— Мне правда очень-очень жаль, что ты оказалась втянутой во все это. Обещаю, я что-нибудь придумаю, а ты пока отдыхай. После сегодняшнего, гули не сунутся к тебе, зная, что мы где-то поблизости, — он осторожно положил руку мне на голову и слегка разворошил волосы. — Завтра с тобой свяжется Элис, и проконсультирует по твоим дальнейшим действиям, хорошо?

Ничего хорошего. Элис — еще одна тёмная лошадка, доверять которой я совершенно была не намерена.

Я лежу в постели и не моргая смотрю прямо в потолок. Должно быть прошла куча времени, с тех пор как меня привел сюда Дрейк. Сначала темная комната посерела, а потом все залил неяркий свет. Наступило утро. Странно, но мне казалось, что я ни на мгновение не закрывала глаза, хотя картины воспаленного сознания то и дело всплывали передо мной. В голове не было мыслей, и, пожалуй, я готова была раствориться в этом сером пространстве. Возможно, я даже начала таять, так как мне чудилось, что мои руки и ноги перестают существовать. Я вся перестала существовать. Только огромный, тяжелый, страх перед будущим лежал сейчас на моей душе, не давая пошевелиться под его тяжестью.

«Что же мне делать?»

Ужас не закончился, и не закончится уже никогда, — это теперь моя жизнь, и это будет преследовать меня до самого конца.

Хорошо, допустим. Так разве время жалеть себя, поливая слезами подушку? Если ничего нельзя изменить, то ситуацию стоит принять, и жить исходя из того, что имеешь. Уже плевать на себя. Но у меня еще осталась Долорес. Она столько сделала для меня и я не имею права оставлять ее сейчас, когда она так нуждается в моей поддержке. И если я не могу держаться ради себя, тогда стоит это сделать хотя бы ради нее.

Поднявшись с кровать, я с трудом удерживаю вертикальное положение. Отсутствие сна и моральное потрясение сделали свое дело и сил нет почти ни на что.

— Соберись, — шепчу я себе, глядя на измученное отражение в зеркале.

Приняв наскоро душ, мне удается привести себя в относительный порядок, чтобы люди не шарахались от меня на улице.

План на сегодня был достаточно прост. Я надеялась провести весь день в больнице у Долорес, и вечером вернуться в гостиницу. Домой после вчерашнего не тянуло совершенно.

Дрейк говорил, что сегодня со мной на связь должна выйти Элис и что-то объяснить. Посмотрим, что мне скажет эта белокурая нимфа.

Мне кажется, или я становлюсь злее?

Лавируя в утренней толпе, я ловлю себя на этой мысли. Мой усталый затравленный взгляд вцепляется в лица прохожих, стараясь высмотреть в них признаки угрозы. Люди на подсознательном уровне избегают моей траектории движения, глядя мне вслед с недоумением.

«Поздравляю, Мия, ты становишься похожей на злобного гнома» — с иронией думаю я, в холле больнице поймав свое отражение в зеркале.

— Мия Хэйз? — в коридоре третьего этажа меня ловит буквально за руку доктор и отводит в сторону.

Выражение лица доктора заставляет сердце оборваться.

— Жива? — еле выдавливаю я непослушными губами.

— Да, — осторожно начинает врач, проницательно глядя мне в глаза. Должно быть у меня на лбу написано, что я сейчас на грани обморока. — Не переживайте. Она пришла в себя.

На секунду на меня накатывает облегчение, но тут же снова сменяется тревогой. Что-то не так.

— В чём дело?

— Думаю вам лучше самой всё увидеть.

Как не горько мне это признавать, но я была готова к чему-то подобному. Бывает так, что прокручивая в голове всевозможные варианты, ты запрещаешь себе думать о самом худшем исходе. Но проходит время, и ты постепенно смиряешься с ситуацией и позволяешь себе вообразить самый худший ее вариант. Со мной было нечто подобное, когда я долгими ночами сидела у постели Долорес. Я думала о том, что это может случиться. И это произошло.

Со щемящим чувством я смотрю в широкое окно, за которым видно больничную палату и спящую Долорес.

— В поясничном отделе позвоночника произошло повреждение проводящих путей спинного мозга. Так же имел место обширный отёк мозга после сильного удара затылком. Сейчас отёк спал, но пока сложно прогнозировать восстановление. Прямой угрозы жизни пациента нет, однако это тяжелая инвалидность на всю оставшуюся жизнь. Мне очень жаль.

Слова врача обволакивали меня пеленой, не доходя до сознания.

Я молча захожу в палату, тихонько прикрыв за собой дверь. Опустившись на колени перед кроватью, я осторожно беру руку Долорес. Маленькая, теплая ладошка безвольная и податливая и мне становится страшно. Страшно, что она, возможно, умирает, а я ничем не могу ей помочь и не могу облегчить ее страдания. Чувство беспомощности убивает меня.

Я проглатываю слезы, но они все равно продолжают наворачиваться на глаза.

Припав головой к ее руке, я уже не могу сдерживать себя, давая волю рвущимся всхлипам.

— Ничего, ты поправишься, вот увидишь! Долорес, я не дам тебе умереть. Я сделаю все от меня зависящее, но мы будем жить. Ты и я. Мы продадим дом и уедем далеко-далеко на север, к высоким соснам и снежным вершинам, как ты всегда хотела. Мы будем жить там вдвоём. И ни одна потусторонняя тварь не достанет нас там. Обещаю.

Положив голову рядом с ее рукой, я просто сижу, иногда неконтролируемо вздрагивая.

Я надеялась, что как только Дол придет в себя, я смогу увезти нас отсюда куда глаза глядят. Но сейчас, сидя рядом с ней, я отчетливо осознала, что не способна защитить ни ее, ни себя. Выходит, все напрасно. Выходит, я заведомо проиграла, даже не попытавшись выиграть. Куда бежать? От гулей? Они найдут.

В какой-то момент, когда счёт минутам потерян, я понимаю, что что-то очень горячее жжёт меня в районе груди. С каждом секундой это что-то становилось все горячее, наконец раскалившись до предела.

С удивлением я вытянула из-под рубашки кулон. На ощупь украшение было ледяным, однако на шее остался красный след от ожога.

— Чёртова вещица, — с ненавистью шиплю я. — Я и забыла про тебя.

Украшение, словно откликнулось на мою злость, и решило напомнить о себе.

Первым порывом было сорвать ненавистное украшение с шеи и швырнуть в окно. Я бы так и поступила, если бы не воспоминание о словах Дрейка.

Кулон важен.

Простая и в то же время наивная мысль зажгла во мне искорку надежды.

Держа перед собой медальон, и глядя на его поверхность я размышляла о его ценности.

Эта штука нужна всем. По какому-то издевательскому стечению обстоятельств я стала владельцем проклятой игрушки, за которой шла настоящая охота. Пока эта вещь у меня не будет мне покоя.

— Хочешь обратно к хозяину? — хмыкнула я и снова спрятала его под рубашку. — Хорошо, я верну тебя.

Спасибо, что читаете! Если вам нравиться книга, то поставьте, пожалуйста, лайк или сделайте репост. Автор будет в восторге:)

Элис позвонила около пяти. Говорить по телефону она не захотела, и продиктовав адрес, отключилась. Идти или нет — вот о чем я думала топчась у входа в кафе, в котором была назначена встреча. С одной стороны это был шанс узнать хоть что-то полезное. С другой — я совершенно не доверяла Элис. При нашем первом знакомстве она показалась мне напыщенной, грубой и циничной — все те качества, которые я терпеть не могу в людях.

Но сейчас, когда моя жизнь повернулась на 180 и люди в ней перестали быть источником главных проблем, было глупо упустить шанс расширить свой кругозор.

Звякнул колокольчик, когда я вошла в помещение, оглядывая посетителей.

Народу было много, стоял мерный гул голосов.

— Вас ожидают?

— Да.

Блондинку я приметила сразу — она совершенно не скрывалась, сидя за прямоугольным четырёхместным столом. Напротив нее сидел мужчина в черной рубашке и вязаном жилете. Элис помахала мне рукой, и я двинулась навстречу, ругая себя за то, что ввязываюсь во всё это.

— Ты опоздала, красавица, — Элис бесцеремонно дернула меня за руку, усаживая рядом с собой. — Это Келвин, мой стажер.

Келвин приветливо улыбнулся и кивнул.