- Катя, - окликнула я ее, чтоб сказать, что ее телефон торчит из заднего кармана ее джинсов, но она не оглянулась, выскользнула из конюшни, оставив нас с Костей одних.

- Итак, - улыбнулся Котик и сделал несколько шагов ко мне, сокращая расстояние между нами. - На чем мы остановились?

Его сильные руки легли ко мне на талию и сжали ее, притягивая мое тело к его телу. Сердце, кажется, не то, что стало пропускать удары - перестало биться вообще. Стою, вжимаемая в его сильное тело, и боюсь дышать.

А он, кажется, не боится уже ничего. Потому что в следующие секунды я оказываюсь вжата в деревянную стену стойла, и его губы смыкаются на моих губах.

Я прикрываю глаза, смываемая этим поцелуем, как лавиной. Кажется, земля стала уходить из-под ног, и мне приходиться вцепиться в его сильные руки, чтоб не упасть лужицей у его ног. Чувствую, что дрожу. Он, кажется, тоже дрожит. Но не отпускает. Размыкает мои губы и скользит языком внутрь, прогнав мое тело через новый, неведомый до этого момента спектр ощущений. Огонь, бегущий по венам, возбуждение, отправившее мурашки по коже, любопытство, восхищение, недоверие к тому, что поцелуй может быть таким сладким. Я же целовалась до этого. Даже сегодня. А ощущение, что целуюсь впервые. Потому что поцелуи должны быть именно такими, только такими.

Из рая на землю вырывает громкое ржание Скарлетт.

- Марк идет, - догадываюсь, прошептав сбивчиво у губ Кости.

- Я не закончил с тобой, - опаляет мои губы своим дыханием и делает вынужденный шаг назад. Но одну руку не отпускает, не до того, как убедился, что я могу стоять самостоятельно.

В тот момент, когда внутрь вошел Марк, а вслед за ним его Катерина, лишь мое пляшущее ламбаду сердце могло выдать то, что еще минуты назад здесь произошло что-то непозволительно запретное и крышесносяще прекрасное.

Костя

Чувствую, как Корица тычется мне в шею, пытаясь совладать с дыханием и привети его в норму.

Я поцеловал её. Наконец-то. Я сделал то, о чем давно мечтал. И поцеловал её. Права была Катя, к чертям все предрассудки и стоп сигналы, нужно действовать. Я не могу потерять ее, и не хочу.

Лиля смотрит на вошедших, а я смотрю на нее. Пытается натянуть маску невозмутимости, но готов поспорить - ее сердце колотится так же, как мое. Мое, кажется, увеличилось в размерах. И готово взорваться от эйфории и любви. Странное чувство, будто крылья за спиной выросли.

Из раздумий меня вырывает неожиданный поворот - кусь за плечо в районе шеи. Поворачиваю изумленное лицо к маминой лошади.

- Это что за новости?

Это ревность? Впервые такое вижу. Но судя по сдавленному смешку Лили за спиной понимаю, что рассуждаю верно.

Она подходит, становится рядом, гладит Корицу, которая уворачивается и возвращается морду в стойло, отвернувшись от нас. Бросаю взгляд на Лилю, ловлю ее смущенный взгляд на своих губах. И нестерпимо хочется прижаться её к себе снова. Но покашливание Марка напоминает, что у нас компания.

- Что, ты больше не любимчик?

- Не завидуй, - отмахиваюсь.

- Что мне завидовать, моя кобылка души во мне не чает.

- Надеюсь, это ты не обо мне, - хмыкает Катя.

- Ты не моя.

Мы с Лилей снова переглядываемся, на этот раз без улыбок. Романтическая атмосфера, царившая после нашего поцелуя, резко рассеялась.

- Как скажешь, - Катерина, вопреки тому, как грубо это прозвучало, умудрилась сохранить лицо и выглядела бесстрастно.

Я перевел взгляд на лицо друга и почти физически почувствовал, как он пожалел о сказанном. Горечь в его взгляде читается даже в полумраке конюшен. Лиля бросила последний взгляд на меня, поджала губы и отошла к Кате, а я в свою очередь вернулся к незадачливому другу.

Девочки первыми вывели лошадей из их домиков, мы следом. Я придержал Скарлетт, пока Марк закрывал конюшню, и подождал его с нашими лошадьми.

- Не начинай, - буркнул он, вернувшись и принимая поводья в свои руки.

- И не думал. Твое дело.

Но, судя по тому, как он взорвался следом, теперь и мое.

- Ну а что я должен был ей сказать?! Она, блядь, трахалась с другим. Трахалась!

- Я понял, не ори, - киваю миролюбиво, пытаясь сбавить обороты.

И я не хочу нырять в это. Представлять, понимать, примерять на себя. Потому что мне не понять. Как бы я не пытался, мне не понять. Особенно теперь, когда я стал общаться с ней. Я же вижу, что она любит его. Слепой - и то увидит. Зачем бы она ехала сюда и проводила здесь время, если не ради него? Знакомилась с семьей, терпела его темперамент, общалась с его сестренкой и со мной, называла тетю Маргариту свекровью? Для меня все очевидно. Ты делаешь все эти вещи, если человек тебе небезразличен.

- Я не могу, - цедит сквозь зубы Марк. - Мне не орать охота, а придушить её своими руками.

- И дальше что? Ляжешь и сдохнешь рядом?

- Звучит как план, - криво усмехается друг, ткнувшись лицом в морду своей лошади.

- Я вижу два выхода. Первый - перестань срываться на мне и Лиле и выори Кате свои претензии в лицо. Может в процессе ссоры выяснится, что ее толкнуло на этот поступок. Ты очевидно любишь ее, иначе тебя бы так не носило. Она очевидно любит тебя, иначе её не было бы здесь.

- А второй? - внимательно смотрит на меня.

- Он тебе не понравится, - качаю головой.

- Жги, мне нечего терять.

- Кроме неё, конечно. Второй - оставь ее в покое. Так продолжаться не может. Хватит терзать друг друга, хватит вгонять ножи друг другу в спину. Не всесильные - не вывезете. Любовь - это про взаимность. Парность. Доверие. Ты говоришь, что я хочу трахнуть твою сестру? Я не стану лицемерно это отрицать. Хочу. Когда-нибудь. Со временем. Это не крутится в вершине пирамиды моих желаний. Потому что гораздо больше я хочу, чтоб она была счастлива. Я хочу видеть на её лице улыбку. Хочу знать, что никто никогда её не обидит. Что она хорошо кушает и не болеет. Список можно продолжать до бесконечности, секс в нем есть, но он не в приоритете.

Марк смотрит долгим взглядом. На Лилю, которая помогает Кате оседлать свою лошадь. Потом переводит взгляд на меня. И криво усмехается.

- Угу, повторишь все это же после того, как потрахаетесь. Не хочу портить твою очень милую высокопарную речь, но когда думать начнет он, - кивает в сторону моей ширинки, - все изменится.

Я не спорю. Я хватаю быка за рога.

- Надо понимать, что я только что получил твое благословление? - ухмыляюсь.

- Благословение? Ну ты долбоеб, - ржет Марк, расслабившись. - Я ей не папочка. Оооо, хотел бы я увидеть лицо папы, когда он поймет, что ты решил опылить его драгоценный цветочек!

- Долбоеб, - возвращаю его же ругательство, качая головой. - Смирись и не путайся под ногами. Я женюсь на ней, - киваю в сторону Лили, которая берет поводья и ведет Карамель вперед.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Катя, сидящая верхом, выглядит абсолютно растерянной. Марк отрывает взгляд от сестры и фокусирует взгляд на своей зазнобе.

- А как она там оказалась? Она ведь смертельно боится лошадей.

Я не успеваю ответить, Марк внимательно сканирует лицо сидящей на лошади девушки, потом быстро запрыгивает на Скарлетт и пускает ее следом.

Когда Марк оказывается рядом, он берет у Лили поводья и отпускает сестру, ведя лошадь с Катей рядом со своей.

- Мне это не нравится, - качает головой Лиля, вернувшись ко мне и наблюдая за Марком и Катей.

- А мне - очень, - улыбаюсь, перехватив ее ладонь.

Лиля отрывает взгляд от них и смотрит на меня, мягко улыбается.

- Сбежим? - соблазняю. - Сами покатаются?

- Пожалей лошадей, - качает головой. - Там слишком искрит, оставлять наедине опасно. По крайней мере пока они верхом.

Я бросаю взгляд поверх ее головы и вынужденно соглашаюсь. Лошадей действительно жалко, они не заслужили быть соучастниками их любовных игрищ. И Лиля своих подопечных не бросит.