Марк

Я никогда не чувствовал себя большим мудаком, чем сейчас. Ни даже тогда, когда изменил ей, упиваясь чувством мести и испытывая отвращение к самому себе и тому, что вытворяю. Думал, ниже пасть нельзя. Оказалось можно. С этой бабой можно. С этой чертовой бабой можно пробить такие уровни дна, о существовании которых я даже не догадывался.

Глеб в лице не изменился, услышав ересь, которая в бешенстве слетела с моего рта. А я бы сам себе врезал за такое. Но хоть убей не понимаю, что эта стерва с мужиками творит и как ей это удается. Глеб женоненавистник. Он кроме мамы вообще баб не уважает. К Лиле относится со снисхождением, потому что она маленькая, тетю Мару терпит, потому что она жена дяди Тима, которого Глеб обожает. А тут что за фокус? Он ненавидит неверных баб. Не переносит на дух. А на кошку смотрит как на маму. С удивленным восхищением. Что за хуйня вообще?

Мне в дурку пора. В дурку прямым ходом. Я ничего не понимаю. В ушах стучит, сердце так колотится, словно сейчас припадок жахнет. Я почти не слышу, как хлопнула входная дверь. Обернулся резко, на инстинктах, почувствовав на себе взгляд. Шумно выдохнул, негромко рыкнул. Лиля красная, злая и зареванная. Смотрит обиженно, будто я ее предал. А я не могу и слова из себя выдавить. Потому что она не знает и не понимает, в каком котле я варюсь изнутри. И не поймет. Слишком добрая, светлая и неиспорченная, хоть и повзрослела, позволив себе захотеть Костю.

На кошку стараюсь не смотреть. Понимаю, что если посмотрю - понесет. А я уже достаточно отличился.

Но не удается уйти в себя.

- Ты задолжал извинения, - с нажимом говорит дрожащим голосом Лиля.

- Не надо, Лиль, - слышу голос, от одного звука которого меня подрывает.

- Какого черта ты здесь?! Что с тобой, блядь, глобально не так? Ты меня в сумасшедший дом упечь хочешь? Или в тюрьму?

Я поворачиваю полный боли взгляд к ней, а на ее лице мелькает холодная усмешка от моего последнего слова.

- Тебя все это веселит? - мой голос срывается на тихий, угрожающий рык.

- Возьми себя в руки, Марк! - кричит на меня сестра, услышав тональность моего голоса, - или клянусь, я сама тебе врежу не посмотрев, что ты в три раза меня больше. Прекрати эту стыдную перепалку немедленно! - она топает ногой так по-детски, что я бы улыбнулся, если бы мог. Но гримаса застыла неизменной. Я не могу расслабить ни одну мышцу лица.

Кошка тем временем гладит мою сестренку по спине и успокаивающим, ласковым голосом, который от нее так редко можно услышать, шепчет:

- Успокойся, малыш. Не трепи себе нервы, оно того не стоит.

Я громко фыркаю.

- Конечно, не стоит. Ты под чем-то, Кать? Я понимаю, что мои нервы для тебя ничего не стоят, и вытирать об меня ноги для тебя дело привычное, но сохранять такую поразительную хладнокровность, так выбесив всех, это нужно иметь самообладание.

- Ты сам себя выбесил, - бросает мне безжалостно, пожав равнодушно плечами. - И я не чувствую ни капли сочувствия к тебе. А Лилечка не заслужила...

- Зато я, блядь, заслужил! Все дерьмо, которым ты меня знатно кормила, я заслужил. Нормального отношения - хуй, зато мозгоебку, измены, отношения “иди сюда - пшел нахер”, все заслужил, да?!

Все. Это уже не остановить. Я выскажу ей все, пусть даже это станет последним, что я в своей жизни сделаю. Меня это все заебало!

- Лилечка, шла бы ты к себе. Тебе не стоит это слушать.

- Я не уйду, - твердо качает головой Лиля.

Не будь я на пике бешенства, я бы заметил, как озабоченно она оглянулась и бросила взгляд в окно. Но меня стелит так, что я совершенно не обратил на это внимания.

- Останься, - киваю сестре. - Она нужна. Она подтвердит все, что я скажу, и будет исполнять роль адвоката дьявола. Она подтвердит, что я готов был с рук твоих жрать и целовать песок, по которому ты ходила. Она знает. Я говорил ей об этом. Говорил. И говорил, что тебе это на хуй не нужно! Она не верила.

- Значит она умнее, чем ты. Что, впрочем, не новость. Судя по тому, как ты себя ведешь сейчас, ваша старая глухая и слепенькая дворовая собака умнее чем ты, хотя возможно сейчас я оскорбила несчастного пса этим сравнением, и мне стыдно.

- Я тебе шею сверну, - выпалил прежде, чем подумал.

Это я тупой? Она бесит мужика, которого стелет безрассудным гневом и который себя слабо контролирует, и при этом тупой я!

- Не в мою смену, - слышу спокойный голос от двери.

Мы все трое оборачиваемся и видим вошедшего Костю.

- Котик, - облегченно выдыхает Лиля и тут же летит к нему, смачно впечатавшись в его тело.

Дурочка. Так его синяки и ребра никогда не заживут.

Костя даже не пикнул, хотя я могу представить, как это было дискомфортно. Он молча обвил сестренку сильными руками, прижал к себе и поцеловал в макушку.

- Все хорошо, - прошептал ей и подмигнул Кошке.

На ее губах появилось слабое подобие улыбки. А затем в повисшей тишине мы услышали приглушенный, но странный шум с улицы.

Я нахмурил брови и попытался подойти к окну, но внезапно путь туда мне прегородили все трое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Что там происходит? - спросил недовольно, рассматривая их троих.

Костя не изменился в лице, сохранив невозмутимое выражение, Лиля резко дернула головой, качая и отрапортовав как послушный солдат:

- Все нормально.

А кошка выдала самую интересную реакцию, полубоком развернувшись к окну и пытаясь заглянуть туда.

Я вдруг четко услышал голос отца и нахмурился еще сильнее. Я знаю эту интонацию. Делаю импульсивный шаг вперед и налетаю на обеих девушек.

- Туда нельзя, - слишком быстро тараторит Лиля, положив обе свои тонкие ладошки на мою грудь и вдавливая их со всей своей хрупкой силы.

Костя оказывается за их спинами, как молчаливая верная тень.

- Нельзя, - повторяет он спокойно. - Нам сказано быть здесь.

- Сказано кем?

Нихуя не понимаю. Но отголоски голосов с улицы мне не нравятся. И я моментально дергаюсь, когда слышу звук, который трудно с чем-то спутать. Словно что-то упало как мешок с картошкой оземь. Только это явно не что-то, а кто-то. Там что, папа с Глебом друг другу морды бьют?!

Я делаю импульсивный шаг к двери, Лиля намертво повисает на моей руке, Костя хватает за вторую и делает себе больно, пытаясь схватить меня в неловкий в силу своей травмы захват. Я не успеваю даже рассердиться на них обоих за потуги, ведь ясен хрен, что они меня не остановят. Но в спину мне летит фраза, которая заставляет меня прирости к полу.

- Стой. Я приехала сказать, что беременна.

И снова меня словно оглушили. И снова слышу как из бочки с водой, как громко охнула Лиля. Перестаю чувствовать захват Кости.

Оборачиваюсь не сразу. Внутри всего трясет. Сердце окончательно решило пробить мне путь в больницу.

- Поздравляю, - открываю рот и не узнаю свой голос. - И кто счастливый отец?

- Марк! - слышу очередной, полный осуждения, крик сестры.

А затем крик с улицы.

- Да что, в хера, там происходит?!

Разворачиваюсь и делаю очередной обреченный на провал шаг вперед. Чувствую, что Катина ладонь схватила мою, задерживая. От прикосновения ее кожи к моей словно прострелило током. Больно и беспощадно.

Входная дверь тем временем в очередной раз открылась и вошла мама. Абсолютно невозмутимая и бесстрастная.

- Матвей Викторович там, Маргарита Юрьевна? - тут же спросила моя кошка, и я в очередной раз понял, что ни черта не понимаю, что происходит вокруг.

- Ох, дорогая. Просто Матвей, просто Маргарита, ладно? Муж не переживет, если такое очаровательное создание начнет ему выкать.

- Что там за чертовщина происходит? - смотрю на маму, которая внимательным взглядом окидывает мое лицо. Хмурится моментально.

- Ничего плохого. Папа с дядей Глебом и дядей Тимуром решают одно недоразумение. Скоро придут.