По пятницам занятия у Сэма заканчивались рано, и он хотел поехать на поезде в Торонто, чтобы повидаться со мной на выходных, но я оттолкнула его, сказав, что мой профессор попросил написать рассказ на двадцать тысяч слов, который нужно закончить за несколько недель. Это не было ложью, но я также закончила это задание намного раньше времени, не поставив Сэма в известность. К тому времени, когда наступил День благодарения, я уже гудела от нервного предвкушения. Я все еще не рассказала Делайле, что произошло, но я уговорила себя рассказать Сэму правду. Я бы сделала все, что в моих силах, чтобы все исправить между нами, но я не могла лгать ему.

Я приехала в пятницу, даже не остановившись пописать, чтобы успеть добраться до коттеджа к тому времени, как Сью вернется в Баррис-Бей с Сэмом. Мои родители уже вывезли большую часть наших безделушек из коттеджа и не собирались возвращаться на каникулы. Они оставили мою комнату на мое попечение. Риэлтор должен был приехать на следующей неделе, чтобы подготовить помещение и начать показы.

Я написала Сэму по электронной почте, что мне нужно поговорить с ним о чем-то важном, как только он вернется домой. «Забавно, у меня тоже есть кое-что, о чем я хотел бы с тобой поговорить», — написал он.

Я заставила себя ждать его, мой желудок скрутило узлом, а руки дрожали, когда я снимала плакат с «Тварью из Чёрной Лагуны» с моей кровати. Я убрала со стола, пролистала тетрадь в матерчатом переплете, которую дал мне Сэм, и провела пальцами по его наклонной надписи на внутренней стороне обложки: «Для твоей следующей блестящей истории», прежде чем упаковать ее в коробку. Я поставила деревянную шкатулку с вырезанными на крышке моими инициалами сверху. Даже не заглядывая внутрь, я знала, что в ней все еще лежат нитки для вышивания, из которых я сделала наши браслеты.

«Он должен простить меня», — думала я про себя снова и снова, желая, чтобы это было правдой.

Я как раз начала копаться в тумбочке, когда услышала, как открылась задняя дверь. Я слетела вниз по лестнице и бросилась в объятия Сэма, отбросив его назад и к двери, его смех эхом отдавался во мне, наши руки крепко обнимали друг друга. Он казался больше, чем я помнила. Он казался твердым. И настоящим.

— Я тоже скучал по тебе, — сказал он мне в волосы, и я вдохнула его, желая забраться к нему под ребра и уютно устроиться под ними.

Мы поцеловались и обнялись, я сквозь слезы, а затем он вывел меня на середину комнаты и прислонился своим лбом к моему.

— Три обновления? — прошептала я, и в его глазах появились морщинки от улыбки.

— Во-первых, я люблю тебя, — ответил он.

— Во-вторых, я не могу смириться с мыслью о том, что я снова уйду, что ты не вернешься в этот коттедж, без того, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю.

Он сделал прерывистый вдох, затем опустился на одно колено, взяв мои руки в свои.

— В-третьих, — он посмотрел на меня, его голубые глаза были серьезными и широкими, полными надежды и страха, — я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Мое сердце взорвалось от счастья, расплавленное удовольствие просочилось в мою кровь. И так же быстро я вспомнила, что я сделала и с кем я это делала, и краска отхлынула от моего лица.

Сэм поспешил продолжить.

— Не сегодня. Или в этом году. Не раньше, чем тебе исполнится тридцать, если ты этого хочешь. Но выходи за меня замуж.

Он сунул руку в карман джинсов и достал золотое кольцо с кольцом из маленьких бриллиантов, окружавших центральный камень. Это было прекрасно, и от этого мне стало ужасно плохо.

— Моя мама дала мне это. Это было кольцо ее мамы, — сказал он. — Ты моя лучшая подруга, Перси. Пожалуйста, будь моей семьей.

Я стояла в безмолвном шоке в течение долгих пяти секунд, мои мысли лихорадочно соображали. Как я могла теперь рассказать ему о Чарли? Когда он стоял на одном колене, держа в руках бабушкино кольцо? Но как я могла согласиться, не сказав ему? Я бы не стала. Я не могла. Не тогда, когда он думал, что я достаточно хороша, чтобы жениться. Был только один вариант.

Я опустилась перед ним на колени, ненавидя себя за то, что собиралась сделать.

Что я должна была сделать.

— Сэм, — сказала я, накрывая его руку кольцом и сдерживая слезы. — Я не могу. — Он моргнул, затем открыл рот и снова закрыл его, затем открыл, но по-прежнему ничего не сказал.

— Мы слишком молоды. Ты знаешь это, — прошептала я. Это была ложь. Я хотела сказать ему «да» и послать тебя к черту вместе со всеми, кто нас бы спрашивал. Я хотела Сэма навсегда.

— Я знаю, что говорил это раньше, но я был неправ, — ответил он. — Не многие люди встречают человека, с которым им суждено быть, в тринадцать лет. Но мы это сделали. Ты же знаешь, что мы это сделали. Я хочу тебя сейчас. И я хочу тебя навсегда. Я все время думаю об этом. Я думаю о путешествиях. И получении работы. И создании семьи. И ты всегда рядом со мной. Ты должна быть там со мной, — сказал он, его голос дрогнул, и его глаза скользнули по моему лицу в поисках знака, что я передумала.

— Возможно, ты не всегда так считаешь, Сэм, — сказала я. — Ты и раньше отталкивал меня. Ты скрыл от меня практикум, и потом я провела большую часть лета, удивляясь, почему я почти ничего не слышала о тебе. А потом это письмо… Я не могу верить, что ты будешь любить меня вечно, когда я даже не знаю, будешь ли ты любить меня в следующем месяце, — слова были на вкус как желчь, и он отдернул голову назад, как будто я его ударила. — Я думаю, нам нужно сделать перерыв на некоторое время, — сказала я достаточно тихо, чтобы он не смог услышать агонию в моем голосе.

— Ты ведь на самом деле не хочешь этого, не так ли? — прохрипел он эти слова, его глаза остекленели. Я почувствовала себя так, словно меня ударили в живот.

— Только на время, — повторила я, сдерживая слезы.

Он изучал мое лицо, как будто что-то упускал.

— Клянёшься, — сказал он это так, как будто бросал вызов, как будто он не совсем верил мне.

Я поколебалась, а затем обхватила указательным пальцем его браслет и потянула.

— Клянусь.

17. НАСТОЯЩЕЕ

— Я спала с Чарли, — говорю я Сэму, едва осознавая, что он только что сказал меня он любит.

Он молчит.

— Мне так жаль, — говорю я ему, слезы уже текут по моему лицу. Я повторяю это снова и снова. И все же он ничего не говорит. Мы лежим на полу лицом друг к другу. Он смотрит через мое плечо, его глаза тусклые и расфокусированные, его пальцы застыли на моей руке.

— Сэм? — он не двигается. — Это была ошибка, — говорю я ему, мой голос дрожит. — Огромная ошибка. Я любила тебя больше всего на свете, а потом ты ушел. А потом ты написал то письмо, и я подумала, что ты покончил со мной. Я знаю, что это не оправдание, — слова выливаются мокрым месивом. — И вот почему… Почему я разрушила нас. Я любила тебя, Сэм. Да. Так сильно. Но я была недостаточно хороша для тебя. Я всё ещё не… — я замолкаю, потому что Сэм открывает и закрывает рот, как будто пытается что-то сказать, но ничего не выходит.

— Я бы сделала все, чтобы вернуть это, сделать лучше, — говорю я. — Скажи мне, что делать.

Он смотрит на меня, моргая короткими вспышками. Он качает головой.

— Сэм, пожалуйста, скажи что-нибудь, что угодно, — умоляю я, у меня пересохло в горле. Его глаза сужаются, а щеки темнеют. Его челюсть двигается взад-вперед, как будто он скрежещет зубами.

— Как это было? — спрашивает он таким тихим голосом, что мне кажется, я ослышалась.

— Что?

— Ты трахалась с Чарли. Я спросил тебя, как это было.

Это ядовито и так не похоже на Сэма, что я вздрагиваю. Я лежу совершенно неподвижно, покалывающее чувство распространяется по моей груди и вниз по рукам, как будто его слова действительно были ядовитыми. Я представляла, каково это было бы сказать Сэму, какой была бы его реакция — боль, гнев или, может быть, безразличие теперь, когда прошло так много времени, — но я никогда не думала, что он будет жестоким.