Эрьян их опередил:

– Сотрудников отдела внутренних расследований могут допрашивать только сотрудники этого же отдела. А вы кто такие?

– Не важно, – ответил Бергер с деланым спокойствием. – Мы хотим лишь поговорить с вами. О семье Дальбергов.

Четвертый брат работал полицейским. Значит, у него шведские документы и регистрация. В отличие от остальных членов семьи.

Никто этого не знал. Никто не проследил связь. Потому что никто раньше не сталкивался с Дальбергами.

– О семье кого? – переспросил Эрьян.

Ровно таким тоном, какой должен быть у хорошо подготовленного человека.

Коим он и являлся.

– Дальбери, – сказала Блум, наблюдая за его реакцией.

Реакции не последовало, однако спокойствие, с которым Эрьян отвечал на вопросы, говорило само за себя. Слишком уж оно походило на отчаяние. Хотя реплика такого впечатления не производила:

– О чем это вы? Я даже не в курсе того, что здесь происходит. Похоже, мне нужен адвокат.

– Тогда придется заводить дело, – сказал Бергер. – Мы надеялись этого избежать.

– И все-таки я требую адвоката.

Подавшись вперед, Блум произнесла:

– Мы успеем установить вашу американскую личность прежде, чем вы свяжетесь с адвокатом. Так что, нужен адвокат?

– У вас было три брата, – сказал Бергер.

Тишина. Бергер и Блум пытались считать реакцию Эрьяна. Определить, обратил ли он внимание на выбор прошедшего времени.

И он обратил.

– О чем это вы? – спросил он слегка взволнованно.

– О ваших братьях: Юхане, Фредрике и Микаэле. Они же Джо, Фред и Майк. У вас было три брата. А теперь уже не три.

Эрьян молчал, опустив взгляд. Блум и Бергер пытались понять, что за чувства он испытывает.

Все оказалось так предсказуемо. Так просто. Его выдала слеза. С тихим звуком она ударилась о стол.

– Спасите кого-нибудь из них, – накинулся на Эрьяна Бергер. – Одного уже нет в живых, возможно, двоих. Спасите хотя бы убийцу, если он еще жив. Тот, кто убил вашего отца.

Больше слез не последовало. Но и слов тоже.

Теперь он изо всех сил соблюдал молчание.

Бергер и Блум обменялись взглядами. А вдруг это и правда Эрьян. Что, если они сидят напротив убийцы.

– Я серьезно, – продолжил, наконец, Бергер. – Спасите кого-нибудь из ваших братьев. Один уже мертв. У меня на руке его кровь.

Бергер протянул руку через стол.

– Убирайтесь к черту! – крикнул Эрьян, отталкивая руку.

– Возможно, вас уже проинформировали, – сказал Бергер. – Иначе, будь я на вашем месте, я бы страшно заинтересовался, кого из моих братьев убили.

Бергер пожал плечами и сделал вид, что он готов бросить все это и уйти.

– Кто? – сдержанно спросил Эрьян.

Бергер поймал его взгляд. Сделал все возможное, чтобы его удержать.

– Микаэль, – ответил он. – Ваш младший брат, как я полагаю. Майк.

Эрьян издал еле слышный стон. Больше ничего.

– Микке, – произнес он.

Бергер выждал паузу. Успел даже бросить взгляд на Блум. А потом протянул руки к Эрьяну и сказал:

– Мне очень жаль, что так получилось. Мы вдвоем отправились на Даларё, чтобы спасти его. Но когда приехали, он уже был мертв. Вас осталось трое. Позвольте мне спасти вас.

– Вы даже не представляете себе, с чем столкнулись.

Бергер медленно кивнул и предоставил Блум продолжить.

– Для начала расскажите все об угрозе, – попросила она.

– Я этого не знал, – сказал Эрьян. – Понятия не имел. Знал только, что папа собирается продать компанию в США и вернуться домой, больше ничего.

Он запнулся, но главное – он уже начал говорить. Впервые он заговорил, и важно было не дать ему замолчать снова. Секунд через десять Эрьян продолжил:

– Я работал в полиции уже пару лет, когда неожиданно столкнулся в коридоре с Конни Ландином. Я сразу же узнал его. Он не должен был оказаться в рядах полицейских, он всегда был по другую сторону закона. Но я решил молчать о его прошлом, чтобы потом прижать его в нужный момент, когда буду вести свою борьбу за справедливость. Когда это будет выгодно для моей карьеры. Потом я попал в отдел внутренних расследований, присмотрелся к действиям Конни Ландина и нашел целый ряд странностей, о которых и сообщил начальству. Как я и рассчитывал, мне поручили следить за ним. Он меня, разумеется, не узнал – я был совсем ребенком, когда мы виделись в последний раз. Вскоре я понял, что он находится под колоссальным давлением. Скорее всего, его шантажируют.

– Вы встречались с Конни Ландином, когда были ребенком?

– Несколько раз дома в Стэкете и пару раз на предприятии в Вестеросе. Он был среди тех, кто выполнял практические поручения. Папа говорил о них. Парни в кожаных жилетах, которые делают все, что надо. В том числе…

– В том числе что?

По взгляду Эрьяна Брууна было заметно, что он обратился внутрь себя. Он как будто боролся с собой, чтобы пробраться в другое время.

– В том числе той ночью на пляже, – проговорил он.

– Какой ночью?

– Никакой. Нет, ничего. Забудьте об этом.

– Можем пойти окольными путями, – предложила Блум. – Вы какой сын по старшинству? Третий?

– Второй, – ответил Эрьян. – Юхан, Эрьян, Фредрик, Микаэль. Вы уверены, что он мертв? Младший брат?

– К сожалению, да, – сказала Блум. – Той ночью вы были там все четверо?

– Черт. Не могу. Мы ныряли за камешками. Искали разноцветные камни на дне. Надо было достать до оранжевого, он был дальше всего.

– Хорошо, давайте зайдем с другой стороны. Вы переехали в США. Все данные о вашей эмиграции исчезли уже тогда?

– Я потом подчистил, – ответил Эрьян. – Когда стал полицейским. Тогда были такие возможности. Теперь с этим сложнее. Я хотел проследить, чтобы прошлое исчезло.

– Как вас звали в США, Эрьян?

– Джордж, – улыбнулся Эрьян сквозь слезы. – Джо, Джордж, Фред, Майк. Как мини-Битлз.

– А откуда фамилия Бруун?

– Это девичья фамилия моей матери, – сказал Эрьян. – Ее отец был полицейским. Комиссар криминального отдела Эрик Бруун. Я взял его фамилию, когда вернулся в Швецию.

– Вернулся один?

Эрьян поморгал. Он словно проваливался в дыру во времени, прощупывая почву под собой. Вероятно, конечным пунктом была та самая ночь на пляже.

– Меня отправили домой, – сказал он.

– Отправили?

– Я рано откололся от семьи. Уже лет с десяти я знал, что так будет. Когда я стану другим. Меня переполняла ненависть… к семье… Я рано попробовал наркотики, связался с дурной компанией в Уилмингтоне: кражи, драки, чего там только не случалось – это был лишь вопрос времени, когда я кого-нибудь прикончу. Когда мне исполнилось шестнадцать, дедушка, мамин отец, решил сделать из меня человека. Он приехал в Штаты и забрал меня. Захотел сделать из меня полицейского. Так я оказался по другую сторону.

– А остальная семья осталась на стороне криминала? – спросила Блум.

– Ну, это слишком сильно сказано. Я перестал общаться с семьей, не знал, что у них происходит. В основном потому, что слишком часто менял сторону, свою личность. До той ночи в девяносто пятом году я был папиным сыночком, потом стал умным и злым, потом членом банды, а затем полицейским. И только тогда, кажется, обрел себя.

– Что произошло той ночью, Эрьян? – спросила Блум.

Эрьян отвернулся.

– Боль была подобна аду на Земле, – произнес он в стену усталым и безразличным голосом.

– Вы должны открыться нам, Эрьян. Что случилось той ночью? Вы были на пляже? Там, где из воды выступали камни, а на другом берегу виднелся лесок?

– Неплохое описание, – фыркнул Эрьян. – Плюс четыре пластиковых стула и столько же повязок на глаза.

– Там что-то установили? Какие-то… инструменты?

Эрьян посмотрел на них совершенно ясным, открытым, почти безумным взглядом. Бергер взглянул на Блум, она решила приближаться более осторожно, чтобы не потерять Эрьяна.

Однако тот заговорил сам:

– Не знаю, что именно совершило переворот в моей душе, сама операция или предательство.