Ненадолго, впрочем. Он быстро вышибает почву из-под ног.

- Нет, родная, это та часть, в которой ты становишься на колени.

Слов, как всегда, на ветер не бросает.

Лиля

Лежу на кровати и сверлю взглядом дверь. Я думала приезд папы будет означать конец моего заточения. Но не тут-то было. А теперь еще и счастья привалило - злой, словно в клетке запертый, брат, который измеряет дом шагами и рычит по поводу и без.

- Какого хрена? - самый частый вопрос, которым он задается третий день.

- Я не знаю, - вторю обычно без энтузиазма.

Мама с папой уехали. Котик отлеживается дома и приходит в себя. С одной стороны, может и к лучшему. Ему нужно отдохнуть, чтоб быстрее пойти на поправку. А я совсем не могу сдерживать себя, когда вижу его.

Постоянно хочется целовать его. Обнимать, запускать пальцы в его волосы, прижиматься, нюхать. Есть желание втереться в его кожу и раствориться в нем. Марк от этого только еще больше рычал и психовал. Отправил Котика домой, а на меня нарычал, расписав в красках, какого цвета будут яйца моего парня от того, как неприлично я на него вешаюсь, и чем ему это чревато. Мне стало стыдно. И когда Костя позвонил с намерением зайти, я сама заставила его остаться дома отдыхать.

Лежу вот теперь. Сверлю дверь взглядом. И рисую себе картинки того, что было бы, если бы он меня не послушал и пришел. Мы бы целовались. Однозначно. Много и сладко. Потому что сколько бы мы ни целовались, мне все время недостаточно. Кажется, что никогда не будет достаточно. Столько времени потеряно зря. Будь я смелее, будь он смелее, признайся в своих чувствах чуть раньше... Я бы поехала за ним в город. Да куда угодно бы поехала! А теперь лето закончится и придется расставаться на целую неделю. Бьюсь об заклад, приезжать он будет каждые выходные теперь. Дольше недели не выдержит. Я точно не выдержу.

Ручка двери вдруг поползла вниз. Мое сердце ухнуло и я присела на кровати.

- Не спишь?

Кажется, я почувствовала горечь разочарования на губах.

- Могла бы хоть вид сделать, что рада хоть какой-то компании, - ядовито усмехнулся брат, входя в комнату.

- Я думала, что...

- Что это он, да, знаю. Все на лице написано. Но уж прости, что разочаровал. Не выгонишь?

- Зависит, - покачала головой и сузила глаза. - От историй, которые будут звучать.

Марк нахмурился, а потом ухмыльнулся.

- Что, обиделась на правду, малышка? Не дуйся. Костя слишком вежливый и ничего не скажет, а потом будет выть в подушку. Его достаточно помяли, чтоб еще от такого рода боли страдать, не считаешь?

Мои щеки мгновенно стали пунцовыми.

- Я согласилась с тобой еще вчера. И считаю, что достаточно обсуждать моего возлюбленного за его спиной, тем более такие деликатные темы.

Марк пожал плечами.

- Хотя, признаться, я вообще удивлена, что ты так спокойно говоришь об этом со мной.

- Я смирился с тем, что вы будете трахаться. И если уж будете, то делайте это как положено. Хоть ты и моя младшая сестренка, за тебя я не беспокоюсь. А вот за своего лучшего друга да. Хоть бы не поседел раньше времени с таким счастьем.

- С каким таким счастьем?! - возмущаюсь.

Марк смеется и разваливается в моем кресле. Не отвечает, хотя я не прочь поговорить о том, какого черта из папиного ангелочка и послушной младшей сестры я превратилась в “счастье”. Стоило один раз оступиться, так теперь всю жизнь припоминать все будут! А сам-то можно подумать хорош.

- Почему мы торчим здесь? - прозвучал наконец злободневный вопрос дня.

- Ты знаешь, что я не знаю, - отвечаю спокойно.

- Когда родители вернутся? Сколько можно торчать в своем идиотском лесу? Что они там делают вообще?!

На этот вопрос я не отвечаю. Даже моего куриного заурядного мозга хватает понять, что они там делают. Темперамента обоим не занимать. Я имела несчастье слышать их однажды ночью. Преимущество жизни в городе в ту ночь показалось мне очевидным, пока до меня не дошло, что в городе просто пришлось бы слушать Марка, а это в разы хуже, потому что в отличие от родителей, он бы о моем психологическом комфорте не парился.

- Ты прекрасно знаешь, что у меня нет ответов, - бубню как робот, когда брат вдруг резко сел. Выпрямился в кресле. И уставился в окно немигающим взглядом.

- Это еще что за блядство?

Я вскочила с кровати и подошла к нему. Выглянула в окно, проследив за взглядом Марка. И увидела машину дяди Глеба, из которой вместе с ним появилась Катя.

- Они знакомы? - удивилась вслух, хотя не хотела. Напряжение Марка ощущалось кожей, давать ему повод выйти из себя не хотелось.

- Я убью ее, - рыкнул он тихо, но так страшно, что у меня мурашки по коже побежали.

Марк резко, неприлично резко для своих немалых габаритов, выпрыгнул из кресла и метнулся на выход. Я тут же побежала следом. Запахло жареным - явственно и сильно. Брату нужна помощь, в бешенстве он совсем неприятный, и сейчас точно наломает дров.

Ох, Котик. Где же ты, когда ты так нужен? Справиться бы мне одной с ним.

Марк вылетел во двор, я едва успела догнать.

- Ты, - зарычал, тут же кидаясь на Катю, которая не успела и улыбнуться в знак приветствия. - Так любишь мужиков постарше, что совсем не можешь держать себя в руках?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я застыла на месте как громом пораженная. Слова брата прозвучали так мерзко, ядовито, горько и гадко, что мое тело бросило в мелкую дрожь от прозвучавшего беспочвенного обвинения.

Катя тоже застыла. Девушка, которой всегда есть что сказать, молчаливым взглядом скользнула по лицу Марка и опустила взгляд, никак не отвечая на его отвратительный выпад.

А вот я почувствовала, что просто не могу молчать!

- Марк, извинись, - потребовала тут же.

Дядя Глеб посмотрел на меня и одобрительно кивнул.

- Мелкая дело говорит, парень. Прислушайся, а то больно будет.

Его отвратительное поведение Марка и прозвучавшее обвинение как будто ни сколько не задело. А я не могла прийти в себя.

- Проси прощения, а то ударю, - рявкнула, сжимая кулаки в бессильной злости.

Мне правда хотелось его ударить. К глазам подступили злые слезы. Стало так обидно, до безумия просто обидно за Катю и за то, что он сделал нас свидетелями своего гадкого порыва.

Брат обернулся и посмотрел на меня, словно на дуру. Поджал губы, с горечью сглотнул, и ничего не сказал, заглянув в мои полные злых слез глаза. Затем резко развернулся и вернулся в дом. Я негромко зарычала, сжав кулаки еще сильнее. Так, что ногти в кожу впились и оставили отметины. Сорвалась с ног, побежала к Кате. И обняла ее, не зная, куда себя деть из этой идиотской ситуации.

В этот момент на территорию заехал еще один автомобиль. Чужой. А Катя, которую я обнимала, вдруг вздрогнула всем телом.

Из автомобиля вышел мужчина. В возрасте папы примерно, одетый с иголочки.

- А вот и моя беглянка, - бросил мягким, спокойным голосом в нашу с Катей сторону.

Катя застыла как ледяное изваяние. Я не успела и брови нахмурить, как машину обошел дядя Глеб и сказал негромко у моего уха.

- Лилечка, уведи Катю в дом, и ни в коем случае, ни под каким предлогом, не выпускайте на улицу Марка. Если придется, заприте его на замок в чулане. Хорошо, девочка?

Я молча кивнула. Спину покрыл липкий страх. Дядя Глеб в силу своей работы часто бранится и почти всегда общается грубо, его ласковый тон заставил кровь в жилах застыть. Застывшая в моих руках Катя и этот мужчина, который так странно смотрел на нее, внесли свою лепту. Я совершенно не понимала, что происходит, но даже моего ума хватило понять, что происходит что-то нехорошее.

Дядя Глеб шагнул вперед, к мужчине, а я взяла прохладную ладонь Кати в свою и потянула за собой в сторону дома.

- Я никуда не уеду без своей падчерицы, - последнее, что я услышала прежде, чем заперла за нами дверь, и в этом мягком голосе отчетливо скользила угроза.