С удовольствием пробую наполеон, пока Лера возмущается. Неясно, почему я так не хочу, чтобы она узнала про мужчину. Не то, чтобы я ревную, но пока не хотелось бы ни с кем делиться этим. Да и про контракта тоже говорить.

В итоге с подругой посидели хорошо, если не считать того, что мне пришлось немного приврать, почему я отсутствовала эти дни. И неизвестно, когда в следующий раз нам удастся встретиться так. Сегодня с трудом нашла время, да и пора мне уже собираться.

— Куда ты так спешишь? Мы даже нормально не посидели, ты все время на телефон свой заглядываешь! — возмущается Валерия.

— Мне пора. Я, — пытаюсь быстро собраться с мыслями, — записалась в салон, хотела маникюр обновить, — нахожусь. И конечно, вру.

Мы выходим вместе, но мне приходится немного подождать, когда водитель приедет за мной. Взяв с меня обещание, что мы устроим пижамную вечеринку. Это наша традиция, которую мы с ней и ещё несколькими подругами устраиваем несколько раз в году. Но в этот раз мы решили, что будем только мы вдвоём. Уходя, подруга выглядит немного озадаченным, и тут я заметила, как улыбка её натянутая, фальшивая, а сама Лера чем-то обеспокоена. Мне становиться стыдно, что я не поинтересовалась её делами.

Когда машина уже останавливается во дворе дома Волкова, и я оказываюсь у себя в комнате, эти мысли покидает мою голову. И теперь все, что я могу думать, это о том, увижу ли я сегодня его.

Переодевшись в удобную домашнюю одежду, первым делом иду проверить Даниила, который уже уснул. Когда я смотрю на него спящего, у меня сердце щемит. И стоя у его двери, со скрашенной рукой у груди и обколотившись о косяк двери, я позволяю себя фантазировать, что он мой сын. И это мой дом, и я нет у меня никакого дефекта, я счастлива.

Вспоминаю, как второй день ночью проснулась и в первый момент не поняла, почему мне не по себе. Но когда мою икру неожиданно схватили маленькие пальчики, словно я собираюсь удрать оттуда, сердце ушло в пятки. Я не знала, что и думать, потому что испугалась. Внятно мыслить не могла. А когда поборов страх, включила лампу у кровати, увидела Даниила, который скрутившись калачиком, лежал у моих ног, и как мягкую игрушку, обнимал ручонками ногу. Тогда я прослезилась, так и сидела, молча глотая слезы, который ручьем текли. Конечно, об этом никто кроме меня не узнал. А Даниил после третьей ночи перестал ко мне идти. Походу он поверил, что я не оставлю его.

— Почему не спишь? — неожиданно раздается бархатистый баритон, заставив меня замереть. Резко развернувшись, уткнулась носом в приятно пахнущую рубашку Волкова. Отпрянув, посмотрела ему в глаза.

И когда он успел так бесшумно прокрасться ко мне сзади? Почему я ничего не услышала?

Нахмурившись, Александра окинул меня строгим взглядом, а после бросил быстрый взгляд в сторону спящего Даниила.

— Почему ты плачешь? — его голос прозвучал низко, угрожающий. И я поняла, что передавшись воспоминанием, не заметила, как снова плачу.

Быстро стерла щеки, но Александр перехватив мои руки, притянул к себе и обнял. Это случилось так неожиданно, что я растерялась. Моё сердце бешено забилось.

Что он со мной творит?

Татьяна

— Ч-что вы делаете? — спросила, зачем-то шепотом. Растерянно хлопая ресницами, я замерла, как кролик перед удавом. И чего душой кривить, но в эту секунду мне не хотелось, чтобы он разомкнул объятия. Мне было хорошо. Тепло. На душе воцарилась спокойствие.

Мягкими движениями, Александр водил рукой за моей спиной, утешая, как маленького ребёнка. Я невольно улыбнулась, шмыгнув носом.

— Поговорим? — пробормотал куда-то в мои волосы. А потом он просто заставил меня попятиться куда-то. Я могла просто идти за ним, или туда, куда он поведет нас. Потому что я по-прежнему ничего не видела. Когда он, наконец, разжал объятия, мы уже находились в его комнате. Я это поняла, потому что первое утро я проснулась именно в этой комнате.

Я вспомнила, как мне тогда было плохо наутро после пьянки. От похмелья меня выворачивало, и как он заботливо тогда удерживал мои волосы. А после заставил мыться, удерживая линейку. От последней картинки перед глазами, я смутилась. Ощутила, как щеки вспыхивают, я опустила голову, разглядывая ковер под ногами.

За своими мыслями, я не заметила, как Александр отошел, а потом и вовсе вышел из комнаты. Вернулся он через некоторое время спустя, с бутылкой коньяка и двумя толстыми рюмочками. Подошел ко мне и сел совсем рядом. Расставил рюмочки, налил в два пальца коньяка, и один из них протянул мне.

— Выпей, ты вся дрожишь, — насильно вкладывает рюмочку в мои сцепленные вместе руки. Ох, если бы он только знал, отчего я дрожу. Точно не от холода, и не от того, о чем он подумал. Не сопротивляюсь, делаю маленький глоток и тут же морщусь от горького вкуса. Горло дерет.

— Ты собираешься напоить меня, — хихикаю, скрыв лицо за рюмочкой.

— Зато мы уже перешли на «ты», — с улыбкой замечает, да и подмигивает мне. И когда он это делает, на щеках у него появляется едва заметная ямочка. На правой щеке. Я залипаю на него, на то, как он обхватив рюмочку, делает глоток. Как при этом дергается его кадык. Всё это он делает так красиво, так мужественно.

Опускаю глаза. Пытаюсь не думать о нем, пока цежу коньяк. Маленькими глотками. Но и это занятия не помогает мне отвлечься от мыслей о мужчине, который сидит рядом, в нескольких сантиметрах от меня. Просто нужно протянуть руку и можно коснуться его. Но нельзя!

И это слово красным цветом будто наяву перед глазами стоит.

— Так почему ты плакала? — его голос вырвал из мыслей.

— Я не плакала, — и подтверждая свои сова, покачала головой, натянув слабую улыбку. — Просто Даня, он так мило спал.

— Поэтому ты лила слезы? — подняв голову, я посмотрела на Медведя, отметим, что его брови подняты вверх, будто мужчина не верит мне и пытается сканировать мои мысли.

— Я не лила слезы, — легко возразила, выпить до конца коньяк не получилось, поэтому я просто поставила рюмочку на стол. — Я же женщина, — теперь моя улыбка вышла не натянутым, а скорее естественным. — А мы женщины склонны к сентиментальности.

Между нами неожиданно воцарилась тишина. Александр сканировал меня цепким взглядом, прокручивал в руке рюмочку с коньяком, и не сводил глаз от меня. Это нервировала, я не знала, куда деть руки. В особенности глаза, которые то и дело спешили в ответ просканировать его.

— Я могу уйти? Пора спать, уже время…

— Завтра ты нужна мне. Это будет мероприятия по юбилею одного знакомого. Он решил отметить праздник и пригласил своих бизнес партнеров и инвесторов. Ну ты сама знаешь, как это бывает, — сказал он небрежно, словно я уже согласилась, и мы уже не раз бывали вместе в таких местах.

— Зачем я тебе туда? — Александр в одном был прав. Давно пора было перейти на «ты», но моя чертова упрямство не позволяла мне перейти грань. Но раз уж завтра нам вместе выйти на свет.

Хотя я собиралась с ним снова поговорить насчет школы и моей работы в нем. Я хотела исхитриться и таким образом добиться компромисса между нами. Работа в школе для меня была важной. Придет время — и контракт между нами придет к своему логическому завершению. Я не буду нужна Даниилу, значит, и Волкову старшему тоже. А я не могла тогда вернуться ни к чему. Тогда меня ничего не ждало бы. А так я могу сохранить работу, и когда я уйду отсюда, мне будет куда пойти.

— Никаких вопросов.

Указательный палец Александра прижал к моим губам, призывая молчать. Затем его взгляд переместился на свой палец, большим пальцем он держался за мой подбородок. Его дыхание участилось, и время будто замерло, когда он надавил на губы, заставляя меня приоткрыть рот. Я почувствовала, как сморщились соски, пока не превратились в тугой комок, став чувственным и теперь был заметен через пижамные платья. И моя дурацкая привычка не надевать перед сном никаких белья, сейчас сыграл со мной злую шутку. Потому что взгляд Александра медленно ощупав меня, остановился на них. И теперь к этим ощущениям добавилось и жар на щеках.