Зеркало справа отражало мумию, закутанную в марлевые повязки. Сун-Цу принялся всматриваться в нее, и тут открылся у мумии глаз, и Ляо узнал пронзительный взгляд голубых глаз Дэвиона. Тело казалось более подтянутым и юным, нежели у Хэнса на портрете, и пока Сун-Цу озадаченно размышлял над этим явлением, открылась дверь в его прошлое.

Он вспомнил, как в юности однажды проснулся ночью. Сначала он не увидел деда, лишь ощутил его дыхание да прикосновение пальцев к своей ночной рубашке. Слабый свет ночника, отражаясь в глазах Максимилиана, заставлял их гореть, как у кота.

– Не волнуйся, не волнуйся! – Эти слова были произнесены торопливым хриплым шепотом. – Хэнс Дэвион – мой друг. Это все уловка. Наша уловка.

Дверь в спальню Сун-Цу открылась, какой-то человек выволок деда, а затем пришел отец и успокоил Ляо. Он сказал, чтобы Сун-Цу не пугался, просто дед заблудился. Он сказал, что раскрылась история с созданным Максимилианом двойником Хэнса Дэвиона, и именно это послужило поводом к войне.

– Тебе, сынок, просто приснился плохой сон. Не думай о нем и никогда не говори об этом маме.

Мумия на глазах превратилась в прах, потом половину этого праха унесло ветром, как унесло половину Конфедерации Капеллана. Сун-Цу, трепеща, заставил себя оторвать взгляд от зеркала и двинуться дальше, хотя каждый шаг ему давался с таким трудом, словно приходилось пробиваться сквозь невидимый бетон.

Чуть не вечность тащился Сун-Цу на полупарализованных ногах до портрета Джошуа Марика. Именно сейчас он понял смысл сна: весь его мозг был наполнен только что увиденными образами из-за тех материалов, что прислала Катрин Штайнер. Сун-Цу напряженно всматривался в этот портрет, пытаясь разглядеть хоть какой-либо признак, указывающий на то, что Джошуа мертв, но ничего не увидел. На портрете мальчик выглядел точно так же, как на кадрах головидения – болезненным, но, по мнению Сун-Цу, чересчур здоровым.

Он обернулся к зеркалу и ничего не увидел. Тело его вздрогнуло, он подскочил и сел на постели, скидывая сбившиеся простыни с мокрой от пота груди. Затем, привалившись к изголовью, Сун-Цу отдохнул, слизывая капельки влаги с верхней губы. Что бы все это значило?

В его голове назойливо забубнил голос сестры, объясняя увиденное, но Сун-Цу подавил в себе прошлые воспоминания и настроился поразмышлять трезво. – Мой ум попытался скорректировать полученные данные, но так и не справился с пониманием увиденного образа Джошуа. И это неудивительно, ведь тогда, на Аутриче, он был гораздо моложе. А за шесть прошедших лет ребенок мог измениться очень сильно. Соответствия не получилось, вот отражение в зеркале и не появилось.

Он кивнул сам себе и улыбнулся. Ответ показался ему логичным. Если бы этот сон приснился сестре, она пришла бы к нему, бормоча нечто несуразное по поводу того, что Виктор Дэвион умертвил Джошуа и поместил собственного агента на место Лорда-Наследника Дома Марика. А ему пришлось бы объяснять сестре, что Виктор не пойдет на такое в силу своей бесхитростности. Но Кали все равно не поверила бы в такое объяснение, продолжая цепляться за сон и скрытый в нем тайный смысл.

Сон окончательно покинул его, и мозг заработал четче. Разумеется, Виктор ни за что не пошел бы на подбор двойника для Джошуа. Иначе заварилась бы такая каша! Сун-Цу улыбнулся внезапно осенившей его мысли. Но если Виктор не решился на такой поступок, это еще не значит, что я не могу обвинить его в этом. Виктор, с его непомерным чувством чести, придет в ярость.

Фрагмент за фрагментом замысел сам по себе начал складываться в уме Сун-Цу. Он пришел к выводу, что не стоит выдвигать какие-либо обвинения напрямую. Гнев Виктора может оказаться губительным для Дома Ляо. Вместо этого следует внушить мысль о погублении сына Томасу, и тогда Томас Марик, может быть, вручит ему, Ляо, бразды правления для активизации действий в пограничной области Сарна. А если разозлить Томаса в достаточной мере, то он может и потребовать от Виктора отступного – хотя бы в виде тех миров из состава Конфедерации Капеллана, которые отошли к Федеративному Содружеству.

Сун-Цу встал и босиком прошлепал по полу к письменному столу. Включив компьютерный терминал, он начал набрасывать план и составлять послания, с которых предстояло начать.

– Бедняга Виктор, – тихонько рассмеялся он, – мне приснился сон, который окажется твоим кошмаром.