Поэтому в конце рабочего дня я чувствовала себя разбитой. Голова разболелась, ноги и руки были какими-то ватными. Казалось, вот-вот — и я могла потерять сознание.

Когда прощалась с учениками, даже обычную улыбку натянуть на лицо не смогла. Настолько расстроилась и распереживалась.

И да, я примерно представляю, кто мог сделать фото. Но верить не хотела. Да и не мог это быть он. Виктор же в тот день женился, а не за мной следил!

Я настолько ушла в себя, что не заметила, как, неспешно шагая домой, выскочила на проезжую часть дороги. В себя меня привёл лишь оглушительный свист. Закрыв уши руками и сильно зажмурившись, я согнула колени и испуганно взвизгнула.

— Танюш, ты как? — рядом прозвучал знакомый мужской голос. Но я настолько испугалась, что открыть глаза и посмотреть на говорящего боялась.

Впрочем, преодолев страх, всё же открыла глаза и позволила поднять себя на ноги. На меня смотрела смеющие глаза Юрия, друга Виктора.

— С-спасибо. — Дёрнула плечом, пытаясь скинуть его лапу. Но он держал крепко.

— Вижу, ты уже получила моё послание, Танюшка. — И его губы скривились в неприятной улыбке. Вот только я не понимала, о чём он.

— Какое послание?

Сердце билось где-то в горле, а уши заложило от паники так, что я с трудом слышала.

— Твои пикантные фотографии со стриптиза. — Он гаденько ухмыльнулся, окинув меня таким же взглядом. Под его плотоядным взором я почувствовала себя грязной.

— Это был ты? — ошарашено спросила у него. — Зачем? Ты хоть знаешь, как этим поступком подставил меня? — Я не кричала. Сил не было. Но и вправду не понимала.

— Садись, прокатимся. И я всё-всё расскажу.

Честно сказать, я не знала, почему согласилась. Наверное, так устала, что не хотела спорить. После его фокусов с машиной я вообще не чувствовала ног. Юрий помог мне сесть в авто, при этом облапав так, что я успела пожалеть о своём решение. До ближайшего ресторана мы добрались за пять минут. Оказывается, он уже забронировал нам столик. Когда только успел? При мне мужчина никому не звонил. Настолько был уверен в себе?

Вид у него был такой, словно он в лотерее выиграл.

— Что будете заказывать? — Подошедший официант принялся записывать его заказ.

— Таня? — Юрий взглянул на меня.

— Мне только воду, пожалуйста.

Я не была уверена, что могла что-то впихнуть в себя. Боялась, как бы не стошнило.

Официант ушел, записав заказ, а Юрий довольно запел под нос какую-то песню.

— О чём ты хотел поговорить? И почему ты так поступил со мной? — Я быстро перешла к делу. Ходить вокруг да около и делать вид, что я тоже рада встрече, не хотелось.

— Танюшка, Танюшка, какая же ты нетерпеливая. Хорошо, — он подался вперёд, и мне стало не по себе, хоть мы и были в людном месте: — Я расскажу, почему это сделал.

К нам вернулся официант, чтобы поставить перед нами заказанное и, пока его ловкие руки расставляли тарелки, между нами воцарилось молчание. Юрий, с высоты своего немалого роста, смотрел на меня и улыбался, как нажравший сметаны кот.

Едва мы оказались снова наедине, он накрыл мою руку ладонью, не дав вырвать её.

— Ты всегда была такая нетерпеливая, Танечка. Даже когда выходила замуж за этого балбеса Виктора! — с ненавистью выплюнул Юрий слова. Его лицо исказилось от злости. — Я надеялся, что ты одумаешься, поймёшь, что он не для тебя. То есть, ты не для него. Ты слишком хороша для такого, как он. Виктор не был достоин тебя.

— А кто достоин? — Хмыкнув, я позволила себе небрежную улыбку. — Ты?

— Да даже я, ну и что с того? Я богат, влиятелен и люблю тебя. И готов принять тебя с твоим дефектом! — Он всё ещё злился, сжимая руку, в которой находилась моя ладонь.

Но больно мне было не от этого, а из-за его слов.

«Дефектная? Вот кто я. Верно он подметил. Кому нужна такая, как я? Если я не могу выполнить самую главную задачу для всех женщин — родить для любимого человека. Наследник или наследница, это не столь и важно. И сейчас Юрий не поленился ткнуть меня в мою самую болевую точку», — пришла ко мне горькая мысль.

— Извини, но от правды не сбежишь.

— Это всё? — Пусть в моей душе и творился полный хаос, но в жизни я не собиралась давать ему это понять. Никто не должен был увидеть, как мне стало больно от услышанных слов. Как правда медленно убивала меня.

— Ты же понимаешь, что если ты не договоришься со мной, тебе грозит увольнение? От моего благословения зависит, увидит ли кто-то ещё эти фотографии.

«У него от этого оскала челюсть не треснет?» — задумалась я. Бояться почему-то не получалось. Была только глубокая апатия. Полнейшее и и абсолютное безразличие.

— И что ты хочешь взамен, чтобы сохранить твоё благословение? — В моём голосе не было никаких эмоций, на что Юрий предвкушающе улыбнулся. Я отвернулась, обводя ресторан потерянным взглядом и ни на чём не концентрируясь.

— Хороший вопрос. Вот теперь мы на верном пути, Танечка. Ты ведь умная девочка, понимаешь, что я не пай-мальчик и не такой добродушный. Я хочу плату.

«Кто бы сомневался», — добавила я про себя.

— Я хочу тебя! — победоносно продолжил он. И такой довольный.

Нет, я и раньше замечала его сальные взгляды, пока Виктор не видел. Слышала его грязные намёки и прочее. Но не думала, что всё настолько плохо. Сделал бы он такую пакость, будь я всё ещё замужем за его другом? И как долго он следит за мной?

— Хорошо. — Поднявшись с места, я ощутила, что Юрий не сводит с меня взгляда. Теперь его улыбка стала ещё более широкой. — Знаешь, что? Иди ты в задницу, Меленчук! И предложение своё и угрозы засунь себе в задницу!

Сдерживать ярость мне удавалось с трудом. Оставив купюру за воду на столике, я, гордо подняв подбородок, быстро ушла. Тот день по всем фронтам выигрывал номинацию «Самый паршивый день недели».

Оказавшись дома и не переодеваясь, я завалилась в кровать спать.

«Если уволят, сдам комнату. Она двухкомнатная, для меня одной это большая площадь. Думаю, если возьму какую-нибудь студентку, смогу ужиться. Ведь в своё время делила одну крошечную комнату с другими девочками в приюте», — посетила меня мысль перед тем, как я окончательно отрубилась. А после была лишь кромешная темнота, принёсшая мне наконец спокойствие.

Татьяна

Выполнять угрозу Юрий не спешил. Может, забыл обо мне. Хотелось верить. Впрочем, я пыталась не думать об этом. Светлана Степановна больше не вызывала меня к себе, поэтому хотелось надеяться, что сложившаяся ситуация как-то собой разрешилась. Я снова окунулась с головой в работу, стараясь раствориться в ней. Занятия с детьми здорово отвлекали меня от беспокойства и глупых переживаний. Только одна и осталась проблема.

Даня и Миша каждый день цапались. Их словесные перепалки едва ли не доходили до драки. Я знала, что Миша и другие дети не принимали Даню. Да и сам Волков не изъявлял желания с ними сдружиться. Он всё ещё держался особняком от остальных. И никого к себе не подпускал. С ним даже работал наш школьный психолог, но всё было тщетно. И я видела, что он открывался лишь мне. Правда, иногда даже я не могла найти с ним общий язык.

Даниил оказался сложным ребёнком. Не знаю, это так отразилась на его психике смерть родителей или он таким и вырос. Мне из-за него несколько раз делали замечание. А связаться с его опекуном я не смогла. Когда я звонила по номеру, который был указан в анкете, телефон поднимала женщина и строгим голосом советовала записаться на встречу к Александру Евгеньевичу. А давать личный номер своего начальника отказывалась. Поэтому после уроков на пять вечера у меня была назначена встреча с опекуном Дани.

Я не волновалась, когда ехала в такси. Во мне играла только досада и возмущение по отношению к этому человеку. «Как можно было не указывать личный номер телефона, когда отдаешь ребёнка в школу? Что у него в голове?» — гадала про себя.

Но когда машина остановилась перед высоким зданием, растерялась. Потом посмотрела на экран телефона и сверила адрес, который мне дали.