Тётка начала упрекать племянника, что тот приходит лишь раз в неделю, уделяет мало внимания сёстрам, тратит деньги на чужих людей и вообще ведёт себя не по-родственному. Упрёки казались Пете справедливыми. Товарищи, правда, намекали, что тётка могла бы вспомнить о племяннике лет двадцать назад, но Петя, хотя такие намёки его и смущали, старался над ними не задумываться. И само собой получилось, что при оформлении в экспедицию он завёл сберкнижку, написал доверенность на имя тётки и попросил её не стесняться в расходах. Тётка легко дала себя уговорить, всплакнула и на прощание умоляла Петю не забывать о своём здоровье.

Как-то в порыве откровенности Петя восторженно рассказал о своих родственниках Валере, о том, какие они чуткие и заботливые, с трепетом показывал шарф и носки, собственноручно связанные и подаренные ему сёстрами, восхищался тёткой, которая взяла на себя нелёгкую обязанность — распоряжаться его сберкнижкой. Валера хотел было прямо и недвусмысленно растолковать Пете, что наивность должна иметь какие-то границы, но взглянул на голубоглазое лицо этого двадцатипятилетнего ребёнка и от нравоучений воздержался. Настоятельно посоветовал только срочно вступить в кооператив, купить и обставить квартиру.

Следовать Валериному совету Петя, однако, не счёл возможным, несколько это было бы слишком эгоистично, зачем ему в его годы отдельная квартира? Что скажут друзья, когда узнают, что он задумал от них отделиться? Впрочем, вернувшись домой, он убедился, что денег на сберкнижке осталось немного. Поначалу это его слегка обескуражило, но, поразмыслив, он даже порадовался тому, как умело распорядилась тётка его вкладом: обменяла свою комнату на две, красиво их обставила, со вкусом нарядила дочерей и племянника не забыла: купила ему модный костюм, плащ, рубашки и обувь. На книжке, к счастью, было ещё шестьсот рублей, и Петя без долгих размышлений перевёл их на счёт детдома для покупки пианино. Узнав об этом его поступке, тётка очень обиделась, почти целый год разговаривала с племянником подчёркнуто сухим тоном и окончательно простила только тогда, когда пришло время для серьёзного разговора.

Разговор этот заключался в том, что, мол, Пете пора становиться на ноги и обзаводиться семьёй. Тётка заявила, что она всего в жизни насмотрелась и хорошо знает, какие опасности подстерегают молодого человека на этом тернистом пути. Человека неопытного да ещё и со слабым характером любая вертихвостка может в два счёта затащить в загс. Чтобы такого не произошло, она взяла на себя труд позаботиться о Петиной судьбе и подыскать ему невесту.

С этими словами тётка вышла из комнаты и вернулась, ведя за руку потупившую глаза старшую дочь Светлану.

Петя как сидел, так и окаменел на своём стуле. Жениться на Светлане он никак не хотел. Она была пусть троюродная, но всё-таки сестра, к тому же очень некрасива и лет на пять старше его. Да и вообще Петя не собирался ни на ком жениться.

Но тётка, не обращая внимания на то, что племянник онемел, сунула его безжизненную руку в руку дочери и пожелала молодым большого счастья. Потом она что-то говорила, и Петя что-то говорил, по её требованию вяло поцеловал невесту в щёку, посидел, оглушённый, с полчаса и отправился домой в превеликой растерянности.

Приведя в порядок свои мысли, он понял, что тёткин план ему совсем не нравится. С другой стороны, нельзя и обидеть родственницу, которая так искренне желает ему добра. Запутавшись в этих противоречиях, Петя решил, что сам в них не разберётся, и поехал к Валере Никитину. Рассказал ему всё, как было.

— Так ты её не любишь? — спросил Валера.

— Почему это не люблю? — удивился Петя. — Родня ведь.

Валера с трудом подавил улыбку.

— А как женщина она тебе нравится?.. Извини за прямоту, ты хочешь… ну, скажем, прижать её к своей груди?

Петя покраснел и замотал головой.

— Зачем же тебе тогда на ней жениться?

— Сам не знаю, — вздохнул Петя.

— Тебе неудобно перед тёткой?

— Ага, — обрадованно признался Петя.

— Понятно, — разобрался Валера. — Даёшь мне слово, что сделаешь так, как я скажу? Хорошо. Позвони Светлане, именно Светлане, а не тётке и предложи ей встретиться где-нибудь в кафе. И честно признайся, что ты её не любишь…

— Но ведь я её люблю, — возразил Петя.

— Да, я забыл… Скажи, что любишь её как сестру, и только, и поэтому жениться на ней не можешь. И ещё сошлись на меня: Никитин, мол, консультировался с учёными-биологами, и те категорически возражают против такого брака, так как смешанная родственная кровь вредно отразится на потомстве. Запомнил?

Петя уныло кивнул и отправился домой.

На свидание Светлана явилась вместе с матерью, что сразу же опрокинуло Валерин хитроумный план. Когда Петя сбивчиво перечислил аргументы, тётка сделала вид, что падает в обморок, и насмерть перепуганный племянник прекратил всякое сопротивление. Было решено сыграть свадьбу осенью, чтобы сэкономить на проводах жениха в экспедицию.

Валера позвонил Гаврилову и попросил срочно приехать, чтобы спасти Петю. Батя прилетел, разобрался в ситуации и под предлогом оформления в экспедицию отобрал у Пети паспорт. Тщетно тётка ходила по разному начальству и жаловалась на Гаврилова, который своим самоуправством разрушает новую счастливую семью, — тот стоял насмерть. Издёрганный, разрываемый на части, Петя так и уехал в экспедицию нерасписанным. Доверенность на деньги он, правда, оставил и пообещал жениться по возвращении. В дороге понемногу отдышался, уступил, терзаясь, Валериным доводам и под его диктовку написал две радиограммы. Первой он освобождал Светлану от данного ею слова выйти за него замуж, а второй изменял доверенность и поручил дирекции фабрики оформить его вступление в жилищный кооператив. Ответные радиограммы тётки Валера преступно перехватывал и Пете не показал. Так что к моменту прихода в Мирный третье важнейшее в Петиной жизни событие перестало быть злободневным. К тому же и времени вспоминать о нём у повара не было, так завертело его в предпоходной сутолоке. Нешуточное дело — подготовить на несколько месяцев питание для одиннадцати человек. Отобрать на складе продукты — сотая часть работы, их ещё следовало превратить в полуфабрикаты. Попробуй отвари мясо в походе, когда вода на куполе закипает при температуре восемьдесят с небольшим градусом. Пять часов будет вариться — не сварится. А сколько газа нужно затратить на такую варку?! Не напасёшься.

Поэтому разные бульоны — мясные, грибные, рыбные — Петя готовил в Мирном. Заливал бульон в ведро, замораживал на свежем воздухе, вносил обратно, вываливал в пергаментную бумагу, упаковывал как следует и относил в холодный склад. Таким же образом заготавливал мясо, кур, рисовую, перловую и гречневую кашу, белый и чёрный хлеб. Работа была адова, и никакого отдыха не предвиделось — подоспел поход. А в походе Петя спал часа на полтора меньше всех — вставал готовить завтрак, в авралах участвовал наравне с товарищами, во время движения трясся в балке, а на стоянках кухарничал и подавал на стол. Алексей помогал как мог: доставал из ящиков на крышах балков брикеты бульона, мяса и каши, заготавливал для воды снег — «закалывал кабанчика», как говорили походники, чистил с Петей картошку (пока он одну, Петя десять) и помогал мыть посуду. Но теперь на Алексея рассчитывать нечего, пока батю не поставит на ноги — на шаг от него не отойдёт…

Скучно сидеть без работы в балке… Всё, что можно было сделать в дороге, Петя уже сделал: картошку почистил, фарш приготовил, кастрюли надраил. К Сомову, что ли, в кабину попроситься? Но разговаривать Сомов всё равно не любит, за рычаги не пустит, злой без курева… Петя достал со стеллажа коробку из-под печенья и пересчитал сигареты. Осталось шестнадцать штук на восемь курильщиков. Если даже одну на троих после обеда, только на пять дней хватит. Обедать приходят — глотают, не разжёвывая, лишь бы поскорее закурить. Что будет?!

Петя сокрушённо покачал головой. Припомнил неожиданно, что в левом углу в продуктовом ящике лежит большой пакет леденцов, которые, как известно, помогают курильщикам отвыкать от их вредной привычки. Достал пакет, прикинул: если штук по пять в день давать каждому, может хватить. С сочувственной улыбкой припомнил яростный вопль Игната: «От женщин отвыкли, от бани и кино отвыкли, а теперь от курева отвыкай, трах-трах-тарарах!» Тяжело придётся ребятам…