Порывшись в заплесневелой губке для мытья, Блум с отвращением откинула ее подальше. У самой тропинки Бергер нагнулся и выковырял что-то из песчаной почвы. Какой-то резиновый колпачок, такие бывают снизу на тростях. Бергер вспомнил слово: наконечник. Заглянув внутрь, он увидел, что там пусто. Громко выругавшись, он схватился за ближайший ствол, чтобы подняться. Несмотря на одноразовые перчатки, поверхность наощупь была слишком гладкой и слегка липкой. Бергер посмотрел на дерево, ничего не увидел. Тогда он посветил на мшистый квадрат земли, обрамляющий дерево. Поскреб мох, который показался ему… искусственным? Внизу мелькнуло что-то белое. Бергер поскреб еще, на этот раз фонариком. Понял, что перед ним старая кабельная муфта. Когда-то здесь было проведено электричество.

Или нет.

Он принялся копать интенсивнее, вынул шуруп. Нашел подходящий ключ на своей связке отмычек. Отвинтил крышку муфты и чуть не вскрикнул.

К тому времени самые мрачные тучи рассеялись. Блум снова искала на берегу, когда Бергер выскочил из леса. Он что-то держал в руках.

Пластиковую колбу с синей крышечкой.

Блум с силой сжала кулак, присела на корточки и включила ноутбук. Бергер устроился рядом.

Небо прояснилось. Абсолютная тишина соединилась с подступающими сумерками. Безветрие, тишина – затишье перед бурей.

Блум вставила флэшку в компьютер. Как и в прошлый раз, на экране появилась единственная иконка – видеофайл. С похожей записью.

Снова беззвучная поездка на машине. Нарезки с какой-то неизвестной дороги. Эта запись, похоже, была смонтирована не в хронологическом порядке. Половина фрагментов – скорее городская дорога с более интенсивным движением, другая половина – сельская местность, все вперемешку. Пришлось просмотреть файл два раза, прежде чем Блум с Бергером разглядели пару указателей. Много времени ушло и на то, чтобы остановить запись в нужный момент, чтобы прочесть текст на табличках.

– Там написано Ракста? – спросил Бергер.

– Кажется, да, – ответила Блум. – А второй указатель? Спраггарбуда?

– Не то чтобы мне это о чем-то говорило…

Пальцы Блум забегали по клавиатуре. И замерли.

– Это два разных места, – сказала она.

– Побережье Руслагена и что еще? Остров Тюресё?

– Похоже на то, – подтвердила Блум. – Все это слишком не точно. Оба отрезка пути слишком длинные. Даже если бы он был один – без шансов.

– Но почему два места? – не мог успокоиться Бергер. – Два трупа? Два убийцы? Он не один? И это только начало какого-то страшного дерьма?

Почесав голову, Блум воскликнула:

– Понятия не имею.

До пятого июня оставалось несколько часов.

Бергер смотрел на карту Стокгольмского лена. В эллинге было темновато. Небо продолжало затягивать тучами, но настоящее ненастье медлило – словно природа ждала пятого числа. Оставалось уже совсем не долго.

Бергер включил свет и уставился на два новых крестика, которые он только что нарисовал красным фломастером. Они располагались вдали от начерченных ранее дорог. И оба крестика – рядом с длинными, изрезанными береговыми линиями.

– Ракста и Спраггарбуда, – произнес Бергер вслух. – Можно вычислить, по каким он едет дорогам. Но в этот раз запись обрывается до того, как убийца окажется на берегу, поэтому невозможно определить, где он положит очередной труп – или трупы. У нас есть районы – побережье Руслагена и Тюресё – но как, черт возьми, подобраться ближе? Ведь если действовать, то сейчас.

Блум сидела, не отрывая взгляда от своего монитора. Облако ее светлых волос казалось какой-то электрической аурой, словно ее подключили напрямую к компьютеру.

– Кое-что у нас есть… – сказала она.

– Нам в любом случае не успеть предотвратить убийство, – заметил Бергер.

– Но мы можем поймать его, – произнесла Блум, вставая.

Не задумываясь, она схватила фломастер и провела прямую синюю линию по диагонали через весь Стокгольмский лен.

– Но… – робко начал Бергер.

– Отрезок Норртелье – Сёдертелье, – сказала Блум. – Точнее, Бьёркё – Мёркё. Сто двадцать километров с северо-востока на юго-запад.

Размашисто обведя нарисованные Бергером крестики, Блум продолжила:

– Если верить записям с последней флэшки, это места, куда он отвезет трупы сегодня ночью, правильно? Но внутри кружков у нас слишком большие районы. Однако если исходить из того, что наш убийца – педант, мы можем сузить территорию поиска. Чем ближе я узнаю этого типа, тем больше убеждаюсь в его любви к симметрии.

– Да, ты уже говорила о возможной географической симметрии, – сказал Бергер. – Но достаточно ли у нас материала, чтобы делать такие выводы?

Блум поморщилась. Волосы продолжали торчать во все стороны, как наэлектризованные.

– Мы можем себе позволить небольшие допущения, – сказала она, нарисовав на карте еще один крестик.

– Фэрингсё, – продолжала она. – Место обнаружения первого трупа. У нас есть отрезок между двумя местами, а если добавить третье место, получится отрезок и точка. Исходя из точки и отрезка, какую симметричную фигуру логичнее всего было бы начертить?

– Что за вопросы, черт возьми? – воскликнул Бергер. – Откуда мне знать? Треугольник, крест?

– Когда у меня было немного свободного времени, я попробовала изобразить треугольник. Это ничего не дало. По крайней мере, если предполагается продолжение фигуры, четвертая точка. Самое логичное решение – правильный крест. Тогда у нас автоматически появляется четвертая точка.

Она провела линию перпендикулярно длинному отрезку Бьёркё – Мёркё, от Фэрингсё к побережью. Получился расположенный диагонально, перевернутый крест.

– Мы попадаем вот сюда, – сказала она. – В Бревик, на острове Тюресё, где, предположительно, есть береговая линия с похожим ландшафтом.

– Внутри южного красного кружка, – кивнул Бергер. – И насколько точно можно определить местоположение этого пляжа?

– Не во всех источниках дана верная информация, но, похоже, не больше нескольких сотен метров – компьютер может определить место довольно точно. Думаю, получится занять такую позицию, чтобы видеть резиновую лодку.

– Черт. Ну что, делаем ставку на Бревик? Вторую точку оставим в покое?

– Это было бы проще всего, да, – сказала Блум. – Но мы можем потратить пару минут на то, чтобы проследить до конца. Что у нас тут? Перевернутый крест, наклонившийся набок?

– Какой-то сатанинский символ?

– Возможно. Но интереснее будет сделать так.

От внешних краев коротких сторон креста – Фэрингсё и Бревика – Блум провела две линии к самой южной точки, Мёркё. Получился крупный наконечник стрелы, указывающий на юго-запад.

– Интересно, – сказал Бергер. – Но я не понимаю…

Быстро осмотрев фигуру, превратившуюся из креста в стрелу. Встала на цыпочки. Дотянулась синим фломастером до второго конца стрелы – самой северной точки, Бьёркё – и провела линию в сторону материка. Потом резко повернула перпендикулярно длинной линии, провела через острова в шхерах и закончила линией строго на север, обратно на Бьёркё.

Теперь такой же наконечник стрелы указывал на северо-восток. Обе восточные оконечности оказались внутри красных кругов.

– Вот черт, – произнес Бергер.

– Вот это, – сказала Блум, указывая на верхний кружок, – остров Блидё.

Бергер не мог отвести взгляда от двойной стрелы.

– Черт возьми. Двунаправленная стрелка? Она ведь так называется?

– Стрелка с реальными наконечниками на обоих концах, растянувшаяся по всему Стокгольмскому лену. Этот символ указывает на обратимый процесс или – если выражаться более метафизически – происходящий в двух противоположных направлениях. Все на свете должно уравновешиваться, выравниваться.

– Это… что-то вроде мести?

– Скорее, выравнивание. Возможно, именно стрелка и является для него отправной точкой. Ему необходимо что-то уравновесить.

– Или, – подхватил Бергер. – обратимый процесс. Например, что-то было жидким, а теперь замерзло, и нужно это нечто снова растопить.