Натали подняла бровь. — Значит, ты на самом деле не бессмертен? Тебя можно убить?

— Огонь для нас смертелен, но обезглавливание тоже сработает, если голову держать подальше от тела достаточно долго, — тихо сказал он, а затем поддразнил: — Ищешь способ избавиться от меня?

Вопрос удивил Натали. Она даже не подумала об этом и нахмурилась из-за того, что он предположил такое. Не зная, как ответить на вопрос, она сменила тему и спросила: «Ты сказал, что через полтора года Пони-Экспресс закрылся? Я не знала, что он просуществовал такой маленький промежуток времени?»

Валериан продолжал смотреть на нее в течение минуты, как будто размышляя, стоит ли оставить тему ее возможного желания его смерти, но в конце концов объяснил: — Трансконтинентальный телеграф убил его. Было дешевле послать телеграф, чем отправить письмо через Пони-Экспресс, так что… ". — Он пожал плечами.

Кивнув, Натали продолжила свой путь по комнате, остановившись у группы старых фотографий цвета сепия на стене. Ковбои и коренные американцы, пешком и верхом. «А это что?»

«Это было когда я какое-то время путешествовал с «Шоу Дикого Запада Буффало Билла Коди»».

— Нет, — выдохнула Натали, представив его в ковбойских сапогах и ковбойской шляпе. Как ни странно, она забыла рубашку и штаны. Но он по-прежнему хорошо выглядел.

— Да, — заверил он ее. — «В основном я просто помогал другим. Билл хотел, чтобы я был артистом — я был довольно хорошим стрелком, — объяснил Валериан. — Но, будучи детьми, взрослые бессмертные внушают нам, чтобы мы никогда не привлекали к себе внимания ради безопасности нашего вида. Так что я продолжал заботиться о лошадях и тому подобном».

Натали подошла ближе к фотографиям, чтобы лучше рассмотреть, и начала сканировать лица. Она напряглась, когда узнала Валериана среди группы на одной фотографии. Он выглядел таким чопорным и старомодным, совсем не похожим на расслабленного мужчину рядом с ней. Покачав головой, она сказала: — Значит, ты заработал много денег в Сан-Франциско, а потом устроился на работу продавцом на складе, а потом конюхом? Почему? Ты мог бы открыть еще один магазин в другом месте».

Валериан слабо улыбнулся в ответ на этот вопрос, но вместо того, чтобы ответить на него, спросил: «Насколько тебе нравится владеть полем для гольфа и управлять им?»

Натали открыла рот, закрыла его, а затем призналась: «Возможно, немного. Я имею в виду, мне нравится работать в ресторане. Но не то чтобы постоянно работать, и мне так надоело косить траву, — сказала она. — «Но это только временно. Как только пристройки будут готовы, я смогу нанять дополнительную помощь и немного отдохнуть».

Валериан фыркнул на это предложение. — «Ты не сможешь. Ты можешь нанять больше помощников, но ты все равно будешь работать круглосуточно. Владельцы всегда в конечном итоге делают это, и они также получают весь стресс. Поздние поставки? Некачественные поставки, которые испортились? Сильная засуха, которая начинает убивать зелень?» — Он поднял брови. «Весь этот стресс ложится на тебя, потому что ты владелец. По крайней мере, так бывает, если ты хороший хозяин, а я почти уверен, что ты хорошая управляющая и не перекладываешь проблемы на других».

Натали нахмурилась, услышав это предсказание, более чем испугавшись, что он прав.

— Не обращай на меня внимания, — сказал Валериан. — «Может быть, я ошибаюсь. Кроме того, есть работы более напряженные, чем быть владельцем магазина».

«Какие?» — спросила она, пытаясь заинтересоваться, но вдруг обнаружила, что впала в депрессию и устала.

— Быть врачом во время эпидемии.

Натали резко взглянула на него. — Ты врач?

«Я был, но сегодня меня бы не считали таковым», — сказал он с легкой улыбкой, а затем объяснил: «Я обучался, а затем работал врачом в начале 1900-х годов».

«Ого?» — На самом деле она была впечатлена и, когда он кивнул, спросила: «Как долго ты этим занимался?»

«Примерно с 1899 г. до конца 1919 г.». — Он поколебался, а затем признался: «Некоторое время у меня была небольшая практика в техасском городке. Когда началась Первая мировая война, я стал военным медиком. Но потом меня перевели в лагерь для лечения больных, когда разразилась Великая эпидемия гриппа». — Валериан ненадолго замолчал. «Сначала мне нравилось быть врачом. . но «Великий грипп» лишил меня всей радости, и это причина, по которой я бросил». — Заметив ее растерянное выражение, он добавил: «Некоторые называют это пандемией «Испанского гриппа».

«О да, это там, где погибли миллионы».

— Где-то от пятидесяти до ста миллионов, — тихо сказал он и покачал головой, печаль затуманила его глаза. — «Столько людей погибло. Большинство из них были молодыми, которые только начинали жить, и мы были бесполезны, мы не смогли им помочь». — Различные эмоции играли на его лице, как будто его память перенесла его туда, в самую гущу событий, когда слишком много людей нуждалось в его помощи, а помощи было мало.

Валериан слегка тряхнул головой, словно пытаясь отбросить воспоминания. — «После этого мне нужно было отдохнуть от медицины, поэтому я купил яблочную ферму в Нью-Йорке. Я думал, что будет тихо и спокойно, и так оно и было».

«Но в конце концов ты бросил и это», — предположила Натали.

Валериан кивнул. — «У меня все еще есть собственность, и на протяжении многих лет ею управляли разные менеджеры, но да, я ушел. Но поначалу не к чему-то действительно интересному. В основном я болтался, посещая и помогая на различных полях для гольфа, принадлежащих моей семье в штатах. Но потом я столкнулся с Колле и Аласдером. Они были Силовиками в Нью-Йорке.»

— Ты сказал, что тебя тренировали твои кузены, — напомнила она ему.

— Да так и было, — заверил он ее. — Я никогда не лгал тебе, Натали. Я, может быть, и избегал говорить тебе такие вещи, что я вступил в пеший полк еще в 1808 году, но я всегда был честен. Я всегда буду честен».

— Спасибо, — прошептала Натали.

Кивнув, Валериан снова пошел вперед, направляясь к двери. «Мои двоюродные братья тренировали меня пару лет. У меня был большой боевой опыт с войн, и я был хорошим стрелком, но иметь дело с изгоями иногда приходилось и в рукопашной схватке, а у меня не было большого опыта в этом. Они ввели меня в курс дела, и когда они почувствовали, что я готов, предложили мне записаться в качестве силовика. Я так и сделал и какое-то время работал в Нью-Йорке, а потом меня перевели сюда, в Канаду».

«Как давно это было?» — сразу же спросила Натали. — Я имею в виду, когда тебя перевели в Канаду? — Он сказал ей, что работал с Тайбо десять лет. Означало ли это, что он скоро снова уедет? По какой-то причине эта возможность встревожила ее, когда она действительно должна быть благодарна. Ее чувства к нему были сбивающими с толку и тревожными. То, что он уедет, может быть для нее большим плюсом. Он уйдет и она забудет о нем.

— Около тридцати лет назад, — медленно произнес Валериан, словно производя вычисления в уме.

Натали сразу повернулась к нему. — «Ты сказал, что никогда не лгал мне, но до этого ты говорил, что работал с Тайбо в течение десяти лет».

— Вообще-то я сначала сказал «десятилетия», — мягко напомнил он ей. — Но когда ты ткнула меня носом в это, потому что я не выгляжу для этого достаточно старым, я сказал «не меньше десяти лет», что не было ложью, — заметил он. — «Но в мою защиту, если бы я придерживался ответа десятилетия, ты бы подумали, что я либо лгу, либо сумасшедший. Я был как бы между молотом и наковальней».

Натали помолчала минуту, а потом вздохнула и снова пошла. Он был прав. Она, вероятно, сочла бы его сумасшедшим, если бы он сказал три десятилетия, а «по крайней мере десять лет» на самом деле не было ложью. Действительно. Тем не менее, теперь она задавалась вопросом, что еще на самом деле не было ложью, но и не совсем правдой.

Именно тогда Натали поняла, насколько нелепой она была. Это был сон, очевидно. Обычно она осознавала, когда ей что-то снилось, и сейчас это должно было быть именно так. В реальной жизни темный замок с привидениями не превратился в мгновение ока в красивый, светлый и яркий. А это означало, что ее разум выдумал все эти истории о том, чем он занимался двести лет.