— Да? А мои источники дали мне другую информацию. Вы не знаете, что его новая жена ждёт ребёнка? — Волков ударил меня в самую болезненную точку. Я широко распахнула глаза, по щеке скатилась первая слезинка. — Кажется, она на девятой неделе. Или всё же на десятой? — как бы невзначай принялся вспоминать он.

Машинально потянувшись к бокалу с вином, я выпила его жадно, не чувствуя вкуса. Александр не сводил с меня пытливого взгляда. Видимо он был рад, что смог добиться такой реакции. Мои руки тряслись.

— Вы врёте! — Замотала я головой. Мои глаза метались по окружающему нас интерьеру, дышать было трудно, а помещение словно кружилось. Или мне так казалось?

— Но вы поверили, учительница. — И он положил передо мной синюю папку, что всё это время была у него под рукой. — Надеюсь, вы сумеете сейчас читать, Татьяна?

Медленно я открыла папку. Она мне казалась чем-то проклятым. Я чувствовала, что после этого моя жизнь не могла стать прежней. Картинка Виктора, как об идеальном муже, который был вынужден развести со мной, с треском ломалась. Я ощущала это.

Бросила быстрый взгляд на мужчину. Волков, откинувшись назад, продолжал наблюдать за мной. Радужки глаз не было видно, только чёрные зрачки, что впивались в моё лицо. Опустив глаза, начала читать. Несколько раз. Раз за разом. Это оказалась карточка некой Ариной Сергеевой. А ещё там было прикреплено фото УЗИ. Чёрно-белое.

Плакать не хотелось. Слёз больше не было. Вдруг внутри меня стало неожиданно пусто. Я ничего не чувствовала. Только тяжесть, которая тянула мои плечи вниз.

— Подожди. — Стремительным движением Александр перехватил меня за запястье, когда я резко вскочила на ноги. — Мы ещё не закончили.

— Я должна вас благодарить? — не подняв голову, глухо спросила в ответ. — Спасибо. Но в этом не было необходимости.

Вырвав руку и не оглядываясь назад, направилась к выходу. Мне срочно требовалось оказаться на улице. Вдохнуть свежий воздух.

И ещё мне очень хотелось забыть всё, что я увидела и услышала! Это не могло быть правдой! Мой Виктор… он бы никогда!..

Мысль оборвалась, когда меня неожиданно схватили за локоть и развернули к себе.

— Ты так хочешь, чтобы тебя унижали? — не крикнул даже, а прорычал Волков. — Хочешь, чтобы тебя нагибали?

— Отпустите.

— Знаешь, как теперь дальше будет? Давай я расскажу. — Он дёрнул меня на себя, свободной рукой сжимая волосы на затылке, заставив выгнуть спину и смотреть ему в глаза. — И если я окажусь прав, Татьяна, — посмотрел на мои губы, тяжело дыша, — ты согласишься. И можешь повоевать со мной насчёт правил. А если нет…

— А если нет?.. — прошептала, закрываю глаза. — Что будет, если вы окажетесь неправы?

— Так и быть. Оставлю тебя в покое. Но Даню ты больше не увидишь. Я отправлю его в интернат-школу. Подальше от тебя.

Поёжившись, я несколько минут смотрела в его глаза, пока не поняла, что он не шутил. Волков мог это сделать. Но уговаривать его не поступать так я не стала.

— А как вы об этом узнаете? Если я совру?

— Не соврёшь. И я об этом узнаю.

Кивнула.

— Если твой этот бывший муж, — выплюнул он резко, сжимая хватку, — снова приедет к тебе, а он придёт, лишь вопрос времени, когда, то ты придёшь ко мне. Сама! Я не хочу тебя нагнуть, понимаешь? Твоя непокорность вставляет похлеще любой профессиональной шлюхи, но всему есть предел, учительница!

— Я вам не шлюха! — Мне хотелось дать ему пощечину, но он резво перехватил мою руку. Сжал до лёгкой боли, заставив меня скривить лицо.

— И за эту попытку ударить меня, я спрошу тогда сполна.

Мы несколько секунд играли в гляделки, а потом Волков отпустил меня. Отошёл назад. Кивнул кому-то.

— Отвечаешь головой.

И бросил мне за спину, не успела я и повернуться:

— Тебя отвезёт мой водитель.

— Не ну…

— Не упрямься. Это я вызвал тебя сюда. А теперь иди.

Мне не хотелось, чтобы Александр оказался прав. С надеждой, что он ошибся, я села в машину и устало откинула голову на подголовник.

Татьяна

— Татьяна Николаевна, мы приехали.

Я медленно открыла глаза, сонно озираясь по сторонам. Понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, почему я находилась в незнакомой машине. А когда поняла, дёрнула ручку двери, буквально вываливаясь наружу. Рядом тут же оказался водитель, который услужливо подхватил меня у самой земли. Мне почему-то не было стыдно, голова кружилась, щёки горели. Я почувствовала, что пьяна. И удивилась. Это от бокала вина я так опьянела или от количества информации, что вылили на меня, как ушат холодной воды?

Покачиваясь, пошла в сторону подъезда, отказавшись от помощи. Я сама могла справиться. И Волков ошибался. Виктор не мог так со мной поступить.

С нами. Так ведь?

Скинув всю одежду, зашла в душ, включив горячую воду. В голове не было никаких мыслей. Вода ласкала моё тело, а помещение вскоре наполнилось прозрачным паром.

Нет, от этого не стало лучше. Моя душа пылала. Я будто горела в огне. Но неожиданно во мне будто выключили что-то, отвечающее за эмоции. И я ощутила, как камень в душе стал тяжелее, боль начала разъедать меня изнутри, но с этим не получалось ничего сделать.

Где-то я слышала, что, когда тебе больно, нужно выговориться или поплакать. Кому-то помогает это, а кто-то может заесть горе чем-нибудь вкусным. Кто-то тратит эмоции на уборку, как и я недавно, но… На этот раз я ничего не хотела.

Было желание просто валяться на кровати, пить что-то крепкое и предаваться жалостью к себе.

После душа я надела сорочку, набросив поверх халат. Отыскала на кухне коньяк, оставшийся там ещё со времён брака с Виктором и, не проверив срок годности, откупорила тот. В голову пришла сумасшедшая мысль, заставив меня хмыкнуть, а после и засмеяться.

Впервые за свои двадцать восемь лет мне хотелось совершать импульсивные поступки. Делать то, что раньше казалось дикостью, попробовать то, что не успела или прежде боялась. Если подумать логично и рассудительно, я долго жила, как правильная и домашняя девочка. После десяти вечера никуда не ходила, в клубы практически не выбиралась, с пьяными людьми не общалась, от любвеобильных девочек держалась подальше и тому подобное. И кто вообще придумал эти правила? Почему я так была зациклена на делении мира в чёрно-белую гамму, ставя себе своеобразный блок на очень и очень многое? Почему я всегда отказывалась получать удовольствие от жизни?

Сев на прохладный пол прямо в кухне, сделала внушительный глоток прямо с горлышка. Раньше я не пила ничего, кроме вина и шампанского, да в роковую для себя ночь попробовала единственный раз за всё время водку. И теперь коньяк обжигал мне язык, горло, в носу щипало, но я не сдавалась. Упрямо делала глоток за глотком, будто воду пила. Давилась, кашляла, ощущала, как по шею текло что-то горячее, скатываясь всё ниже и ниже, но не обращала на это внимание. Соски, затвердевшие от холода, вынудили меня подтянуть колени к груди и с громким звуком оторваться от бутылки. Теперь мои внутренности сжигало не от обиды, а от крепкого алкоголя. По ощущениям как если бы я выпила кислоту с ядом.

— Чёртов Виктор! Чёртовы мужчины! — зло выругалась, разбив бутылку о пол.

На некоторое время стало тихо и немного спокойнее. Устало опустив голову на колени, закрыла глаза.

Как не сойти с ума и перестать думать о возможном предательстве любимого человека? Как принять тот факт, что он не страдал после нашего развода, а целенаправленно шёл к этому? Как?

Я не помнила, сколько так просидела. Кажется, даже задремала. Но когда в дверь неожиданно позвонили, в тишине квартиры звук домофона послышался зловещим. Открыв глаза, я встрепенулась и обнаружила, что всё ещё находилась на кухне, уже лёжа на полу и пытаясь согреться руками. Рядом валялась разбитая бутылка в луже из коньяка. Чудом не наступив на осколки, кое-как поднялась на ноги. Голова кружилась, пока я шла в сторону прихожей и мысленно проклинала неожиданного визитёра, нарушившего мой покой.