Мне уже жаль было смотреть на Туземцева – казалось, он скоро весь растворится и на пол утечет. Надо было как-то ускоряться. И Бог с ним, даже с будущими детьми согласиться можно – главное, чтобы дядь Коля ему одежду дал.

– Хорошо. Какие-нибудь портки ему найду. – Я представила эти «портки» и поморщилась. Но уже не было вариантов, чтобы сдавать назад…

– А может, я лучше домой поеду? Там и высохну? – Тихон что-то заподозрил, кажется. Или смутился от слова «портки»?

– Нет уж! Если Стефания тебя привела, значит, так надо! Поздно давать заднюю! Стой здесь и жди!

Передав Тихона в надежные руки, сама бросилась переодеваться – вода уже просочилась до самого белья, стало как-то совсем неуютно.

Кирюха притащил мне ворох мокрой мужской одежды, вручил, как подарок, и снова ускакал «к мужикам». Недолго думая, засунула все в стиралку, и свое, и чужое.

«Мужики» за это время успели переместиться на кухню: Тихон уплетал дядь Колин знаменитый борщ из глубокой тарелки, Кирилл – занимался тем же, только посуду взял чуть помельче.

– Господи, вы тут что, все чесноком обложили? И луком? – Глаза заслезились от ядреной смеси ароматов.

– Конечно. И тебя сейчас накормим, чтобы простуду выгнать! – Сосед уже двигал ко мне очередную плошку, которой можно было бы накормить не только меня, а еще и половину студентов с нашего курса.

– Мне не нужно. Я сейчас сама приготовлю, Тихон продуктов накупил, нужно как-то их оприходовать… – Совести стало больно от одной только идеи, что буду объедать одинокого пенсионера.

– Садись за стол и не бухти! Нашлись мне тут, гордые! Сначала по лужам каким-то валяются, а потом характер мне тут показать хотят!

Тихон только подмигнул и пожал плечами, двигаясь, чтобы уступить мне место за столом.

– Хорошо выглядишь. Не налюбоваться!

Очень колоритный костюм – длинная майка-алкоголичка, прикрывавшая Тихону колени, спортивные штаны-треники, подвернутые несколько раз снизу, а на поясе подвязанные ремнем… Он сейчас был похож не на крутого, делового мена, который вечно норовил меня воспитывать, а на уличного гопника. Босые ноги довершали образ.

– Мне тоже нравится. Надо будет себе такой же прикупить! – И чихнул в подтверждение.

– Тебе пора лекарства принимать, а не чеснок. Похоже, реально простудился!

– Я ему сейчас наливочку накапаю. И все пройдет! – Дядя Коля умчал в свою комнату. Странно, что никто из других соседей на слово «наливка» не выскочил. В нашей коммуналке она ценилась на вес золота. И убивала наповал, даже самых стойких. Я от одного только запаха уходила в астрал.

– Даже не думай ее пить, слышишь?– Зашептала Тихону на ухо, пока Кирилл отвлекся, распевая что-то про мытье посуды у раковины.

– Тебе жалко, что ли? Я, вроде бы, для тебя никогда ничего не жалел…

– Ты же за рулем! А в ней не сорок градусов, а все семьдесят! Не только пищевод обожжешь, а вообще все!

– Не боись. Я и не такое пил в свое время.

– А как же потом ехать?

– Ты ешь давай, борщ – зачетный.

– Отвечай на вопрос! Ты же не сядешь пьяным за руль?

Почему-то мне было не все равно, что дальше случится с Тихоном! Я за него нервничала! И это было как-то… совсем не хорошо. Мало мне, что ли, о ком переживать? Еще и этого кренделя не хватало!

– А я сегодня никуда уезжать не собираюсь. – Его лицо было безмятежным. Что творилось с моим – один только Бог знает. Челюсть норовила упасть куда-то, но пришлось ее крепко держать, чтобы еда не вывалилась. Портить свой образ нежной принцессы очень не хотелось.

– В каком смысле? А что ты собираешься делать?

– Я здесь останусь. У вас хорошо. Мне нравится.

– Эй, с ума сошел? А спать где?

– Ну, я же делился с тобой постелью. А ты не сможешь ответить тем же?

Мне внезапно стал очень интересен чеснок. Какой-то безумно любопытный сорт попался – крупные такие зубчики, ароматные… И борщ – тоже. Очень вкусный. И отлично занимает рот.

Можно притворяться, что ты увлечена едой, а разговаривать некогда!

– Держи, сынок. Сам готовлю. – Перед носом Тихона возникла небольшая стопочка с пахучей жидкостью, переливающейся всеми оттенками янтаря и зелени.

– На травках? – Он втягивал аромат пойла, будто держал в руках бокал дорогущего виски или коньяка. Глаза еще прижмурил от удовольствия.

– Да. Сам на даче собирал, сушил, настаивал. Давай, одним глотком. Для здоровья!

Тихон сделал этот глоток, закашлялся, выпучил глаза… Откусил половинку луковицы… Кажется, зря – сделал только хуже.

Дядя Коля похлопал ему по спине, крякнул в усы довольно.

– Молодец. Крепкий парень. Не упал. Значит, жить будешь!

Слезы катились из глаз крепкого парня, что твой град.

– Попей водички, Трифон.

– Кирюх, ты же меня научился правильно называть? – «Трифон» подозрительно сипел, а не разговаривал.

– Теперь ты снова Трифон. Я так решил!

Понятно. Кирыч пока еще не передумал обижаться. Поэтому коверкал имя так, как ему нравится.

– Ну, смотри-ка ты, даже говорить в состоянии! Молодец! – Дядя Коля не обращал внимания на разборки с племянником. Он внимательно следил за состоянием подопытного.

– Ага.

– А теперь говори, смельчак, зачем пришел к Стефании? Чего хотел-то? – Он присел напротив нас, подставил ладонь под щеку и умильно уставился на парня. Вылитая бабулька на лавочке, а не суровый седой мужичина.

– Домой к себе хотел забрать. Скучно без нее.

Чуть не подавилась. Закашлялась.

– Эй, Стефа, тебе тоже наливочки? Как-то двыхаешь нехорошо…

– Все нормально, дядь Коль. Не в то горло кусок попал…

– И все? Просто домой забрать? Она ж не собачка, чай. Просто так у себя не поселишь. – Дядя Коля опять переключился на Тихона. Слава богу, меня больше не стремился напоить.

– Причем тут собачка? Если ей понравится так жить, можно и пожениться… Ик!

Понятно. Слабак. Тихон банально напился дяди Колиной наливкой!

– Больше ему не давайте свое снадобье! Хватит! – Хитрый пожилой сводник уже тянулся со своей аккуратной бутылочкой к стопке. Пришлось рукой закрывать, чтобы даже не думал о добавках.

– А че так? Смари, твой женишок-то, видишь, только-только разговорился. Даже пытать особо не пришлось…

Он хитро и довольно улыбался в густые белые усы.

– А мне зачем такие откровения? Завтра проснется, протрезвеет и все забудет!

– Не забудет. Свидетелей много. Если что – освежим в памяти. – Тем не менее, бутылек он спрятал в нагрудный карман. Послушался.

– Стеф, не бузи! Ты, когда улыбаешься, намного приятнее!

Тихон уже покачивался на стуле и по-идиотски улыбался. Глаза блестели и, кажется, смотрели в разные стороны.

– Ты сейчас со мной разговариваешь или со стенкой? Не могу уловить твой взгляд.

– Я тебя и с закрытыми глазами вижу! Не парься, Стешенька! – Качнулся в мою сторону. Кажется, хотел обнять. Но промазал…

– Да, парень… Я думал, ты крепче… – Дядя Коля, несмотря на свой преклонный возраст, проворство и скорость не потерял: успел поймать Тихона за майку и даже удержать.

Подозрительный треск ткани подсказывал, что эта устойчивость Тихона – совсем ненадолго.

– Ужас. Я не видела ни разу, чтобы человека так срубало. Что вы ему туда насыпали, дядя Коля? Он хоть выживет?

Мы теряли Тихона. Он просто оплывал и уплывал куда-то, счастливо улыбаясь.

– Ой. Наверное, не тот бутыль взял. У меня одна оставалась, неразбавленная. Вот я пень старый! – Старик хлопнул себя ладонью по лбу… Но как-то очень ненатурально. Кто-то явно хотел меня обмануть.

– Он хоть не умрет от этой дозы?!

– Нет. Уснет сейчас. А проснется – как младенец! – Дядя Коля уже поднимал нашего гостя, взваливал себе на плечо.

– Такой же тупой, что ли? Потеряет память, мозги и остатки воспитания? Будет пускать пузыри и гадить под себя?

Тихон, конечно, гаденыш вредный. И обидел меня, причем не раз. Но терять его – как-то я была не готова. Привыкла, что ли, к его гадости и вредности? В чем-то более «высоком» себе признаваться не решалась.