась. В России много «зелени». То есть, можно идти день-два и не встретить при этом ничего тянущего на неприятности. Здесь же сплошной жёлто-красный. Как ходить по жёлто-красному Паша знает, но не умеет.

Далее, рядом Калининград — глобальная откатная зона. Что из себя представляет «откат» на параэнергетическом уровне, люди понять так и не смогли. Ну а как, спрашивается, можно понять явление, когда хлоп и местность обновляется. Вокруг появляются дома, машины, люди. Последние жили в другом времени и пространстве, а вот оказались здесь и сейчас.

И ладно бы только оказались. Вокруг них уже витают губительные энергии, а жуткие твари спешат полакомиться свежим мясом. Деликатесом, который они давно вычистили на других — стабильных территориях.

Старшие описали откат как «Назойливые мысли бога». Но Старшие — они на то и Старшие, чтобы нести запредельной непонятности хуету.

Как следствие, на границах откатки концентрируется разное — вредное для здоровья. В основном матёрые твари потустороннего и отожравшиеся сообразительные мутанты.

Короче, есть повод насторожиться. Точнее, обосраться.

Есть правда одно «но». Он знает когда откат случится. С точностью до минуты. Как только откат произойдёт, сбросятся все существующие в зоне аномалии. Не затронет явление лишь сам город. Калининград заклинило на 1802. Впрочем, иногда он обновляется, но происходит это редко и не по расписанию.

Из этого следовало, что, когда откат случится, около суток можно будет двигаться «с ветерком». Но то не сейчас, то через две недели. Сейчас же следовало определиться с дальнейшими планами.

«Продумывать маршрут бесполезно. Карта неточная, половины аномалий на ней нет, идти придётся по обстоятельствам», — рассудил Паша.

По прямой расстояние до цели составляло километров шестьдесят. Но это по прямой. Даже на этой — оставляющей желать лучшего карте, кратчайший путь пересекали два разлома и одна, километров на пятнадцать, «Гильотина». С таким «добром» можно не успеть и за месяц.

Поддавшись той лени, какая охватывает тело в моменты болезни и восстановления, мужчина закрыл карту и посмотрел на свою правую руку. Рука без нареканий работала как симбионтный протез, но недвусмысленно послала его нахуй как полезный артефакт.

Впрочем, о подобном Пашу предупреждали. Нейроинтерфейс писал следующее:

[Происходит адаптация полученного атрибута. Точное время неизвестно. Рекомендуется повысить уровень активного паранорма]

И это есть большая неудобица. Им нужен паранорм. Много паранорма. А ещё необходим второй атрибут. Он даже знает какой — электричество.

То есть, в дополнение к основному заданию, им необходимо охотиться и сферы добывать.

Из палатки раздался стон. Беспокойное дыхание замерло, сменившись напряжением испуганного человека. Вот человек очнулся и сейчас спешно соображает, где он находится и что с ним, собственно, происходит.

Молнию полога осторожно потянули вверх. Из палатки высунулась испуганная подростковая мордочка.

«М-да, а я ведь даже не знаю, как его зовут», — сообразил Паша, разглядывая слегка вытянутое настороженное лицо.

Имелись в парне татарские нотки, в виде лёгкой смуглости и едва заметной раскосости. Глаза карие, а вот волосы светлые. В общем, предки накидали всякого, без генетической карты не разберёшь.

— Э?.. — растерянно выдал подросток и уставился отчего-то на лежавший на траве топор.

Прокашлявшись, он настороженно поинтересовался:

— А откуда у вас дедовский топор?

— От деда, я полагаю, — пожал плечами Паша.

— Не. Дед никому свой топор не отдаст. Он его даже трогать запрещал, — уверенно произнёс подросток.

Сталкер же вспомнил шагающего к свету человека. На душе стало тяжко.

— А ты не хочешь обсудить что-нибудь другое? Более насущное, — с интересом разглядывая паренька, поинтересовался Паша.

— Не-не, мужик. Топор — вопрос на миллион, — как-то разом став неприветливым и напряжённым, заявил подросток. — Чтобы Сусанин кому-то свой топор отдал? Да никогда в жизни, — добавил он.

— Сусанин? — насторожился Паша. — Это не тот, что «Дубль» из Быхова принёс?

— Ага, тот самый, — кивнул паренёк.

— Вот же блин, — пробормотал сталкер и по-новому взглянул лежащий на траве топор из красного металла.

Инструмент с самого начала показался ему нестандартным, но крайне удобным. Цельнометаллический с длинной метровой ручкой, топор был сделан из прочного и одновременно довольно лёгкого сплава. Не такого, чтобы очень, но и не особо тяжёлого. Килограмма два в нём имелось. А ещё он был необычайно острым. Как лезвие, так и выступающий из обуха «гвоздь».