– Прощайся с жизнью, Джоанна Моррис, сегодня ты точно умрешь… – сказала я сама себе.

– Если бы я не услышал ваш голос, то решил бы, что передо мной стоит мужчина, – облокотившись на подоконник, который смачно заскрипел, немного улыбнувшись уголками губ, произнес мистер Райт.

– Вы меня до смерти напугали, – схватилась я за сердце. – Совсем, что ли, крыша поехала?

– Я чувствовал адреналин, когда видел, как ты застыла на месте, – сказал он, и только сейчас я обратила на него внимание: он был одет с иголочки, как и утром, только костюм был другим, а еще от него исходил очень вкусный аромат дорогого парфюма.

– Ты следил за мной? – спросила я, игнорируя то, что он назвал меня мужчиной, ведь я была с этим согласна.

– Нет, зачем мне это надо?

– Я разбила твою машину.

– Меня забавляет то, что вы разговариваете со мной на «ты», ни один человек не позволил бы себе такого.

– Ой, простите, сударь, я даже не знаю вашего имени, о чем идет речь? – картинно ахнула я.

– Вы правда играете роль занозы в заднице или являетесь такой на самом деле?

– Вы меня оскорбляете.

– Правда? Я и не заметил.

Я отвернулась, сделав вид, что разговор окончен. Хотя такая беседы отчего-то даже начинала мне нравиться.

Я новь повернулась к нему.

– У меня нет бензина в машине… и, походу, я здесь надолго, – примирительно сообщила я.

– Какое совпадение, у меня то же самое, – хмыкнул мистер Райт.

– Мне интересно, вы вроде бы человек богатый, что вы потеряли в таком захолустье? – вновь перешла я на «вы». Хочет – получит.

– Водитель завез меня сюда и ушел в поисках того самого Эндрю.

– О, так вы без водителя как без рук, – скрестив руки на груди, сказала я.

– Почему вы такая грубиянка?

– На улице росла, двор воспитал, слышали?

– Признайтесь: вы ведь не такая? – вдруг прошептал он, наклонившись к моему уху.

– А что вы обо мне вообще знаете? – усмехнулась я.

– Вы закомплексованная, замкнутая, держащая на мир обиду девушка. Но не грубиянка.

Я дернула плечами.

– Будь по-вашему. Или по-твоему. Все равно.

Отсутствие дяди Эндрю начинало напрягать.

– Тебе холодно? – глядя на то, как я пыталась себя согреть, спросил вдруг мистер Райт.

– Нет, – отрезала я.

А потом он вдруг подошел ближе и обнял меня, отчего мое сердце судорожно застучало. Меня никогда не обнимали мужчины, не считая того случая, когда я несла по школьному коридору огромную стопку папок; тогда одноклассники подкинули мне кожуру от банана, я поскользнулась и свалилась бы пятой точкой на кафель, благо рядом оказался Генри, который как раз и смог заключить меня в объятия и спасти от падения. Нас сфотографировали и еще полгода развешивали эти фотографии по всей школе, мол, два дурака нашли друг друга…

– Сейчас тебе лучше? – вывел меня из мыслей мистер Райт; его крепкие руки и горячее тело моментально привели меня в чувство, а ментоловое дыхание едва не свело меня с ума.

– Да, уже нормально, – оттолкнула я его и отошла подальше.

– Тебя никогда не обнимали? – усмехнулся он.

– С каких пор мы стали говорить на «ты»? – Я вдруг поняла, что он перешел границы, которые сам же и установил.

– Ты еще с самой первой встречи говорила со мной на «ты».

– А теперь я хочу говорить на «вы»! И вообще, почему я с вами разговариваю? – посмотрела я на него и направилась обратно к своей машине.

Я села за руль и просто стала наблюдать за Райтом, но он даже не двинулся с места, а продолжал стоять и пялиться на меня.

Наконец на парковке появились две фигуры: дядя Эндрю и, видимо, тот самый водитель.

– Дядя Эндрю! – Я вышла из машины и позвала его.

– О, Джоанна, дорогая, рад тебя видеть, – пожал он мне руку.

– И я, куда вы пропали?

– Я был в своем доме, в последнее время никто сюда не приезжает в такое время, поэтому я даже хотел закрыть заправку.

– Можно мне десять литров? – передавая ему деньги, сказала я.

– Конечно, без вопросов. Как твои родители?

– Все нормально, – улыбнулась я.

– Передавай им привет и скажи Альфреду, что я бы хотел его видеть.

– Обязательно. Спасибо, – поблагодарила я мужчину и краем глаза посмотрела на стоящего у заправки мистера Райта.

Я отвлеклась, а когда подняла глаза на экран, то увидела там больше двадцати литров.

– Что происходит? – не понимала я, а потом увидела, как мистер Райт возвращается к машине, хитро улыбаясь. – Это ваших рук дело?

– У тебя и правда нет денег, пусть хоть этот полный бак останется моим для тебя подарком. – Он подмигнул и сел на заднее сиденье.

Это он сейчас мне сказал? Он посчитал меня нищей, неспособной оплатить бензин?

Я не растерялась и достала со своей сумки красную помаду, подошла к его машине и написала на стекле: «Катитесь к черту, мистер Райт».

Эдмунд

– Мне заехать за вами, мистер Райт? – спросил водитель.

– Нет, думаю, я приеду с ребятами. Спасибо, – ответил я и вышел из машины.

Я прошел через всю очередь и зашел в клуб. Меня знали все, поэтому у меня всегда был ВИП-билет на проходы в подобные заведения.

В какой-то момент жизни я перестал любить ночные клубы, это уже не забавляло, особенно когда на меня вешались девушки легкого поведения.

Я прошел вдоль зала и направился на второй этаж, где был танцпол, люди сидели в открытых комнатах и… творили безумие.

В конце зала я встретился с Сандрой.

– Привет, – грустно произнесла она.

– Что-то случилось? – Я приобнял ее за плечи, и мы присели на диван.

– Шон опять употребляет… – начала она, и я видел, что эта тема ей совсем не нравилась.

Я не мог назвать Сандру легкодоступной, но и порядочной ее назвать язык не поворачивался. Золотая середина, что ли…

– Где он?

– В туалете, нашел дилера и пошел выкупать порошок.

Я нервно сглотнул.

– Надо его найти, – привстал я, но она меня остановила.

– Не стоит, поверь, он сейчас не в лучшем состоянии…

– Что с ним происходит?

– Проблема в семье, родители разводятся.

– И это плохо?

– Да, Эдмунд. Шон любит своих родителей, и, представь себе, ему больно видеть, как спустя двадцать семь лет они разводятся со скандалами и обидами.

– Ну или он просто расстроен, что его карточка перестанет пополняться, так ведь?

Я знал, что Шон полностью зависел от своего папаши. Хоть мы и были почти ровесниками, он так, к сожалению, и не познал, что такое труд и какова цена денег.

– Зачем ты так говоришь о нем? Он же твой друг…

– Сандра, я говорю правду, хватит обвинять меня в этом. Он не подросток, он взрослый человек, который продолжает жить за отцовский счет.

– А ты не так живешь?

– К твоему сожалению, нет. Если ты забыла, я напомню, что мои родители переехали в Нью-Йорк, мой отец держит свой бизнес, а я держу здесь свой. Есть еще вопросы?

– Но ведь это все построил твой отец…

– Да какая разница? Я его сын, и раз отец посчитал нужным привлечь меня к своей компании, значит, он надеется на меня и уверен во мне.

– Ты ничего не понимаешь…

– Это ты ничего не понимаешь, Сандра. Ты защищаешь наркомана! – стал я переходить на повышенный тон. – Твой друг в один день умрет.

Я ушел. Направился в уборную, предполагая, что Шон там, но никого не обнаружил.

– Какие люди, Эди! – обнял меня сзади пьяный Кевин. Мы с ним учились в одном университете, и этот засранец все время подставлял меня. Признаться честно, мы люто ненавидели друг друга.

– Сколько можно называть меня «Эди»? – оттолкнул его я, отчего тот влетел в стену.