Я похлопала его по плечу.

— Господи, Перси, — сказал он, поворачиваясь и снимая наушники.

— И тебе доброго утра, незнакомец, — я обвила его талию своими руками. — Шесть месяцев — это слишком долго, — сказала я ему в грудь.

Он крепко сжал меня в объятиях.

— Ты пахнешь летом, — сказал он, затем положил руки мне на плечи и отступил назад. Его пристальный взгляд прошелся по моей обтянутой спандексом фигуре. — Ты выглядишь как бегунья.

Это было его рук дело. У меня был ящик, набитый спортивным снаряжением, основанным на списке вещей, которых он предложил. Я надела шорты и майку, а также спортивный бюстгальтер, который Сэм, к моему стыду, включил в свой список, и одни из хлопчатобумажных стрингов, которые Делайла подарила мне перед своим отъездом на каникулы матери и дочери в Европу, которые он не включил в список. Мои волосы, которые теперь были далеко ниже плечей, были собраны в густой хвост высоко на макушке.

— Притворяйся, пока это не станет правдой, верно?

Он что-то промычал, а затем стал серьезным и провел меня через серию растяжек. Во время моего первого приседания он встал позади меня и положил руки мне на бедра. Я чуть не упала назад от шока от его хватки.

Когда я стала достаточно гибкой, он провел рукой по волосам и изложил план: — Хорошо, давай начнем с основ. Самая важная часть обучения бегу — это…

Он замолчал, ожидая, пока я заполню пробел.

— Хорошая обувь? — предположила я, глядя на свои новые кроссовки Nike.

Он разочарованно покачал головой.

— Разве ты не читала статью на 5 тысяч слов, которую я отправил тебе по почте?

Он вырезал это из журнала о беге, в комплекте с какой-то сложной таблицей времени и дистанции. Я читала её… однажды… ну что-то типа того.

— Самая важная часть обучения бегу — это ходьба, — сказал он, уперев руки в бока.

Я подавила смешок. Эта штука с командованием была совершенно новой, в некотором роде очаровательной и определенно забавной.

— Итак, мы проведем первую неделю, преодолевая по 3 км вперед и назад, увеличивая дистанцию, которую ты тратишь, бегая каждый день, пока к концу недели ты не пробежишь все 3 км. У тебя будут два дня отдыха в неделю, и к концу второй недели ты должна будешь преодолеть целых 5 км.

Я едва поняла, что он сказал, но 5 километров звучало довольно далеко.

— Сколько ты обычно преодолеваешь?

— В город и обратно. Это около 12 км, — у меня отвисла челюсть. — Я натренировал себя на это. Ты тоже сможешь.

— Нет. Ни за что! — воскликнула я. — Здесь слишком много холмов!

— Успокойся. Мы будем делать это день за днем, — он указал на дорогу и начал идти. — Да ладно тебе. Первые пять минут мы будем идти пешком.

Я с сомнением посмотрела на него, но ускорила шаг, чтобы соответствовать его темпу.

Если ежегодный адский день легкой атлетики в моей начальной школе не дал мне понять этого много лет назад, то теперь всё стало очевидным: я не была прирожденной бегуньей. Через десять минут я смахивала пот с лица и пыталась не обращать внимания на огонь в легких и бедрах.

— Три обновления? — спросил Сэм без малейшего намека на одышку.

Я нахмурилась.

— Никаких разговоров.

После этого он замедлил шаг. На полпути я сняла топ, вытерла им лицо и заправила его сзади в шорты. Мы прошли последний отрезок маршрута, мои ноги дрожали, как у олененка.

— Я и не знал, что ты так потеешь, — сказал Сэм, когда я снова вытерла пот топом.

— Я и не знала, что ты такой мазохист.

Этот прикол с бегом больше не был очаровательным.

— Этот семинар для писателей действительно улучшил твой словарный запас.

Я слышала ухмылку в его голосе. Я ударила его по груди.

Подъездная дорога Флореков была перед нашей, и я свернула с неё.

— Мне нужно прыгнуть в озеро, прямо сейчас, — сказала я, огибая дом и направляясь вниз по склону к воде с Сэмом рядом со мной, кривая ухмылка на его лице.

— Не понимаю, чего тебе так смешно, — фыркнула я.

— Я не смеюсь, — он поднял руки.

Я сняла кроссовки и носки, как только мы добрались до причала, затем стянула шорты и отбросила их в сторону.

— Боже! — крикнул Сэм позади меня. Я резко обернулась.

— Что? — огрызнулась я, как только поняла, что на мне розовые стринги и что Сэм пялился на мою чрезвычайно голую задницу. Мне было слишком жарко и я была слишком раздражена, чтобы обращать на это внимание.

— Проблема? — спросила я, и его глаза метнулись к моим, затем вниз к моей заднице, а затем снова к моему лицу.

Он пробормотал блять себе под нос и посмотрел в небо. Он держался обеими руками за промежность. Мои брови взлетели вверх. Не зная, что делать, я побежала по причалу и бросилась в воду пушечным ядром, проплывая под поверхностью так долго, как только могла.

— Ты идёшь? — крикнула я ему в ответ, когда вынырнула, чтобы глотнуть воздуха, с самоуверенной ухмылкой на лице. — Вода может тебя охладить.

— Мне нужно, чтобы ты повернулась в другую сторону, прежде чем я это сделаю, — крикнул он в ответ, всё ещё прикрываясь.

— А если я этого не сделаю? — я подплыла ближе.

— Ну же, Перси. Сделай мне одолжение.

Он выглядел по-настоящему огорченным, что сослужило ему хорошую службу за то, что он подверг меня своей тренировке. Но внутри я была в восторге. Я отплыла подальше, чтобы дать ему место, пока он прыгал в воду. Мы были примерно в 2 метрах друг от друга, топчась и пялясь друг на друга.

— Мне очень жаль, — сказал он, придвигаясь немного ближе. — Это просто реакция моего тела.

Реакция тела?

— Усекла, — сказала я, более чем немного сдувшись. — Полуголая девчонка приравнивается к эрекции. Основы биологии.

После нашего заплыва Сэм отвернулся, когда я поднялась на причал. Я лежала на спине, позволяя солнцу высушить меня, мои руки образовали подушку за головой. Сэм растянулся рядом со мной в той же позе, его шорты насквозь мокрые.

Я повернула к нему голову и сказала: — Я думаю, мне следует оставить здесь купальник для следующего раза.

***

Я оставила одно из своих бикини у Флореков вместе с дополнительным полотенцем, чтобы я могла прыгнуть в озеро, как только мы вернемся после пытки, которую Сэм называл бегом. Он поклялся, что у меня появится любовь к этому занятию, но к концу нашей второй недели, единственное, что у меня появилось, — это россыпь веснушек на носу и груди.

Мы только вернулись с вялых 5 км, и я схватила свой костюм для плавания с сушки, помахала Сью, которая пропалывала сад, и заскочила в ванную, чтобы переодеться, пока Сэм делал то же самое в своей комнате. Я стянула с себя пропотевшую одежду и надела бикини, которое, наконец, одобрила мама, желтое с белыми маргаритками, после чего направилась на кухню, чтобы дождаться Сэма. Я залпом выпила стакан воды у раковины, когда кто-то прочистил горло позади меня.

— Доброе утро, солнышко! — Чарли стоял, прислонившись к дверному проему, одетый в спортивные штаны и без майки, ничего нового. Не то чтобы я возражала. Чарли был в очень хорошей форме для семнадцатилетнего парня.

— Ещё нет и девяти утра, — выдохнула я, всё ещё запыхавшись. — Что ты делаешь на ногах?

— Хороший вопрос, — сказал Сэм, входя на кухню.

Он взял стакан из моих рук и снова наполнил его. Пока Сэм пил, Чарли без стыда оглядел меня с ног до головы, задержавшись на моей груди. Когда его взгляд снова остановился на моем лице, его брови сошлись над зелеными глазами.

— Ты выглядишь как помидор, Перс, — сказал он, затем повернулся к Сэму. — Почему ты продолжаешь заставлять ей делать свою кардиотренировку? Проблемы с сердцем принадлежат нашей семье, а не её.

Сэм откинул волосы назад.

— Я не заставляю её. Не так ли, Перси? — он посмотрел на меня в поисках поддержки, и я съежилась.

— Нет… технически, ты не заставляешь меня… — я осеклась, когда выражение лица Сэма исказилось.

— Но тебе это не нравится, — закончил Чарли, прищурившись на меня.