Поистине фантастическую жизнь прожила Анна Моисеевна Макаревич (1854-1925 гг.)-дочь симферопольского купца Розенштейна, ставшая одной из основательниц итальянской социалистической партии. Подобно Вере Фигнер и многим другим женщинам, она, окончив с медалью гимназию в Симферополе и поступив в Цюрихский политехникум, должна была сделать выбор между наукой и революцией. Собрания, сходки, диспуты, чтение революционной литературы направили ее по второму пути. Первое боевое крещеные А. М. Макаревич получила в Швейцарии, в кружке братьев Жебуневых. Вернувшись на родину в 1873 г. вместе с мужем, известным народником П. М. Макаревичем, она начала действовать на юге, став членом одесского кружка "чайковцев". В 1875 г., обвиненная в пропаганде среди рабочих Одессы, Макаревич успела скрыться до ареста (избежав тем самым "процесса193-х", но которому судились ее муж и товарищи).

В Киеве примкнула к кружку "южных бунтарей", попоручению которых ездила за границу для приобретения типографского шрифта. Еще раз скрылась от дознания, а в 1877 г. в связи с раскрытием так называемого чигиринского дела народников она эмигрировала. Под фамилией Кулишовой Макаревич поселилась в Париже, откуда была выслана в мае 1878 г. за организацию секции Интернационала. Затем жила в Швейцарии под фамилией второго мужа - итальянского социалиста А. Коста, а с 1885 г.- в Италии, где с третьим мужем - Ф. Турати - играла видную роль в итальянской социалистической партии. И здесь Анна Моисеевна неоднократно преследовалась властями, отбывала тюремное заключение, но оставалась неукротимой. Через 30 лет после ее смерти, в 1955 г., в Италии была опубликована книга о ней.

Разумеется, биография Макаревич-Кулишовой-Коста-Турати-исключение. Другие женщины "Большого общества пропаганды" ограничивались просторами Российской империи, здесь стали участницами "хождения в народ", затем судились в большинстве своем в числе других пропагандистов по "процессу 193-х". Для некоторых из них это был только разбег, предваривший революционную деятельность в двух крупнейших народнических организациях - во второй "Земле и воле", а затем в "Народной воле".

Влияние "женского фермента" было весьма ощутимо и в деятельности "Всероссийской социально-революционной организации" (кружок "москвичей"): женщины составляли более 30% ее участников⁴⁵, а в истоках организации - кружок русских студенток, в свое время учившихся в Цюрихе (С. Бардина, Л. Фигнер, сестры Субботины и др.). Программа "москвичей"- мирная пропаганда, а затем организация местных бунтов, которые, по их мнению, должны были влиться в общее всероссийское выступление. За два месяца "москвичи" охватили своей пропагандой до 20 фабрик, надеясь из числа рабочих подготовить посредников для дальнейшей работы в деревне. Они сумели привлечь в организацию таких рабочих, как Петр Алексеев, Иван Баринов и др. Однако на молодых барышень - участниц кружка, выдававших себя за простых работниц, скоро обратила внимание полиция, они вынуждены были скрываться. В апреле 1875 г. московская группа провалилась. К осени того же года вся организация была разгромлена. В 1877 г. революционеров судили по "процессу 50-ти".

Не только для двух указанных организаций - "чайковцев" и "москвичей",-но и вообще для эпохи "хождения в народ" было характерно особенно широкое участие женщин. Так, в числе 1611 пропагандистов, подвергшихся преследованиям в 1873-1876 гг., насчитывалось 244 женщины⁴⁶. Это обстоятельство карающая власть пыталась использовать в свою пользу. С одной стороны, ее представители объясняли "успех революционной партии" влиянием женских чар, "имеющихся в ее среде в немалом количестве молодых женщин и девушек". Из 23 пунктов пропаганды, названных в 1874 г. в докладе министра юстиции графа Палена, семью руководили женщины: Лешерн, Субботина, Цветкова, Андреева, Колесникова, Брешковская, Охременко. По подсчетам Палена, каждый четвертый из привлекавшихся к дознаниям по политическим делам - женщина. С другой стороны, женщин обвиняли в моральной распущенности, в том, что они "агитировали с тем большею энергиею, чем сильнее связывали их с мужчинами узы половых страстей"⁴⁷.

На самом деле ни о какой распущенности не могло быть и речи. И лучшими свидетелями в пользу женщин могут быть сами участники революционного движения, среди которых С. Степняк-Кравчинский, Г. А. Лопатин, П. Л. Лавров, П. А. Кропоткин и другие товарищи женщин по борьбе, отличавшиеся безупречной нравственностью. Так, Лавров в среде народников-пропагандистов 1873-1878 гг. находил "самое чистое воплощение того типа идеальных, безгранично любящих и самоотверженных женщин, который так часто вдохновлял собою поэтов и романистов".

"Хождение в народ" было женской стихией, органическим продолжением активной просветительской деятельности, начатой еще шестидесятницами, реализацией неиссякающей женской потребности "придти на помощь" страдающим, учить темных, лечить больных. Исследования советских ученых выявляют все новые факты участия женщин в революционной пропаганде, которая велась ими главным образом через сельские школы и фельдшерские пункты при земствах⁴⁸.

Вот только некоторые из них. М. А. Тургенева, жена богатого помещика, учившаяся в Цюрихском университете, в 1871 - 1872 гг. открыла на свои средства несколько сельских школ в Ставропольском уезде Самарской губернии, а в Ставрополе - курсы для сельских учителей, на которых, кстати, преподавала Софья Перовская. Хотя школы вскоре закрыли "за вредное направление", а сама Тургенева вынуждена была скрываться, ее ученицы продолжали дело: Н. А. Назимова - в Вологодской губернии. О. Е. Кафиеро-Кутузова - в Тверской.

В Тверской губернии в 1872-1873 гг. пытались работать "чайковцы": в то время как Кравчинский и Рогачев пилили дрова и косили, Л. Я. Ободовская, С. Л. Перовская, Л. В, Чемоданова учительствовали. "Чайковцев" поддержала группа земских учительниц Новоторжского и Тверского уездов: А. А. Глазухина, О. Д. Шевырева, Гладзинская, А. Несмелова, А. И. Львова. В 1874 г. их обвинили в политической неблагонадежности, отстранили от педагогической работы и привлекли к дознанию. Анна Якимова, будущий член Исполнительного комитета "Народной воли", приобщилась к революционному движению, работая в 1873 г. в земской школе в Вятской губернии. В 1877 г. Екатерина Городецкая, учительница в селе Крыловке Чембарского уезда Пензенской губернии, проводила народническую пропаганду среди крестьян, за что была уволена. Такая же судьба постигла сельскую учительницу В. А. Ольхину (жену присяжного поверенного, известного по политическим процессам 70-х годов), работавшую в 1878-1879 гг. в Порховском уезде Псковской губернии. Земскую акушерку М. П. Потоцкую, учившуюся в свое время в Цюрихе, затем связанную с кружком А. И. Иванчина-Писарева, привлекли к "процессу 193-х". Александру Львовну Иванову, преследовавшуюся в связи с разгромом ишутинцев в 1866 г., уволили с должности земской акушерки в Тульской губернии в 1870г. ...

В мемуарах многих народников сохранились описания их отчаянных, но безрезультатных попыток поднять мужика на борьбу, которые разбивались как от преследования властей, так и от полного непонимания крестьян.

Конечно, огромные усилия умных, честных людей, стремившихся просветить, пробудить деревню, оставили след в памяти народа. Однако надежды народников на исключительные результаты их пропаганды на "мужика", готового к воприятию их идей, оказались тщетными.

"Можно было придти в отчаяние от революционного одиночества, в котором мы жили",- вспоминала позднее В. Н. Фишер⁴⁹.

Глубокое разочарование народников в результатах работы в деревне, в своих силах и возможностях усугубляли судебные процессы над теми из них, кто был арестован. В наиболее крупных по числу подсудимых процессах - "50-ти" и "193-х" - заметное место принадлежало женщинам.