П е р в а я  д е в у ш к а (Легкову, подходя близко). Извините, может, я вас обработаю, или Барышеву ждать будете?

Л е г к о в. Что ж ее теперь ждать… она уже всё. Ее уже нет больше. (Встает, всматривается в брелок на шее.) А это что у вас такое? (Игриво.) Разрешите посмотреть.

П е р в а я  д е в у ш к а. Пожалуйста. А вы танцуете?

Л е г к о в. Танцевал когда-то. Что это написано? Вобюлиманс, вобюлиманс.

П е р в а я  д е в у ш к а. Так потанцуем вечером в дискотеке? У нас потрясающая дискотека открылась.

Л е г к о в (трет лоб). Вобюлиманс… Где-то я читал об этом.

П е р в а я  д е в у ш к а. Вы не могли читать.

Л е г к о в. Почему?

П е р в а я  д е в у ш к а. Для этого надо читать наоборот.

Л е г к о в. И что же?

П е р в а я  д е в у ш к а (кокетливо). Тогда вы узнаете мою тайну. Если с конца, получается: «С нами любовь, с нами любовь». (Капризно.) Только никому не говорите.

Л е г к о в. Хорошо. Это где-то у Пушкина… (Словно очнувшись.) Тебя как зовут? Светлана?

П е р в а я  д е в у ш к а. Откуда вы узнали?

Л е г к о в. Просто не могло быть иначе. Мне нужна только Светка, это моя женщина, у нас с ней навечно — вобюлиманс.

Та же комната Светланы. Л е г к о в  спит в кресле с журналом. С в е т л а н а  с котомкой, полной молочных пакетов, сидит у его ног, скорбно наблюдая его пробуждение.

Л е г к о в (трет лоб, веки; долго смотрит на Светлану). Как ты сюда попала?

С в е т л а н а. Хм. Я, между прочим, у себя дома.

Л е г к о в (оглядываясь). Действительно. (После паузы.) Ну поди ко мне! (Мучительно стискивает ее плечи, спина его чуть вздрагивает. После паузы.) Как ты догадалась, что я здесь?

С в е т л а н а (усмехаясь). Ты позвонил.

Л е г к о в. И что я сказал?

С в е т л а н а. Что кончается лето. Жасмин зацвел.

Л е г к о в. И все?

С в е т л а н а. Все.

Л е г к о в (с опаской). Скажи мне, я тебе сейчас ничего не обещал?

С в е т л а н а. Ничего.

Л е г к о в. И не буду! Клянусь, что не буду тебе ничего… обещать, пока не смогу тут же исполнить.

С в е т л а н а. И на том спасибо. (После паузы.) А как она?

Л е г к о в. Нормально. Родила девочку.

С в е т л а н а. А… а…

Л е г к о в. И у нас тоже будет. (С досадой.) Нет, я этого не говорил, сама увидишь. (Обнимает ее.)

С в е т л а н а. Хорошо. Хорошо.

Л е г к о в (растерянно оглядывается, не видя картин). А где певица?

С в е т л а н а. В санатории.

Л е г к о в. Я о картине…

С в е т л а н а (усмехаясь). Украли. Митька какого-то художника притащил, они сняли и увезли.

Л е г к о в. Жалко, стенка опустела.

С в е т л а н а. Мне вроде лучше. Она спать мешала.

Л е г к о в. Тебе лишь бы оправдать всех.

С в е т л а н а. Правда. Правда. Я ее увидела такой, какая она может быть. И что-то в этом обманчивое. Как в Нерукотворове.

Л е г к о в. При чем здесь Нерукотворов?

Звонок телефона. Светлана неохотно подходит.

С в е т л а н а. Да.

Г о л о с  Н е р у к о т в о р о в а. Кстати о картине.

С в е т л а н а. Что? О какой картине?

Г о л о с  Н е р у к о т в о р о в а. О вашей певице. Так вот, ошибаетесь, мамочка, она не у художника, она на выставке.

С в е т л а н а (недоверчиво). Где? Где?

Г о л о с  Н е р у к о т в о р о в а. В Малом выставочном зале. Сказали — очень обещающий автор. Обещающий.

С в е т л а н а (испуганно). Ужас какой! В ней же ничего не отделано, надо было бы…

Г о л о с  Н е р у к о т в о р о в а. Ничего не надо. (Вешает трубку.)

С в е т л а н а. Ты что-нибудь понял? Бред какой-то. (Обнимает его.)

Вступает мелодия о Томашеве.

Л е г к о в. Как я ждал этой минуты!

С в е т л а н а. Ты ненадолго?

Легков кивает.

А потом?

Л е г к о в. Махну в горы. Мысль одна пришла в голову. Любопытная.

С в е т л а н а (потрясена). В горы?

Л е г к о в (спокойно, потом постепенно закипая). Ты же сама меня все утешала. Говорила — терпи, работай, жди. Понимаешь? Мне нужен рывок, мысль. Это же единственная обитель моя. Мое царство свободы, над которым не властна эта подлая болезнь века, как ты ее назвала, — «всеобщая необязательность». Наш друг Нерукотворов все может… не вызывать, не решать, не двигать. (Кричит.) Но я же не могу не думать!!! (Пауза. Затем вскакивает как ни в чем не бывало.) Собирайся, милая, поехали! Только не отказывай мне. Пусть три дня, пусть. Может, и у нас с тобой когда-нибудь все образуется. Ну золотая моя, мой свет в окне. (Кидая ее и свои вещи, почти весело.) «В том белом доме, в тех покоях, где мебель сдвинута чужая, тот давний спор незавершенный, должны мы кончить, дорогая…»

Вступает музыка. Светлана с усилием поднимается, достает чемоданчик. Появляется  Н е р у к о т в о р о в.

Н е р у к о т в о р о в. А гостиница? Вам же нужна гостиница. Три дня без крыши невозможно…

Л е г к о в. Где ее возьмешь?

Н е р у к о т в о р о в. В один момент. (Звонит, кричит в трубку, размахивает руками, причмокивает. Легкову и Светлане.) Заметано. Все в порядке! (В дверях.) Не забудьте запастись билетом. Обратный билет — большой дефицит. (Убегает.)

Светлана и Легков сидят рядом, не соприкасаясь. Бодрая музыка.

З а н а в е с.

Смутные очертания комнаты Эли Вудворт. Тахта, стол, проигрыватель. На стенах афиши с портретами американской звезды Лайзы Минелли в фильмах «Кабаре» и «Нью-Йорк — Нью-Йорк». Множество цветных фотографий черноволосого мужчины в разных ролях. Главное в этой комнате — безразличие к устойчивым тяжелым вещам.

Звонок телефона, долгий, взывающий. Э л и  в нерешительности идет к телефону, снимает трубку.

Э л и. Алло! (После паузы.) Алло!

Р о б е р т. Я из бара напротив. Извините.

Э л и. Кто это?

Р о б е р т. Это Роберт. Узнаете? Нашел ваш адрес. (После паузы.) Я поднимусь… не выгоните?

Э л и (растерянно). Господи, как вы сюда добрались? Ну… хорошо. Первый подъезд, кнопка 5 «В».

Р о б е р т. Спасибо. Я… мигом.

Э л и (как бы рассказывая вслух). Первый раз Роберт Уайдлер позвонил в наш Центр, на «Линию помощи» три недели назад.

Возникает одна из комнат «Линии помощи», в которой находится  Э л и  В у д в о р т. Стол, несколько телефонов — связь с внутренними службами и городом. Перегородки в комнате стеклянные, за ними видны фигуры других интервьюеров. Эли пишет. Возникает песенка «Линии помощи» в исполнении вокального ансамбля: