Наконец Бергер спросил у планшета:

– Но кто вы?

Ему показалось, что на лице под капюшоном промелькнула улыбка.

– Как вы заметили по своей напарнице, она уже сталкивалась со мной раньше. Когда-то давно мы работали вместе, но я не думаю, что она знает мое имя. В этом и смысл. Хотя тот факт, что я сейчас сижу в кабинете начальника полиции Швеции, дает вам косвенное указание на то, на каком мы находимся уровне.

– И какое это имеет отношение к делу?

– Я предоставлю Молли возможность заполнить пробелы, – сказал мужчина. – Мы, кстати, обычно встречались в церквях. Она потом расскажет подробнее. А сейчас я просто хотел бы сообщить, что начальство решило передать руководство над группой НОУ, во главе которой раньше стоял Конни Ландин, вам, комиссар Дезире Русенквист. Предлагаю вам взять неделю отпуска, чтобы прийти в себя, а в понедельник девятнадцатого июня принимайте группу в подчинение. Вам подходит такой план?

Ди молча таращилась в планшет. Бергер видел, как лицо ее медленно озаряется счастьем.

– Зовите меня Ди, – только и смогла выговорить она.

Усмехнувшись, мужчина продолжал:

– Сейчас обсуждается вопрос о награждении вас троих медалью за особый вклад в работу полиции. Хотя есть сомнения по поводу того, держались ли вы в рамках закона. Так что к этому мы еще вернемся.

Он выпрямился на стуле, и на мгновение Бергеру показалось, что он разглядел лицо. Мужчина чуть старше средних лет, седоволосый, с маленьким прыщиком на щеке.

– К другим вопросам мы тоже вернемся, – продолжал мужчина. – Вы имеете право получить исчерпывающие сведения по этому делу. Когда все ниточки свяжутся воедино, я снова свяжусь с вами, обещаю. Отличная работа, молодцы.

Он подался впереди и нажал что-то на своем компьютере. Изображение погасло.

Они стояли в темном внутреннем дворе, а вокруг медленно сгущались сумерки. Когда белый фургон выехал на Бьюрсэтрагатан, он на мгновение блеснул оранжевым в лучах заходящего солнца, а потом скрылся за углом.

Если не считать криминалистов, кружащихся в магическом свете вокруг двери с номером двести сорок три, они остались во дворе одни. Им было как будто не оторваться друг от друга. Или от этого дела. Такого, каким оно в результате получилось.

У Блум просигналил телефон. Бергер и Ди посмотрели в ее сторону.

– Я убила человека, который спас мне жизнь, – сказала Ди.

Бергер кивнул.

– Я знаю. Но он хотел умереть. Юхан хотел умереть, уверяю тебя.

– Не знаю, насколько это может служить утешением, – ответила Ди.

Блум подняла глаза от телефона.

– Это мама, – сказала она. – Мирина совсем раскапризничалась. С ней такого почти не бывает, думаю, мне надо съездить к ним.

Бергер кивнул.

– Только отвезем Ди домой. До Скугоса и обратно.

– Говорят, для меня тут найдется полицейская машина, – сказала Ди, опираясь на костыли. – Поезжайте домой, я справлюсь.

Бергер и Блум подошли к ней. Блум протянула руки, Ди искренне удивилась, но с радостью раскрыла объятия в ответ. Потом обняла Сэма Бергера.

Это оказалось проще.

– Мы подождем, пока за тобой приедет машина, – сказал Бергер.

Долго ждать не пришлось. Во двор медленно въехал полицейский автомобиль. Ди нагнулась к водителю, кивнула, помахала Бергеру с Блум и села на заднее сидение. Машина вывернула на Бьюрсэтрагатан и исчезла из виду.

– Ну вот, – вздохнул Бергер, обняв Блум. – А теперь поехали домой.

Молли не стала сопротивляться.

– Да, – медленно произнесла она. – Поехали домой.

До машины было всего несколько шагов. Забравшись в автомобиль, Бергер сказал:

– Лето все-таки. Надо Мирине искупаться в Эдсвикене.

– Ей много чего надо, – ответила Блум. – Заводи мотор.

Бергер завел двигатель и нажал на газ.

– Где мы сегодня ночуем? – спросил он.

Полицейский автомобиль вывернул на Худдингевэген. Ди вытянула ноги под водительское сидение и прильнула щекой к костылям, как к верному товарищу. Ей хотелось одного – поспать.

Она смотрела в спины полицейских в форме, сидящих на переднем сидении. Оба сотрудника молчали. Так обычно и бывает в патрульной машине – разговаривают лишь в случае необходимости.

Можно проехать и по Худдингевэген, хотя она выбрала бы другую дорогу. Полицейские на переднем сидении наверняка знают, что в Стувсте надо свернуть налево. Навстречу попалась пара полицейских автомобилей с включенными сиренами и маячками. «Интересно, что случилось», – подумала Ди, но углубляться в эти мысли не было сил.

Она уснула.

Проснулась в районе Туллинге. Первой мыслью было – наверное, на щеке остался след от костылей. Оглядевшись, Ди поняла, что поворот на Скугос они уже проехали. Мимо пронеслись еще два полицейских автомобиля с сиренами. В голову пришло запоздалое осознание того, что полицейское радио отключено. Нагнувшись к переднему сидению, Ди спросила:

– Куда вы, черт возьми, едете?

И тут увидела ее. Между креслами.

Будь Ди не такой уставшей, она соображала бы быстрее. Но вот, наконец, она отчетливо увидела ее. Руку, направленную на водителя с пассажирского сидения. А в руке пистолет.

Рука была в крови.

Человек на пассажирском сидении обернулся. В этом не было нужды. Как правило, просматривая запись с допроса, которую переслал ей Бергер, Ди отключала звук, но этот голос она бы ни с чем не спутала.

– Комиссар Русенквист, как приятно увидеться вновь.

Голос был не таким низким, как на видео, чуть более хриплым, но он определенно принадлежал Радославу Блоку. Она никогда не видела его вживую. Ди показалось, что в жилах застыла кровь.

– Если тебя удивляет гробовое молчание моего коллеги, – продолжал Блок, кивая в сторону водителя, – то я обещал оставить его в живых, если он не проронит ни слова. Одно слово равносильно смерти. Он просто умрет, как и его напарник. Съезжай сюда.

Водитель свернул к озеру Туллинге. Рядом с заброшенной промзоной приютилась небольшая гавань. Совершенно пустая. Месяц скрылся за плотными облаками. Никаких отражений в воде. Ди успела проклясть судьбу за то, что сдала оружие, прежде чем Блок произнес:

– Остановись.

Водитель остановил машину буквально в двух метрах от воды. Взгляд, который он бросил на Блока был полон ненависти, скорби и страха. А еще в нем отчетливо читался вопрос.

– Не волнуйся, – сказал Блок. – Просто поменяем шофера. Вылезай, только без резких движений. Руки за голову.

Когда Блок вышел из машины, Ди заметила на пассажирском сидении кровь. Скорее всего, он ранен в левое плечо.

Она взглянула влево. Увидела через окно коллегу с закинутыми за голову руками. Такой молоденький, наверное, только что закончил учебу. Услышав выстрел, Ди почувствовала бесконечную грусть. На лбу молодого человека расцвел кровавый цветок. Парень упал, а эхо от выстрела еще долго звучало над озером.

Радослав Блок опустился обратно в пассажирское кресло. Он обернулся, и Ди впервые рассмотрела его лицо. То самое лицо, что преследовало ее месяц за месяцем. То, что следило за ампутацией ее здоровой левой ноги. Из R-образного шрама на щеке словно поднимались языки пламени.

Никогда еще Ди не ощущала такой чистой ненависти, как сейчас.

– Полагаю, комиссар может вести машину, – сказал Блок. – Несмотря на инвалидность. Здесь коробка-автомат, левая нога не нужна.

Ди открыла дверь машины. Месяц вырвался из завесы облаков и осветил обреченное лицо убитого полицейского. Опираясь на крышу автомобиля, Ди обошла машину и села на место водителя. Теперь полицейское радио уже было включено. Ди не видела, пользовался ли Блок левой рукой или она совсем не работала.

Ответ на этот вопрос не замедлил себя ждать. Пока Блок обыскивал ее, он на минуту отложил пистолет так, чтобы ей было не дотянуться – его левая рука не двигалась. Он достал ее телефон и бросил его в воду. Послышался всплеск. Блок поспешил снова схватить пистолет.