— Правда или действие? — спросил он. Иногда я задавалась вопросом, не забыл ли он. Явно нет.

— Правда или действие.

— Хух, — сказал он, глядя на воду. Я не знаю, какой реакции я ожидала, но это было не так. Он внезапно встал. — Ну, я горячий, как ад. Я собираюсь искупаться.

— Похоже, единственный раз, когда ты решаешь надеть рубашку, это единственный раз, когда тебе действительно не следовало этого делать, — съязвила я, когда он встал и стянул ее через голову. Обычно я старалась сосредоточиться прямо на лице Чарли, когда он был без рубашки. Это было слишком — простор кожи и мускулов, — но здесь было все это, глубоко загорелое и покрытое потом. Он поймал мой взгляд, прежде чем я смогла отвести глаза, и напряг свой бицепс.

— Показуха, — пробормотала я.

Я легла на песок, закрыв глаза от солнца, пока Чарли плавал. Я почти задремала, когда он снова сел рядом со мной.

— Ты все еще пишешь? — спросил он. Раньше мы не серьезно говорили о писательстве.

— Ммм… не очень, — сказала я. Этим летом я не чувствовала себя особенно творческой. Вовсе нет, — это была правда.

— Они хороши, твои истории.

При этих словах я села.

— Ты их читал? Когда?

— Я их прочитал. На днях я искал кое-что в столе Сэма и нашел целую стопку бумаг. Прочёл их все. Они хороши. Ты молодец.

Я смотрела на него, но он смотрел на воду.

— Ты серьезно? Они тебе понравились?

Сэм и Делайла всегда были такими экспансивными, но они должны были им нравиться. У Чарли не было привычки расточать комплименты, которые не касались частей тела.

— Да. Они немного странные, но в этом-то все и дело, верно? Они разные, в хорошем смысле этого слова, — он посмотрел на меня. Его глаза были цвета бледного сельдерея на солнце, ярко выделявшегося на фоне загорелой кожи. Но в них не было и намека на поддразнивание. — Это могло бы помочь отвлечься, написать что-то новое, — сказал он.

Я промычала что-то неопределенное в ответ, внезапно полностью осознав все способы, которыми Чарли пытался помочь мне избавиться от страха этим летом. Даже несмотря на то, что я была троллем. И если бы это не было очевидно для меня тогда, это произошло бы позже тем же вечером.

Мы подъехали к задней части Таверны, мои ноги слишком дрожали для прогулки от городского причала до ресторана, и Чарли заглушил двигатель и повернулся ко мне лицом.

— Итак, у меня есть идея, и я думаю, она может тебя немного подбодрить.

Он нерешительно улыбнулся мне.

— Я уже говорила тебе, что тройничок — это жесткий предел для меня, — сказала я ему с невозмутимым лицом, и он усмехнулся.

— Когда тебе надоест мой брат, дай мне знать, Перс, — сказал он, всё ещё смеясь. Я замерла на месте. Я никогда не проводила так много времени с Чарли. И дело было в том, что мне это нравилось. Очень. Иногда я даже забывала, как я была зла на Сэма и как сильно скучала по нему. В то лето на Чарли не свисала ни одна девушка, и он был на удивление хорошим слушателем. Он бульдозером преодолевал мое плохое настроение, либо полностью игнорируя его, либо вызывая меня на дуэль. — Быть сукой тебе не идет, — сказал он мне в последний раз, когда я огрызнулась на него после получения очередного мучительно короткого электронного письма от Сэма. Теперь воздух в грузовике был густым, как карамельный соус.

— Автокинотеатр, — выпалил Чарли, моргая. — В этом и заключается идея. Они показывают один из тех дрянных старых фильмов ужасов, которые тебе нравятся, и я подумал, что это может быть хорошим отвлечением. Твои родители на этой неделе в городе, верно? Я подумал, что тебе может быть немного одиноко.

— Я не знала, что в Баррис-Бей есть автокинотеатр, — сказала я.

— Там его нет. Это примерно в часе езды отсюда. Раньше, в старших классах, я все время ходил туда, — он сделал паузу. — Так что ты думаешь? Он будет в воскресенье, и мы не работаем.

Это казалось опасным в каком-то смысле, который я не могла точно определить. Фильмы ужасов были моим и Сэм увлечением, но Сэма здесь не было. А я была. И Чарли тоже.

— Я в деле, — сказала я, выпрыгивая из грузовика. — Это именно то, что мне нужно.

***

Я получила электронное письмо Сэма в субботу. Я тащилась с озера после напряженной смены, моя кожа все еще была липкой, несмотря на прохладный ветер во время поездки на лодке домой. Практически каждый заказ был на вареники, и мы заканчивали посреди ночи. Жюльен вел себя отвратительно, и туристы тоже были не слишком довольны этим.

Коттедж был совершенно пуст. Я приняла душ и приготовила себе тарелку с сыром и крекерами, пока загружала ноутбук, чтобы проверить электронную почту. Это был мой обычный ритуал после работы, перед разговором с Сэмом. Что было необычным, так это непрочитанное сообщение от него, ожидающее меня в моем почтовом ящике, отправленное пару часов назад. Строка темы: Я тут подумал. Электронные письма Сэма обычно приходили утром, перед семинаром, или днем, сразу после него. Обновления состояли из одного или двух предложений, и в них никогда не было сюжетных линий. Мои конечности онемели от ужаса, когда я открыла его и увидела абзацы текста.

Перси,

Последние шесть недель были тяжелыми. Труднее, чем я думал. Я все еще не привыкла ни к этой комнате, ни к кровати. Школа огромная. И люди здесь умные. Такие умные, которые заставляют меня понять, как детство в маленьком городке дало мне ложное представление о собственном интеллекте. Я смотрю вокруг во время лекций или лабораторных, и кажется, что все кивают и следуют инструкциям, не нуждаясь в пояснениях. Я чувствую себя таким отсталым. Как меня вообще приняли на этот практикум первым? Неужели такой будет вся учеба?

Я знаю, что мы провели вместе последнее время, занимаясь, но этого было недостаточно. Мне следовало работать усерднее. Сейчас мне нужно работать усерднее, если я хочу добиться здесь успеха.

И я так по тебе скучаю. Иногда я не могу сосредоточиться, потому что думаю о тебе и о том, что ты, возможно, делаешь. Когда мы разговариваем, я слышу твое разочарование во мне — за то, что я не рассказал тебе о практикуме и за то, каким несчастным я кажусь здесь. Я не хочу, чтобы все это было напрасной тратой времени. Я буду работать усерднее. Я добьюсь здесь успеха. Я должен это сделать.

И именно поэтому я думаю, что нам нужно установить некоторые границы. Мне нравится слышать твой голос на другом конце провода, но я вешаю трубку и не чувствую ничего, кроме одиночества. Скоро ты тоже пойдешь учиться и поймешь, что я имею в виду. Мы обязаны ради самих себя и друг друга погрузиться с головой — ты в свою работу, а я в лабораторию.

То, что я предлагаю, — это отдохнуть от постоянного общения. Прямо сейчас я думаю о телефонном звонке каждую неделю. Мы можем сделать это в одно и то же время — как свидание. Иначе я буду думать только о тебе. В противном случае я не смогу сделать то, о чем так долго мечтал, я не буду тем человеком, которым хочу быть. Для тебя, но и для меня тоже. Просто немного места — чтобы построить большое будущее.

А ты как думаешь? Давайте поговорим об этом завтра — я подумал, что воскресенье может стать нашим днем.

Сэм

Я прочитала все это три раза, мои щеки были мокрыми от слез, комок крекеров застрял у меня в горле. Сэм хотел пространства. От нас. От меня. Потому что, разговаривая со мной, он чувствовал себя одиноким. Я была отвлекающим маневром. Я удерживала его от его будущего.

Сэм обманывал себя, если думал, что я подожду до завтра, чтобы поговорить об этом. Чтобы бороться из-за этого. Это было не так, как ты обращался со своим лучшим другом, и это было абсолютно не так, как ты обращался со своей девушкой.

Его телефон прозвонил три, четыре, пять раз, пока он не снял трубку. Только это был не Сэм, который прокричал «привет» сквозь музыку и смех на заднем плане. Это была девушка.

— Кто это? — спросила я.

— Это Джо. Кто это?