– И за все это время вы так и не выяснили, кто он? И что такое АО «Абаддон»?

– Нет, – ответил Лунд.

– Как вы передали ему ключи?

– Это целый шпионский сериал, – усмехнулся Лунд. – Джордж Смайли, типа. В конверте, заклеенном серебристым скотчем под скамейкой в парке Свена Тумбы, ночью в конце марта прошлого года. Он тоже получил экземпляр договора на случай, если понадобится. За «Абаддон» он расписался сам. Тот контракт я даже не видел.

– Вот как, скамейка в парке, – произнесла Ди. – И на это все? Больше он с вами не связывался?

– Нет, – ответил Манфред Лунд, опустив глаза.

– Хотя…? – произнесла Ди, сверля его взглядом.

Он поморщился.

– От соседей периодически поступали жалобы. Это заставило меня поволноваться, мне не хотелось светиться.

– Ну, обычно жалобы от соседей до начальства не доходят.

– Возможно, я был слишком внимателен…

– Манфред, Манфред, – вздохнула Ди. – Вы никогда не задумывались над тем, насколько вреден криминал для здоровья?

Он долго смотрел на Ди. Затем покачал головой.

– Я могу идти?

– Все, что мне нужно – это выписка с вашего мальтийского счета. Надеюсь, у вас есть к нему удаленный доступ? Так что если вы мне сейчас принесете…

Манфред Лунд наморщил нос, поднялся и вышел.

Через пару минут он снова возник в дверях. Передал Ди несколько распечаток. Уставился на нее тяжелым взглядом.

– Так как вас там зовут? – спросил он.

– Конни Ландин, – ответила Ди с улыбкой. – Женский вариант имени.

Доцент Ангелика Роклунд замкнула круг, вернувшись к последнему, четвертому, из обнаруженных трупов – мужчине с бородой. Она взяла со столика телефон, бросила взгляд на дисплей и кивнула.

Бергер и Блум подошли к ней.

– Семидесятилетнему мужчине на самом деле тридцать два года? – спросил Бергер. – Ничего не понимаю. Он прожил настолько разгульную жизнь рок-звезды, что по медицинским показателям его организм соответствует семидесятилетнему возрасту? Но как это сочетается с пластическими операциями и пересадкой органов?

– Никак не сочетается, – ответила Роклунд.

– Что это значит?

– Не торопитесь. И помогите мне их задрапировать. Наших друзей надо срочно отправить обратно в холодильник.

Они обошли просторный зал, накрывая трупы один за другим. Пока они трудились, в помещение вошел человек-гора. Роклунд коротко кивнула Робину, как будто знала, что он придет. Оглядевшись по сторонам, грузный криминалист присвистнул и сказал:

– Хорошая сценография. Похоже не декорации к изысканному, но с извращенным оттенком фильму ужасов.

Вся компания собралась вокруг Робина в центре зала.

– Есть, – сказал он, обращаясь к Роклунд.

Она кивнула, снова взглянула на телефон, что-то прочитала, кивнула еще раз.

Потом подвела всех троих к пожилому мужчине, который покоился с миром, единственный не накрытый простыней.

– Конечно, ему не тридцать два года, – произнесла она, похлопав мертвого по ноге. – Причина всех наших проблем с определением ДНК кроется в том, что там не одна ДНК.

– Его ДНК не единственная? – переспросила Блум.

– Вообще, в этом нет ничего странного. При пересадке органов ДНК донора сохраняется в пересаженном органе, и иногда происходит небольшая «утечка». То же самое происходит при переливании крови, поскольку при тестировании на ДНК мы проверяем лейкоциты – но в таких случаях «компот» из ДНК сохраняется в организме в течение нескольких часов после переливания, а затем лейкоциты реципиента поглощают донорские лейкоциты. В нашем случае все иначе. Тут почти сплошная «чужая» ДНК, но настолько связанная с тем, что оказалось исходной ДНК семидесятилетнего мужчины, что отделить ее оказалось невозможно.

– Кстати, – сказала Блум. – Ведь возраст нельзя определить по ДНК? Почему именно тридцать два года?

– Сейчас мы до этого дойдем, – ответила Роклунд, бросив взгляд на Робина. – Но это правда, ДНК не содержит информации о возрасте.

– А сейчас, получается, в теле пожилого мужчины выделилась ДНК тридцатидвухлетнего человека?

– Да, вопреки моей оценке возраста. По сути, такое может произойти, только если человек подвергся пересадке костного мозга. В таких ситуациях случается, что чужой костный мозг полностью берет на себя функцию производства лейкоцитов.

– И у человека получается чужая ДНК?

– В редких случаях – да, – подтвердила Роклунд.

Бергер и Блум переглянулись.

– А для чего пересаживают костный мозг? – спросил Бергер.

– Все дело в стволовых клетках, – ответила Роклунд.

– Это ведь такие клетки, которые могут превращаться в другие до бесконечности? – спросила Блум.

– Ну, до бесконечности – это слишком, – ответила доцент Роклунд. – Но в теории все верно: они могут неограниченно делиться и превращаться в клетки различных типов. Благодаря этим двум свойствам стволовые клетки являются ключом к медицине будущего. Относительно недавно ученые начали проводить опыты по «омоложению клеток», например, клеток кожи, при помощи стволовых клеток.

– Значит, речь действительно идет о погоне за вечной жизнью, – воскликнула Блум.

– И все-таки мне непонятно, в каких случаях производят трансплантацию костного мозга, – настаивал Бергер.

– Чаще всего при онкологии, – ответила Роклунд. – Например, при лейкемии. Правда, теперь это можно сделать через переливание крови. Трансплантация уже практически не нужна. Отсюда вывод – наша трансплантация была произведена какое-то время назад.

– Примерно сколько лет назад?

Проигнорировав вопрос, Роклунд зашла с другой стороны:

– Если мы придерживаемся последней из высказанных гипотез, можно попробовать догадаться. Я имею в виду гипотезу о «погоне за вечной жизнью». Полномасштабные исследования стволовых клеток стали проводить лишь в начале двадцать первого века. До этого мы кое-что знали – но эта скупая информация обрастала огромным количеством догадок. Помню безумные надежды на то, что стволовые клетки смогут стать быстрым решением проблемы старения. Quick fix[4]. Якобы с их помощью мы сможем омолаживаться.

Бросив взгляд на Робина, она продолжала:

– В девяностые годы возникло множество биотехнологических предприятий. Многие из них проводили эксперименты по увеличению продолжительности жизни, тем, что по-английски называется life extension. Сегодня в эту сферу входят и стволовые клетки, и генная терапия, и пересадки органов, и омоложение тканей, и пластическая хирургия, и протезирование зубов, и искусственно выращенные органы, и нанороботы, и многое другое. Еще активно проводят опыты с использованием животных – например, омар вырабатывает особый фермент, препятствующий процессу старения. Или, к примеру, почему гренландская полярная акула может достигать более четырехсот лет?

Кашлянув из своего угла, Робин подхватил:

– Конечная цель – это, разумеется, agerasia – так по-гречески называется вечная молодость.

Остальные молчали. Воздух в огромном зале как будто застыл. Бергер ощущал ту характерную дрожь, которая всегда появлялась, когда из хаотических данных начинала вырисовываться правда. Она блеснула и исчезла, но оставила после себя след, благодаря которому расследование уже не будет прежним.

Если Бергеру и Блум посчастливится участвовать в дальнейшем расследовании. С этого момента их могут отстранить от работы – как-никак, Робин сотрудник полиции.

Наконец, Роклунд продолжила:

– Если внимательно исследовать тело первой жертвы, то мы увидим явные указания на то, что этот человек подвергся различным вмешательствам с целью омоложения. И, если я правильно понимаю, теперь у нас есть второе доказательство тому, что остальные жертвы так или иначе связаны с этим процессом омоложения. Так ведь, Робин?

Робин кивнул и уткнулся в телефон.

– Все верно, – произнес он. – Подтверждение из Великобритании. Двойное подтверждение, если быть точным. Касается печени.