Марк посмотрел в сторону своего дома и пожал плечами.

- Я не о ней пришел говорить. А о тебе. Слушай... Лиля моя сестра, и я желаю ей всего самого лучшего, но ты мой лучший друг. Ты мне как брат фактически. И точно так же я желаю самого лучшего тебе.

- Я знаю, - соглашаюсь, видя, что он нервничает. - К чему ты клонишь?

- Она пошла с ними добровольно. С двумя мужиками, хрен знает куда. Я не знаю, что в этот момент происходило в ее глупой белокурой голове, но позволь мне дать тебе совет. Как бывалому, у которого есть такая же заноза без царя в голове. Все это... того не стоит.

Я откусываю умопомрачительно вкусную булочку и жую, молча слушая дальше. Марк примолк, но не думаю, что он закончил. Да и разговоры по душам не его конек. Он обычно довольно молчалив и замкнут, и с непрошенными советами однозначно никогда не лезет, и не терпит, когда их дают ему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я не знаю, что не так с этими нынешними бабами, - вздыхает наконец, пнув камень на земле.

- С нынешними? - хмыкнул я, посмотрев на друга. - Будем дальше продолжать делать вид, что дядя не болтал в тот раз в баре, перебрав с нами вина, и мы не знаем, что мама спала с твоим папой, а мой батя и сам Фил приударяли за твоей мамой, да?

- Да, - гаркает Марк, - я буду делать вид, что никогда этого не слышал, всю свою сознательную жизнь, - хмыкнул и покачал головой. - И что наши родители встретились, полюбили друг друга с первого взгляда и поженились в один день по большой любви.

- Как знаешь, - хмыкаю в ответ.

Я тоже не то, чтобы большой фанат подобной информации и предпочел бы не знать этого однозначно, но что есть то есть. Это жизнь. Не все в ней происходит так, как мы хотим, и как нам удобно.

- Но это славно, что ты вспомнил мою маму. Ведь косвенно это она замешана в том, что у папы на теле шрамы от пуль, а твой собственный отец обзавелся стильным аксессуаром и зависимостью от болеутоляющих на всю жизнь. И если ты не хочешь обзавестись таким стильным аксессуаром как стеклянный глаз, - он кивает на мой заплывший глаз. - То лучше прислушайся ко мне.

- Твоя мама и Лиля разные...

- Ой ли? Они могут быть разными по характеру, но по притягиванию проблем и мудаков на пятую точку видимо недалеко друг от друга ушли.

- Несправедливо винить Лилю в этой ситуации, ты не находишь?

- Справделиво. Она ушла с ними. Добровольно. Не поставив никого в известность. В то время как ты волочишься за ней, как влюбленный щенок, и это очевидно даже мебели во дворе, она взяла и поступила так. Черт, даже она не отрицает, что виновата, но ее рыцарь всегда готов ринуться на ее защиту, даже когда сам ходить толком не может.

- А где Катя?

Марк сбивается с мысли и осекается. Отвечает не сразу.

- Уехала в город.

- Я думал ты собираешься завоевать ее?

- А я думал, ты собираешься жениться на моей сестре. Но увы, эти стервы нас переиграли. И Костя, послушай, прошу. Я дольше в этом всем варюсь, и я знаю, что это неприятно слышать. Мне не хочется быть навязчивым, и только потому что ты дорог мне и я беспокоюсь за тебя, я говорю как есть: брось это. Брось пока не поздно. Маленькая она еще для отношений, не зря я говорил. Найди себе нормальную бабу. Эта еще не доросла.

Весь день мы провели с Марком. Сидели, разговаривали. Я видел, что он тоже сидит на краешке стула, как и я. И если мои движения скованы тем, что я битая псина, то он сдерживал себя сам. Сдерживал, чтоб не сорваться в город за своей красотой. И, уверен, не произойди вся эта сиуация со мной и Лилей, он был бы уже там. А так он сердится на себя, что позволил этому случиться. Позволил увести ее, не был рядом со мной в драке. К собственным переживаниям еще мы добавились. Вижу, что ему тяжело это дается. Попытки обуздать себя, заткнуть импульсивность и характер за пояс и сидеть на месте в то время, как он похож на быка, готового к забегу и прыжку.

Как и обещал, Марк передал меня в руки мамы как только стало вечереть. Отца дома не было.

- Где папа?

- С Маргаритой, решают какие-то вопросы, - пожала плечами мама и добавила, - пока Матвей не вернется.

Кивнул, про себя ухмыльнувшись тому, как у них все заведено. Стоит одному мужчине уехать, второй остается мужем на двоих, и у всех все в порядке с этим. Подобное отношение к жизни кажется таким взрослым, осознанным и адекватным.

- К тебе, кстати, посетители, - не дала мама мне завершить мысль. - Она в твоей комнате.

Моё сердце помимо воли пропустило удар. Я поднял на маму взгляд, и она мягко улыбнулась.

- Я к деду в бар схожу, ненадолго. Тебя же можно оставить одного, герой?

- Смешно, мам, - хмыкнул, покачав головой. И слишком ретиво поднялся со стула. Едва не ойкнул. Заметил, как мама закатила глаза, но не прокомментировала это никак.

Я как мог поспешил к себе в комнату. Остановился у двери. Тянусь к ручке и пытаюсь обуздать эмоции. Я не знаю, чего ждать от встречи. Я до сих пор не понял, что привело к ситуации, в которой мы оказались. И что у нее в голове. Трезвый рассудок пытается включиться, но какая-то невидимая сила словно подталкивает - иди к ней. И я открываю дверь.

- Я так испугалась за тебя!

Сразу же оказываюсь в объятиях. Не в тех, в которых бы хотел.

- Люба.

- Костенька, ну нельзя же так себя не беречь, - причитает она, взяв мое лицо в ладони.

Я поджал губы и дернул головой. Женские ладошки тут же примирительно опустились вниз.

- Я очень переживала, Кость, - говорит серьезно. Впервые, наверное, сколько ее знаю. И укоризненно, - ты очень всех напугал.

- Хм.

- Почему хмыкаешь?

- У тебя интересная реакция. Ты первая, кто меня ругает, а не поет дифирамбы моему героизму.

- В твоем героизме я никогда не сомневалась, - усмехается, - но себя нужно беречь. Ты у себя один. И у нас всех тоже. Если я мешаю, я уйду. Я просто хотела убедиться, что ты в порядке. Эти дни, пока к тебе не пускали, были похожи на пытку.

Сдвинув брови, всматриваюсь в ее лицо. Неожиданный тон беседы, признаться, я удивлен.

- Ты не мешаешь. Присаживайся, - киваю на кресло, сам же отхожу к кровати. Пытаюсь присесть, но поза вызывает отторжение и боль. Приходится устроиться полулежа.

- Я помогу тебе, - вздыхает Любовь и вновь оказывается рядом, хотя я не был против дистанции между нами. Ее руки помогают подложить подушку под спину и устроить меня поудобнее, не как калеку в застывшей позе. Наши касания минимальны. Я их избегаю, она как будто тоже.

- Этот синяк ужасно портит твое красивое лицо, - вздыхает, качая головой.

- Я думал девочкам нравятся брутальные парни, - хмыкаю, чтоб соскочить с темы.

- Кому-то возможно. Мне нравишься ты, чуткий и заботливый. Знаешь ли, не часто встречающиеся в мужинах качества.

Я напрягся, и она осеклась. Посмотрела на меня долго и внимательно и покачала головой.

- Прости. Я помню наш разговор до, помню, что... Помню в общем. Ты не обижайся и не гони меня, я буду вести себя прилично, обещаю.

Я лишь хмыкнул. Подавил в себе желание быть душнилой. Я не понимаю, почему ее влечет ко мне, но она точно не виновата в том, что она чувствует это влечение.

Накрыл ладонью ее ладонь.

- Нормально все. Расскажи что-нибудь. Чем усадьба жила три дня?

- Ты шутишь? - смеется заливисто. - Сплетнями, скандалами, интригами и расследованиями конечно! Все только тебя и обсуждали!

- Только меня? - вскинул бровь.

- Конечно! То, что хотели сотворить с твоей подружкой, конечно, неприемлимо, но ведь мы все там были и видели, что она сама давала повод думать, что с ней так можно.

Ее слова отчеканились каленым железом в груди.

- Заигрывала с несколькими подряд, глазищами красивыми своими стреляла. Обычно, когда девушка так делает, она прекрасно знает, чего хочет в такой вечер.

Чем больше Люба говорила, тем более гадко становилось мне. Марк сейчас бы с меня поржал или ввалил приличный подзатыльник, чтоб мои мозги вернулись в строй. Но мой мозг все равно отказывается верить в то, что Цветочек, мой Цветочек, могла так себя вести без какой-то на то причины. Я же знаю ее. С детства. Как облупленную.