Много лет спустя начался длительный и сложный процесс оттаивания. Который он изучил до мельчайших деталей. Десятилетия спустя замороженная кровь вновь вливается в тело. Для достижения максимального эффекта он опробовал разные временные промежутки.

Молодой человек опускается на колени и тянется к нижней части цистерны. Находит слегка запотевшее место. Начинает медленно тереть его рукавом рубашки. Трет до тех пор, пока не становится видно небольшое окошко из толстого стекла – переход от стекла к металлу едва заметен.

Там, внутри, словно в невесомости, парит человеческое лицо.

Молодая женщина. Рыжеволосая и бледная.

На левой щеке у нее маленькая родинка в форме сердечка.

Пока Блум покупала новый телефон с анонимной сим-картой в магазине техники в Фарсте, Бергер и Ди ждали ее на заднем сидении служебной машины.

– Значит, он забрал твой телефон, но оставил отмычки? А удостоверение, кредитку и прочее?

Вместо того чтобы ответить, Ди наклонилась и сняла кроссовок. Под правой стелькой лежали ее старое, уже больше не действительное удостоверение полицейского и банковская карта.

– Старая привычка, – коротко прокомментировала она.

– Получается, он не знает, кто ты?

Пожав плечами, она уставилась в пустоту.

Бергер нежно погладил ее по руке и спросил:

– Ты уверена, что тебе не надо к врачу? Просто, чтобы провериться, на всякий случай.

Ди помотала головой.

– Тогда отвезем тебя домой, как и решили, – сказал Бергер.

Она продолжала качать головой. Бергер молчал.

– Нет, не хочу домой, – сказала она наконец. – Надо сопоставить все, что у нас есть на этого типа. И как можно скорее. С обеих сторон.

«Мы», – подумал Бергер, а вслух произнес:

– Но мы же должны сообщить Йонни и Люкке.

– Им и так проблем со мной хватает, особенно за последний год.

– Но ты уверена, что у тебя хватит сил? День выдался непростой, Ди.

– Нет ничего более целительного, чем креативная работа полицейского, – сказала Ди.

– Понимаю тебя, – кивнул Бергер. – Как у тебя разблокируется телефон? По отпечаткам пальцев? Или с помощью функции распознавания лица?

– Чего?

– Пока ты лежала без сознания, он мог воспользоваться и отпечатками, и распознаванием лица. Тогда он разблокировал твой телефон и получил доступ ко всему. В том числе к твоему виртуальному блокноту со всеми делами.

На мгновение Ди побледнела. Но к щекам быстро вернулся цвет.

– Это мой зашифрованный телефон. Он разблокируется с помощью длинного цифрового кода, который нигде не записан, только у меня в голове. Хотя…

– Хотя?..

– На нем написано «Ди».

– И?..

– Это было лет пять назад. Один раз, когда ты мне позвонил, трубку взяла Люкке. Ты попросил к телефону Ди. Она никогда раньше не слышала этого прозвища, и оно ей понравилось. Люкке написала его на бумажке и приклеила к чехлу от телефона.

Бергер умиленно улыбнулся, в то же время просчитывая в уме возможные риски.

– В полиции это прозвище знают около двадцати человек, – сказала Ди, заметно нервничая. – Хотя называл меня так только ты. Ну, и иногда Робин.

– Убийца даже не знает, что ты из полиции. Вероятность, что кто-то из полицейских тебя разоблачит, минимальна. А что с Интернетом? Надеюсь, ты ничего не выкладывала в сеть?

– Старалась не выкладывать, – ответила Ди, а потом хмуро добавила:

– К тому же я уже не полицейский.

Бергер ничего не успел ответить, потому что вернулась Блум. Она плюхнулась на переднее сидение и бросила назад упаковку с непонятным гаджетом, айфон старой модели и две сим-карты.

– Две? – спросил Бергер.

– Лучше подстраховаться, – сказала Блум. – Разные дела с двух разных номеров. Сначала проверим, можем ли мы отследить мобильник Ди – и дистанционно удалить с него всю информацию. Потом позвоним в полицию и сообщим об убийстве в Рогсведе. Через вот это.

Она неопределенно кивнула в сторону заднего сидения. И все-таки Бергер сразу понял, что она говорит о непонятной штуковине.

– Преобразователь голоса?

– Незаменимая штука, когда звонишь в полицию, – сказала Блум, выруливая с парковки.

Бергер достал телефон, передал кабель Блум, она всунула его в отверстие для USB, продолжая рулить. Бергер вставил в телефон одну из сим-карт и быстро все настроил. Пока Блум выезжала с территории торгового комплекса Фарсты, Бергер протянул Ди новый телефон, чтобы она ввела нужные данные для поиска своего мобильника.

– Он выключен, – констатировала она.

– Сюрприз, – иронично заметила Блум. – Получится удалить данные?

– Да, – ответила Ди и погрузилась в телефон.

Через несколько секунд Бергер положил руку ей на плечо.

– Подожди, давай подумаем, – сказал он.

– Ты о чем? – спросила Ди. – Черт возьми, в этом телефоне вся моя профессиональная жизнь.

– А мы не можем как-нибудь это использовать? Если у него получится взломать твой телефон.

– Мы сможем его контролировать, – сказала Блум, резко сворачивая на Нюнэсвэген.

– Речь идет о моих главных профессиональных тайнах, – возразила Ди. – Если этот подонок взломает телефон, отстранение очень быстро превратится в тюремный срок.

– Но личного там ничего нет?

– В телефоне мое имя. Нет ничего более личного. Как думаешь, много в Стокгольме и окрестностях людей по имени Дезире Русенквист? Как только он увидит имя, он тут же возникнет в дверях моего гаража с топором на плече.

Бергер кивнул. Он все понимал. И не собирался больше на нее давить. Пусть она сама на себя надавит. Изнутри.

Ди швырнула телефон на сидение между ними. Ей предстояло выбрать между двумя альтернативами.

Нажать «Удалить» или «Отмена».

Последние два дня были перенасыщены событиями, и по ним это было хорошо заметно. Они сидели на мостках у эллинга в лучах послеобеденного солнца. Живительные лучи отражались не только от гладкой поверхности бухты, но и от белой доски, которую поставили так, чтобы Молли Блум могла писать на ней, не вставая. Оказывается, она прекрасно умела записывать через плечо.

– Рассмотрим случаи с топорами с самого начала? – предложила она. – Только основное. Ди?

Держа в руке огромную кружку кофе, наполненную новой энергией, Ди указала на бумажку с рукописным текстом на доске.

– Кратко озвучу то, что только что написала, а потом предоставлю вам всю собранную документацию. Итак, трое мужчин, примерно одного возраста, пятьдесят пять плюс, убиты ударом топора по голове. Единственное, что связывает первые две жертвы – их прошлое в «Hells Angels». Судя по всему, убийца всегда одет в черное, на голове – серая шапка. Как и сегодня.

– А что тут дальше? – спросил Бергер, подвигаясь ближе к доске.

– Ничего, – ответила Ди и, перевернув бумажку и прикрепив ее обратно магнитом.

– Там что-то еще написано, – сказал Бергер. – «a.a.p.»? Кажется, что-то знакомое?

– Это у меня еще со времен учебы на юридическом, – со вздохом объяснила Ди. – Я пишу это внизу, когда надо перевернуть страницу. Сокращение от «audi alteram partem», то есть «выслушай другую сторону». Я могу продолжать?

Бергер махнул рукой – этакий разрешающий жест – и Ди продолжила, указывая на перевернутый листок:

– По поводу обоих первых случаев мы можем утверждать, что жертвы были знакомы с убийцей, и сегодня в подвале мне тоже показалось, что они друг друга знали. Когда мужчина увидел своего будущего убийцу, он воскликнул что-то вроде «Не может быть…».

– И ты решила, что он его узнал? – спросила Блум. – Типа: «Не может быть, это ты?»

– Или в значении «Не может такого быть». Да что угодно. Главное – он явно узнал преступника. Что хорошо согласуется с последними словами наркомана Стефана Лундберга: «Который из них ты?». Значит, есть целая группа, из которой нужно выбрать. Лундберг знал какую-то группу людей и спрашивал, кто из этой группы убийца. Famous last words.[9] Он умер в таком же неведении, в каком и жил.