Я невольно рассмеялась.

«Если я тебе это говорю, – продолжал Эган, – значит, что ты стала для меня очень важным человеком. Ты… – Он сделал паузу, подумал, набрал в легкие воздуха и произнес таким тоном, словно не мог этого не сказать: – Ты совершенно изменила мою жизнь. Ты ненавидела меня, воевала со мной и многократно доказала, что я могу проиграть. Ты многое можешь, Джуд. Даже не знаю, как тебе это удается, но, где бы ты ни появилась, все меняется, стоит тебе только пожелать. Ты приезжаешь, разрушаешь все, что только можно, и становишься героиней. Я никогда не встречал человека, обладающего такими способностями».

Эган вздохнул и отвернулся от камеры. На миг он засомневался, стоит ли продолжать, но под конец набрался смелости и все же продолжил.

«Вот поэтому я и привез Мелани, – признался он с тяжелым вздохом. – Это правда: я знал, что он по-прежнему влюблен в нее, а тебя любит лишь наполовину. Я даже спросил у него, действительно ли у него к тебе серьезные чувства, и он не знал, что ответить, поскольку еще не научился жить без нее, а я уверен, что ты не из тех, кого можно любить наполовину. Ты – как и я: или нас любят всем сердцем, или пошли ко всем чертям со своей половинчатой любовью!

Видишь ли, лучше тебе переболеть этим сейчас. Пусть болеть придется долго, пусть даже всю жизнь, но рано или поздно ты поймешь, что заслуживаешь лучшего, чем то, что он может тебе дать».

В новом приступе нерешительности Эган уставился в пол и нервно сглотнул. Он подался вперед, тщательно подбирая слова, и словно наступал на меня грудью, с улыбкой на полуоткрытых губах. Затем снова посмотрел в камеру серыми, отважными и решительными глазами, как будто делал важное признание.

«Я не такой, как Адрик. Я не он. Я вспыльчивый идиот. Я не умею подбирать слова и говорю, не раздумывая. Наконец, мне плевать, кто что подумает, и я часто совершаю ошибки. Я знаю, что не слишком глубок и не слишком много читал. Я знаю также, что не слишком загадочен, не слишком чувствителен, не слишком нежен и вообще не так уж хорош. У меня целый список недостатков, я порой бываю невыносим и что-то непоправимо разрушил в твоей жизни. Знаю, что я самый худший из троих братьев и вряд ли смогу убедить тебя оценить другие стороны моей личности, но…»

С этими словами он решительно кивнул. Я почувствовала, что если бы мы и впрямь находились в эту минуту лицом к лицу, то сказали бы друг другу то, что не отважились сказать прежде.

«Но в одном я точно уверен, – произнес он, пристально глядя в камеру, прямо на меня. – Если я чего-то хочу всеми фибрами души, то никого не поставлю выше этого. По крайней мере, я совершенно точно выбрал бы тебя».

Я застыла.

Я сразу поняла, что он имел в виду: в ту минуту, когда Адрик принял решение уехать со своей кузиной, он поставил ее выше остальных и выбрал не меня.

Потом Эган сказал еще кое-что:

«Я знаю, что ты здесь, потому что тебя надо где-то спрятать ради спасения, но я любой ценой заберу тебя отсюда. Ты обязательно вернешься. И тебе больше не придется никому мстить, не придется больше лгать, потому что ты сможешь жить нормально, когда мы вчетвером заберем тебя. Я обещаю».

Под конец Эган слегка улыбнулся и показал в камеру средний палец – его личный, характерный жест прощания.

Затем изображение почернело.

Когда комната вновь наполнилась молчанием, я вся дрожала, глаза горели от слез, дыхание прерывалось, сердце лихорадочно билось то ли от изумления, то ли от страха, то ли от замешательства, то ли от ошеломления…

Я вышла из дома, одетая так же, как и вчера. Со всех ног я бросилась к воротам, затем побежала по тропинке к тому месту, где приземлился самолет. Из дома я не видела, там ли он еще, но вряд ли этот придурок стал бы записывать видео, а потом остался, чтобы объяснить мне все в лицо и посмотреть на мою реакцию.

Когда я добралась до того места, где вчера вечером приземлился самолет, его уже не было. Осталась лишь пустая, мокрая земля, грязная и холодная. Меня встретил утренний хор птиц, гнездившихся на острове.

Он улетел.

И начались дни моего заточения.

Думаю, точку в этой истории следовало поставить в ту минуту, когда Эган покинул остров, потому что именно так я и должна была закончить свои дни: одинокой, несчастной и всеми брошенной.

Но… Отлет Эгана лишь ознаменовал конец лжи, но не означал конец моей жизни, ведь потом произошло несколько очень важных событий. Я знаю, что после этой видеозаписи все свелось к выбору: Эган или Адрик? Знаю, что даже вы, читатели, уверены, что все сводится к вопросу о том, кого я должна выбрать: того, кто всегда относился ко мне хорошо, или того, кто относился плохо; кто говорил мне добрые слова или кто показывал язык; кто искал способ избавиться от токсичной любви или кто, оказывается, тоже питал ко мне чувства, хоть и довольно запутанные…

Адрик? Эган? Эган? Адрик?

Ну хватит! Я никогда и не пыталась выбрать никого из них. Я никогда не думала, с кем из них я останусь или с кем из них у меня будет роман. Эта история – история мести, ошибок, совершенных глупостей, тайн и лжи. Это история младшей сестры Хенрика, которая хотела восстановить справедливость, считая себя чуть ли не Рэмбо.

Так что… я никого не выбрала.

Я осталась при своем старом и верном одиночестве.

Во-первых, потому что не могла забыть, как Эган со мной поступил. Да, положим, он делал так, чтобы достичь своих целей, и он извинился, но его действия имели весьма неприятные последствия, из-за которых я ощущала сильную неприязнь к нему. И пусть говорят, что от ненависти до любви один шаг, я чувствовала, что нас с Эганом разделяют тысячи километров и по-прежнему тлеющая в груди ярость.

Как я могла полюбить человека, которого ненавидела столько лет, только за его неожиданное признание? Немыслимо простить, забыть и продолжать жить как ни в чем не бывало, к тому же чувства не меняются за одну ночь.

Что же касается Адрика… Видите ли, суровая правда такова, что он всегда принадлежал Мелани. Да, положим, он был добр ко мне и даже под конец пожалел о своем выборе, но как можно быть уверенной в человеке, который вроде бы тебя любит, а потом вдруг выбирает другую, как будто все, что было между вами, больше не имеет значения? Это называется «играть чувствами»; такие люди легко манипулируют, изменяют, причиняют боль, разрушают жизнь.

Не хочу лгать, я действительно была влюблена в него до потери пульса, но не хотела спать с ним в той же постели, лежа в которой он продолжал молча мечтать о ней. Я не хотела целоваться с ним, зная, что, быть может, он представлял, будто целует ее. И у меня не было ни малейшего желания исправлять совершенные им глупости и врачевать раны, нанесенные Мелани.

Так нечестно. Ненормально. Я не хотела такого для себя.

Если бы это было в моей власти, я в тот же миг его разлюбила бы, но так уж несправедливо устроен мир. Это было не в моей власти, и придется смириться с неумолимой истиной – Адрик хотел, чтобы я помогла ему забыть любовь всей его жизни. Когда же эта великая любовь вернулась и он понял, что так и не смог до конца ее забыть, он с легкостью перешагнул через меня. Почему с такой легкостью? Потому что я была для него не так уж и важна. Возможно, я его и привлекала, он хотел меня, возможно, между нами существовало огромное сексуальное притяжение, но не было самого главного: любви.

Любил он Мелани. А я любила его.

Я выбрала бы его тысячу раз, но не после того, как он сам выбрал другую. Именно по этой причине я полетела с Эганом. Отчасти я желала, чтобы Адрик испытал на собственной шкуре, каково это, когда тебе предпочли другого; но в то же время я хотела защититься, потому что за несколько часов рядом с ним могла бы размякнуть, а я хотела сохранить остатки достоинства.

И все же… Судьба не позволит мне расстаться с Кэшами. Никогда. Но об этом – еще впереди.