О л е с я. Отпразднуем нашу встречу.

Л е г к о в. Насчет пластинок, если откровенно, Нерукотворов посоветовал. В наш киоск, говорит, небось не заглядывал, так учти, даже в Доме композиторов того не найдешь. Я и…

В с е (переглядываясь, в один голос). Нерукотворов???

Л е г к о в. А что, знакомый?

К а л е н д а р е в. Какой он из себя?

Л е г к о в. Обыкновенный. Густой брюнет, не худой, не толстый. Все воздух в себя втягивает.

К а л е н д а р е в. А… пиджачок не кожаный?

Л е г к о в. Кожаный. Разумеется, кожаный. Да что ты разгорячился? Он у тебя украл что?

О л е с я. Невероятно! Это же наш Нерукотворов. (Оглядывается.) Только что он был здесь.

Р ы б к и н (уверенно). Не было его.

К а л е н д а р е в. Гуляй! Пять минут назад мы общались.

Р ы б к и н. Не может этого быть. Он уже неделю как уехал. Сам провожал.

О л е с я (Рыбкину). Будет врать-то. Мы все его здесь видели. (Легкову.) Этот человек, Женя, всю музыку заводит в нашем городе. Без него просто все остановилось бы. Неужели… он и до Академии дотянулся? Фантастика!

Л е г к о в. Здесь-то он кто?

О л е с я. Кто? (Пожимает плечами, оглядывает присутствующих.) По кадрам в горисполкоме… Или администратор Дома культуры — понятия не имеем. Только всё у нас — через Нерукотворова.

Л е г к о в. Исключено, в ВАСХНИЛе у начальника отдела рабочий день от и до.

К а л е н д а р е в. Странно в высшей степени. Ну что же, выпьем за Нерукотворова Второго.

Все дружно пьют.

Что он вам обещал? Данные ваши записывал?

Л е г к о в. Записывал.

О л е с я. А дело у вас к нему серьезное?

Л е г к о в. Дело жизни.

К а л е н д а р е в. Да ну! Расскажите.

С в е т л а н а. Оставьте человека в покое.

Л е г к о в. Что особенного? Сейчас выпьем, и расскажу… Итак, россияне, за здоровье самой потрясающей женщины, которую мне доводилось встречать на этом свете, за Свету.

К а л е н д а р е в. За Свету на свете.

В с е. Ура!

Л е г к о в. Не буду перечислять ее достоинства, рисовать портрет и обнародовать наши, гм… родственные отношения, скажу только, что долго тянуть с этим мы не собираемся и скоро надеемся увидеть всех вас… у нас…

С в е т л а н а. Перестань.

Л е г к о в. И не подумаю.

С в е т л а н а. Прошу тебя.

Л е г к о в (взрываясь). Ну что ты все прячешься? В тебе прямо какой-то заячий дух сидит! Слова нормального не дашь сказать. За пазухой ничего не держу, привык все выкладывать как есть. И вообще… Не понимаю я этой двойной бухгалтерии! Для себя — для других. (Весело.) Тем более мы находимся в кругу твоих самых близких… Так ведь?

О л е с я. Это уж бесспорно.

Л е г к о в. Поехали!

Пьют. Возгласы. Легков целует Светлану.

К а л е н д а р е в (вытирая губы). Теперь, если позволите, вернемся к делу вашей жизни. И о роли Нерукотворова.

Л е г к о в. Идет! (Чуть задумался. Дальнейшая речь сопровождается взмахами руки, которая очерчивает в воздухе треугольник: взлет, падение, подведение итога.) Когда-то, на заре… так сказать, у меня завелась одна мыслишка: нельзя ли выработать «морозоустойчивость» у нашей нервной системы к частым переключениям, звуковым перегрузкам, смене ритма жизни. (Оглядывает лица присутствующих, не видя никакого энтузиазма.) Задача необъятная, как вы понимаете. Я долго маялся с этим. Потом выделил более скромную проблему — нельзя ли регулировать наш гормональный баланс в нужном направлении…

О л е с я. Кто больше ест — больше и жиреет!

К а л е н д а р е в. Не спеши, девочка. Состаришься!

Л е г к о в. Верно, спешить в этом деле не надо. Два человека, съедающие в точности одну и ту же пищу (взмах), никогда не прибавляют равного веса, будь у них один и тот же рост, вес и возраст. Кто-то даже от этого количества поправится, а кто-то похудеет.

К а л е н д а р е в. Я, например. Что ни приму — все не в коня.

О л е с я. У тебя на баб много энергии расходуется. А конь ни при чем.

Л е г к о в. Я и подумал: если понять сам механизм регулирования, могут открыться неслыханные возможности для науки. (Взмах.) Прошли годы, и однажды мне показалось — кое-что найдено. (Сразу теряя весь запал.) Вот и все.

О л е с я. А дальше?

Л е г к о в. Дальше — неинтересно. (После паузы.) Я словно помешался. Доходило черт знает до чего. Мне необходим был эксперимент на животных. Понимаете? Как воздух. А жизнь опутала меня со всех сторон делишками, счетами, заботами. Я стал психовать. (Взмах.) Меня выносить невозможно стало… Короче: «Его забросили друзья, а после них ушла жена». (Взмах.) Этот факт и решил все. Уехать! Проверить. (Залпом выпил стакан.) Идею поддержали ученые, и вскоре я уехал в высокогорный совхоз.

К а л е н д а р е в (после паузы). «Ну, а Тартюф?» Нерукотворов-то что?

Л е г к о в (с трудом улавливая вопрос). А… Нерукотворов… (Наливает всем.) Он не придавал моей затее особого значения. У нас ведь теперь все что-нибудь открывают. Потом согласился — наука поддержала, ущерба государству нет. Пусть. (Взмах.) А теперь вот я им задал задачу.

О л е с я. Какую?

Л е г к о в (не сразу, потом загорелся). Как какую? Надо же решать проблему в широких масштабах! (После паузы.) Нерукотворов забегал, потребовал с меня кучу бумаг: акт комиссии, дегустационное заключение о качестве… и прочее. (Радостно оглядывает всех.) А когда удостоверился в рекордном привесе мяса, начал срочно продвигать. Обещал очень быстро.

К а л е н д а р е в. Ну раз он обещал вам, Женя, остается только ждать. Теперь готовьтесь к Ленинской. Или в академики.

О л е с я. Вот порезвимся!

Л е г к о в (мечтательно). Хотелось бы еще кое-что попробовать. Ты прав, Календарев. Теперь идея сама себя и пробьет, и протолкнет. Я свое сделал (его уже понесло), скажу наперекор герою одной потрясающей пьесы: «Жизнь практически выиграна». Даже если ничего другого не успею сделать на этом свете… все равно. Я принес часть себя в этот мир… Он — прекрасен. (Обнимает Светлану, поднимает бокал.) За жизнь, которую мы сами заслуживаем!

В вестибюле бара появляется  Г е н н а д и й. Он тих и опрятен. От него веет миролюбием. В руках у него громадный букет пахучих трав и полевых цветов. Он останавливается в дверях бара, минуту прислушивается к разговору за столом, настроение его заметно меняется. Рыбкин из зала замечает его, подходит…

Р ы б к и н. На лоне, Геннадий Палыч, побывали? Быстро.

Г е н н а д и й. Давно она тут?

Р ы б к и н. Смену отработала, за апельсинчиками отстояла, а после уж… (Показывает.)

За столом.

Л е г к о в. А теперь тост скажет Светлана!

С в е т л а н а (страшно смешалась). Не люблю тостов.

Л е г к о в. Говори! (Поднимает Светлану со стула.)

С в е т л а н а (высвобождаясь). Ну, пожалуйста, не трогай меня.

О л е с я (поднимаясь). Тогда я скажу. Я пью за вас, Женя, — за стопроцентного мужчину. Где они были, настоящие мужчины? Все они были не стопроцентные, а сорокаградусные.

К а л е н д а р е в. Кто-то из нас должен оскорбиться.

О л е с я. Вся их мужская жизнь качалась между пунктами «завязал» — «развязал».

К а л е н д а р е в. Откуда такой вывод, маргаритка?

О л е с я. Я все мечтаю услышать: «До вечера, милая. Я… за тобой заеду». Я заеду за тобой. Ах, как это звучит, точно музыка в церкви! Мы ведь как привыкли: «Забежишь ко мне?»; или: «Подожди, пока освобожусь»; или: «Займи столик, а то я задерживаюсь». И так всю дорогу. (Легкову.) За вас…