— Ты не рассказывала мне о втором.

Должна ли я была рассказывать ему о других парнях? Он не говорил со мной о девушках.

— Я думала, что тебе будет всё равно, и он не мой парень или что-то в этом роде, — сказала я, защищаясь.

— Но он хочет им быть.

Это был не вопрос.

— Я не уверена. Не думаю, что мальчики думают обо мне в таком смысле.

— Например, в каком смысле, Перси?

Он дразнил меня? Или он не понял, что я имела в виду? Моя голова была затуманена смятением и шампанским.

— Они не заинтересованы в том, чтобы целовать меня, — сказала я, глядя вниз на наши ноги.

Он снова постучал мне по ноге.

— Это неправда. И, между прочим, мне не все равно.

***

Сэм был прав: Мэйсон был заинтересован. В январе мы с Делайлой ходили на два хоккейных матча его и Пателя. Мы сидели на трибунах, сжимая в руках пенопластовые стаканчики с плохим горячим шоколадом, чтобы согреть руки на холодной арене. На каждой игре Мэйсон махал мне со льда, прежде чем занять позицию на правом фланге для заброса шайбы.

Я могла понять, почему он любил хоккей: он был лучшим игроком в команде на сегодняшний день. Каждый раз, когда он забивал, он смотрел на меня на трибунах с широкой улыбкой на лице. После второй игры мы с Делайлой подождали ребят у раздевалки, чтобы все вместе сходить поесть пиццу. Мэйсон вышел с влажными волосами, пахнущий шампунем, с огромной спортивной сумкой, перекинутой через плечо. Он был одет в джинсы и обтягивающую кофту с круглым вырезом и длинными рукавами, которая обтягивала его грудь и руки. Он был даже более мускулистым, чем Чарли, и я должна была признать, что выглядел он довольно сексуально. Когда Патель и Делайла прошли вперед, Мэйсон притянул меня в двери, сказал, что я красивая, и нежно чмокнул меня в губы.

Я сказала: — Спасибо, — и улыбнулась ему немного ошеломленно, неуверенная в том, что будет дальше или чего он от меня ожидает.

— Мне нравится, какая ты крутая, — засмеялся он.

Нас с Делайлой пригласили на вечеринку по случаю восемнадцатилетия Мэйсона, которая проходила в конце месяца в шикарном отеле в Йорквилле, с диджеем, суши-баром и списком гостей в 120 человек. Делайла позаботилась о том, чтобы практически все девочки в нашем классе знали, что мы идем, и нам был оказан соответствующий уровень благоговейного уважения.

В ночь вечеринки мы собрались у Делайлы — завили волосы бигудями, нанесли тушь и блеск для губ, — но когда я надела платье, облегающее красное платье в пол, которое, по её словам, подчеркивало мое «убийственное тело», она в ужасе воскликнула: — Ни в коем случае! Ты не можешь их надеть!

— О чем ты говоришь? — я в замешательстве посмотрела на свои золотые балетки.

— Эти бабушкины трусы! Неужели я тебя ничему не научила? У тебя что, нет стрингов?

Я недоверчиво посмотрела на неё.

— Не на мне!

— Ты безнадёжна, — вздохнула она и швырнула в меня самую тонюсенькую пару красного нижнего белья, которую я когда-либо видела.

— Не думаю, что моя мама была бы рада им, — сказала я, поднимая их.

— Ну, она бы также не обрадовалась этой полоске от трусов, поверь мне, — сказала Делайла.

Я выскользнула из своего нижнего белья и натянула стринги.

— Намного лучше! — сказала Делайла и сжала мою задницу. — Мэйсон не сможет удержаться от этого.

Эта мысль заставила меня нервничать.

Родители Делайлы отвезли нас в отель, сунули ей полтинник на такси до дома и оставили нас у гардероба, чтобы пообщаться.

— Не думала, что здесь будет так много взрослых, — прошептала я Делайле, оглядывая бальный зал — больше половины гостей были среднего возраста или старше.

— Мой дядя вроде как большая шишка на Бей-стрит. Что-то связанное с фондовым рынком, — прошипела она в ответ.

Мы танцевали вместе с несколькими взрослыми девчонками, в то время как мальчики наблюдали за нами с мягких стульев. В восемь вечера отец Мэйсона, высокий седовласый мужчина с приятной внешностью, который, по словам Делайлы, «почти расстался с женой номер два», произнес тост за своего сына, а затем, под восторженные возгласы толпы, бросил ему связку ключей. Мы все вышли на улицу, съежившись от холода, где у входа была припаркована новая Audi Мэйсона.

— Я заберу её домой вместо тебя сегодня вечером, — сказал ему отец, подмигнув, и сунул ему фляжку. Менее чем за двадцать минут всё оставшиеся взрослые улизнули.

Когда из динамиков зазвучала характерная пан-флейта баллады Селин Дион, Мэйсон с улыбкой указал на меня, а затем на себя. Я подошла, и он обнял меня за талию, а я положила свои руки на плечи его черного пиджака. Мы раскачивались взад и вперед, двигаясь по кругу, и Мэйсон наклонился, прижимаясь губами к моему уху.

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, Перси.

Я посмотрела в его глаза, которые были голубыми, но более темного, мутного синего цвета, нежели у Сэма, и он притянул меня вплотную к своему телу, так что моя щека оказалась на его груди.

— Я не могу перестать думать о тебе, — прошептал он.

После того, как песня закончилась, он вытащил меня в коридор, где к нам присоединились Делайла, Патель, трое других мальчиков и девочка постарше. Один из парней, представившийся Дэниелсом, вытащил из-под пиджака бутылку того, что, по его словам, было водкой.

— Не перенести ли нам празднование? — сказал он, шевеля бровями и обнимая девушку, которую звали Эшли.

У всех мальчиков были комнаты наверху, и мы собрались в гостиной номера Мэйсона и Пателя. Дэниелс сел в кресло с Эшли на коленях, Делайла и Патель заняли диван, а двое парней сели на пол, оставив стул для Мэйсона и меня. Я села сбоку, но Мэйсон посадил меня к себе на колени и обнял, положив руку мне на бедро. Дэниелс передал каждому из нас по стакану водки со льдом. Он пах жидкостью для снятия лака и обжег мне губы ещё до того, как я сделала крошечный глоток.

— Не пей, если тебе не нравится, — прошептал Мэйсон мне на ухо, чтобы никто не услышал, и я благодарно улыбнулась ему, затем перелила содержимое своего стакан в его.

— Мне подходит.

Он улыбнулся в ответ. Его большой палец двигался взад-вперед по моему бедру, пока группа обсуждала его новую машину и хоккейный сезон. Было довольно тихо, учитывая, что мы были группой подростков без присмотра с бутылкой алкоголя, и я заметила, что, кроме Дэниелса, который разминал задницу Эшли, как тесто для пиццы, никому не нужна была добавка. К одиннадцати остальные разошлись по своим комнатам, а мы с Делайлой встали, чтобы надеть наши пальто.

— Прежде чем ты уйдешь, Перси, я хочу тебе кое-что показать, — сказал Мэйсон, проводя руками по волосам и немного нервничая.

— Да, наверняка, — пробормотал Патель, и Делайла ударила его по руке.

Мэйсон провел меня по короткому коридору в элегантную спальню, выдержанную в серо-коричневых тонах, с огромной кроватью и замшевым изголовьем. Он закрыл за нами дверь, открыл шкаф, опустился на колени и набрал номер на маленьком сейфе. Когда он встал, в руках у него была маленькая бирюзовая коробочка.

— Что это? — спросила я. — Сегодня не мой день рождения.

— Я знаю, — сказал он, придвигаясь ближе. — Я собирался приберечь это для твоего шестнадцатилетия, но не смог дождаться. Открывай.

Его глаза выжидающе скользнули по моему лицу. Я подняла крышку и обнаружила бирюзовый бархатный мешочек. Внутри был серебряный браслет с массивной современной застежкой.

— Я подумал, что ты, возможно, захочешь быть моей девушкой, — сказал он и улыбнулся, — и что, возможно, тебе нужно что-то более особенное, чем это.

Он поднял руку, на которой был мой браслет дружбы. Я этого не предвидела.

— Он великолепен… эм… вау! Даже не знаю, что и сказать! — я запнулась.

Мэйсон застегнул браслет на моем запястье.

— Ты можешь подумать об этом, но я хочу, чтобы ты знала, что ты мне действительно нравишься, — он положил руки мне на бедра и притянул меня к себе, затем накрыл мои губы своими. Они были мягкими, когда он нежно провел ими по моему рту. Он отстранился достаточно, чтобы заглянуть мне в глаза, и сказал: — Ты такая умная, забавная и такая красивая, и ты даже не знаешь об этом.