Цзю-Чан моргнул, принимая один из конвертов.

– Мне еще не доводилось слышать, чтобы взяточничество оговаривалось в столь аккуратных терминах.

– И не услышите, посол, поскольку у нашего народа есть секреты, которые мы бережно храним. Однако Джошуа не является и не должен являться предметом разногласий между нашими двумя государствами. Он всего лишь ребенок и не может быть ставкой в игре наций. – Катрин застыла рядом с троном, положив руку на высокую спинку. – Мне ненавистна сама мысль, что кто-то захочет использовать его как заложника.

Посол Лиги Свободных Миров покачала головой.

– В моем отечестве никогда не заблуждались относительно статуса Джошуа в Федеративном Содружестве.

С точки зрения дипломатии, такое замечание можно понять двояко. Подобие улыбки появилось на губах Катрин.

– Значит, ваши люди более великодушны, нежели мои, или, по крайней мере, более великодушны, чем некоторые члены моей семьи.

Этот комментарий поразил обоих послов. Вот и хорошо, значит, моя задача выполнена.

– Прошу вас, ваши превосходительства, возвращайтесь в ваши посольства и без промедлений отправляйте полученные материалы. Если мы сможем ликвидировать подозрения до того, как они укрепятся, то нам нечего страшиться возможного недоверия в будущем.

Чарльзтоун, Вудсток. Пограничная область Сарна

Федеративное Содружество

Ларри Акафф выставил перед собой ладонь, обращаясь к Фебе Дерден:

– То есть в этой дискуссии мне не оказаться победителем, так?

Сцепив руки за головой, светловолосый командир Вудстокской милиции откинулась назад и рассмеялась.

– Ты же не будешь отрицать, что слегка раздражен всеми этими новостями о Джошуа, заслонившими твое пребывание на Вудстоке? Правда, я этим местным программам не верю, как и тебе.

Ларри сузил карие глаза.

– Почему же не веришь? Феба покачала головой.

– А кто у нас видеозвезда, Ларри? На прошлой неделе, когда ты, Джордж и я отправились в клуб «Неон», ты использовал собственную популярность, чтобы провести нас внутрь.

– Но ты сказала, что не хочешь стоять в очереди. Ведь так?

– Виновата, но все же не я разговаривала со швейцаром и не я махала рукой, призывая друзей пройти впереди всех. – Феба выпрямилась и картинно изобразила зверскую ухмылку. – Хотя, собственно, не это меня волнует. А то, что, когда мы прошли в зал, ты задержался в дверях, давая возможность присутствующим насладиться твоим величественным появлением.

– Да нет, просто я давал глазам привыкнуть к полумраку.

– Ну еще бы, тем более что в коридоре, ведущем к бару, и так было темно.

Ларри опустил голову.

– Ну хорошо, твоя взяла. Дело было не в глазах. – Но как только смех Фебы эхом разнесся по офису, он вскинул руку и указал на девушку. – Но и не в желании продемонстрировать свое появление. Дело в другом.

– В чем же?

– Я не уверен, что ты поймешь. Феба нахмурилась.

– Конечно, изображение моей физиономии и боевого робота не носят на всех майках в Федеративном Содружестве, но то, что я стала командиром, еще не значит, что совсем отупела. Попробуй объяснить.

Ларри наклонился вперед, опираясь локтями на колени, и понимая, каким хвастуном он выглядит.

– Просто я хотел убедиться, что мне не грозит засада. На Солярисе для водителей боевых роботов – профессиональных бойцов, подобных мне, – есть места, куда можно пойти и при этом не оказаться на глазах у публики.

Феба подняла брови.

– Уж не хочешь ли ты произнести речь на тему «Как тяжело быть знаменитостью»?

– Тебе, Феба, смешно, но на самом деле это не так легко. Разумеется, есть и свои преимущества. Например, можешь провести друзей в ночной клуб, не дожидаясь в очереди час или два. Но вдобавок к этому на тебя наваливается и куча проблем.

– Уж не о тех ли двойняшках ты говоришь, которые чуть не затеяли войну за право потянуть тебя за мочку уха?

Ларри вспыхнул.

– Да нет, просто они хотели тебя передразнить. Но бывает и похуже. – Он задумался. – Когда ты становишься общественной личностью, то каждый, кто когда-либо ставил на тебя, или покупал билет на твой бой, или производил продукт, который ты рекламируешь, считает, что хотя бы частично ты принадлежишь ему. Люди негодуют по поводу того, как много мы имеем и как мало для этого работаем. Они считают такое положение вещей неправильным. Ведь учителя или медсестры получают так мало, хотя их вклад в общественное развитие гораздо больше по сравнению с нашим.

Он поднял голову и заметил невысказанную усмешку в глазах Фебы.

– А ты знаешь, какой срок составляет средняя карьера бойца на Солярисе?

Она покачала головой.

– Три месяцса! Не года, а месяца! И не из-за того, что водители роботов погибают на дуэли. Просто тренировочные нагрузки и стрессы быстрее выводят из строя, нежели сломанные кости. Это оказалось страшнее, чем настоящие битвы, в которых я участвовал в составе Десятой Лиранской гвардии.

Феба опустила глаза на журнал регистрации.

– И страшнее, чем лагерь на Элайне?

Ларри покачал головой, не в силах какое-то время говорить.

– Когда я находился на Элайне, у меня было будущее, поэтому я смог выдержать так долго. Элайне же воспитала у меня выдержку. Да и Кай не дает своим бойцам попасть под пресс общественного внимания. Вот почему я до сих пор в строю. Мои схватки широко освещаются, и за мной наблюдают миллиарды зрителей. Они видят мои действия, слушают комментарий и полагают, что знают меня. И действительно, немного знают, но знают лишь то, что я им демонстрирую.

Ларри коротко рассмеялся.

– В клубе «Неон» один малый узнал меня и потащился со мной аж до туалета и ждал меня там. Он хотел, чтобы я вернулся за его столик, бросил вас как «никчемных» и поболтал с его приятелями. Он сказал, что у него одного в Чарльзтоуне есть оверкар «Красис-Р» и что он позволит мне пользоваться, если я выступлю на голосъемках вместо него.

Феба помрачнела.

– А его зовут не Бадди Коррен?

– Вроде того. Ты его знаешь?

– Он состоит в правлении Чарльзтоунской муниципальной милиции. Парень хотел устроить шоу, на котором наши боевые роботы разделались бы с оверкарами, сделанными его конкурентами. Когда я объяснила ему, что мы не можем пойти на такое, он предложил мне взятку.