— Если ты не готова выйти из этой комнаты только к завтрашнему утру, — сглотнув, начал он. Мой взгляд прикрепился в его чувственных губах. — То сейчас самый раз прервать меня. — А затем поднял голову, встретившись со мной глазами. — Я вижу, как действую тебя. Чувствую твой запах, знаю, как ты возбуждена, Таша. И у тебя есть десять секунд, чтобы покинуть комнату.

Его слова, как холодная вода. Я подскочила, как ужаленная, и пристыженная, опустив голову, помчалась к выходу. Прошла рядом с ним, всей изголодавшей женской душой только одно: чтобы он остановил меня. Чтобы принял решение за нас обоих, потому что я уже не знаю, где правильно, а где нет.

Александр

Она — не женщина. Она — ходячий секс. Фантазия здоровенного мужика. И мне нисколько не жаль, что случилось с её браком. Её бывший просто конченый пидорас.

Я уже давно перестал употреблять грубую лексику великого русского языка. Наверное, лет десять или больше. Но охарактеризовать этого маменькина сыночка по-другому не могу.

Таня не помнить меня. Я знал её до того, как в тот вечер, когда я только похоронив брата и его жену, решил встретиться со старым приятелем в том клубе, где встретил её. Она, пьяная и заплаканная, села ко мне в машину, перепутав с такси. И будь на её месте другая, я вышвырнул бы. Но в тот момент я был таким сломленным после потери Алексея, что решил украсть у судьбы эту женщину. Я не думал, что будет после, потому что задолбался думать.

Разве сука-судьба не задолжал мне мою женщину?

Я не думал после её преследовать. Для меня она была табу. Чужая жена. Чужая женщина. Но отчего-то засела в груди. Я только рассмеялся с себя, когда на следующий день она сбежала от меня, будто я была её худшим кошмаром. Думал, эта наваждения, одержимость ею перестанет меня преследовать, если хоть раз я с ней потрахаюсь. Затем с головой ушел на работу, ещё решая вопрос с опекунством. Вот тут пришлось попотеть. Каким бы богачом я ни был, но эти органы опеки были непреклонны.

Обычно я не люблю жаловаться на трудности, с которым я сталкиваюсь. И просить помощи у других в том числе. Но тут пришлось. Конечно, не бесплатно. Тот кто помог, был давним другом. Мы с ним из одного района. Правда, наши дороги давно разошлись.

А когда Даня уже стал говорить о каком-то учительнице, которая напоминает ему Эмму, его маму, которая погибла вместе с братом, вот тут я нарыл на неё информацию. Многое объяснилось после этого. И это её выходки были связано с бывшим.

И теперь мы здесь. Нас связывает контракт, и она жаждет, когда истечет срок. Упс, сорри, я сам не знаю, когда это случиться. Наш контракт — это билет в один конец. И закончится он тогда, когда она либо влюбиться в меня, либо когда станет моей женой. Значит, исход один. И она перед выбором, без право выбора. Такой вот я подлец, что тут поделать.

Я жду её внизу, в гостиной. Рядом со мной на полу сидит Даниил, который смотрит в планшете мультфильм. Но я знаю, что на самом деле он ждет, когда появится его любимая учительница. Ему не терпеться увидит её в нарядном платья. Он уже прожужжал все мои уши, какое у неё платье. Таша успела показать её ему, а я пока сделав бесстрастное лицо, жду до её выхода.

Таша… У неё красивая имя, так же, как она сама. У неё длинные волосы, ниспадающие на её спину, загорелая кожа, россыпь веснушек на носу, которую она зачем-то скрывает косметикой, светло-коричневые глаза, чуть ближе на зеленый цвет, которые очень ей идет. Едва заметные ямочки на обоих щёчках, когда она искренно улыбается. Красивый голос, заразительная улыбка. Правда, последние мне ещё не довелось ни видеть, ни слышать.

Прошло больше две месяца с той ночи, когда она принадлежала мне, лежала подо мной и громко стонала от моих ласк. Но я всё ещё помню её вкус, помню, как она выглядеть во время оргазма, как смущенная опускает глаза, когда я трогал её там. Помню, каждый её вздох и выдох. Даже её пятно под грудью помню. Такая маленькая, в форме треугольника, коричневого цвета. Помню цвет её сосков, как они морщились, пока не превращались в тугой комочек. Они темно-коричневого цвета.

Ничего из этого я не забыл. Как же я хотел все отдать, лишь бы снова ощутить эти ощущения. Чтобы она снова была со мной. Только не из-за того, что она вынуждена или ещё что-то. А потому что она так же, как и я, хотела этого. Хотела меня.

Проходит ещё несколько минут, пока Таша, наконец, не появляется в гостиной. Я был занят телефонным разговором, когда в гостиной вдруг стал так шумно. Даня, несмотря на то, что немногословен после потери родителей, сейчас что-то громко и эмоционально говорит ей. Развернувшись, все еще держа телефон у уха, я забыл все свои слова. Все мысли вылетел из головы, и я даже не слушал, о чем говорит на другом конце провода мой помощник. Я будто язык свой проглотил.

Мягко улыбаясь Даниилу, Таша провела рукой по его волосам, немного их взъерошив. Обычно Даня был отчужденным ребёнком, и не любит, когда кто-то трогает его за волосы. Он считает, это жест для маленьких детей. Наверное, в этом моя заслуга. С тех пор, как он родился, я был его единственным родителем, несмотря на то, что его биологические родители были живы. Мой братец и его жена никогда не интересовались его жизнью. Даня стал для них неожиданности. И не понятно, как эти двое тогда решились оставить его. Но тем не менее, я рад этому. Я никогда не был одиноким, у меня был мой племянник.

И сейчас я ревновал от него свою чужую женщину. Я жаждал внимания этой женщины. Я хочу, чтобы её улыбки принадлежали мне, как и она сама. Но пока это невозможно. Это невозможно, пока мы никуда не двинулись. Но я намерен исправить это.

На Таше длинная платья черного цвета, которая держится на ней только на тонких лямочках, которые открывает много её кожи, чем закрывает. Я бы ревновал, если она в таком виде выходил из дома без меня. Но так как сегодня рядом с ней буду я, я могу не волноваться. Я собираюсь показать её на белый свет. Хочу, чтобы каждый мужчина в том чертовом зале, знали, с кем она. Даже её пидорас бывший муж.

Да, об этом нюансе Таша не знает. Уверен, она будет вне ярости, когда поймет, куда я её привел. Но это рано или поздно должно было случиться. Ей пора посмотреть в глаза своей прошлое, чтобы двинуться дальше.

Таша выглядит просто прекрасно в этом её наряде и макияже.

Татьяна

От взгляда Александра, мне неуютно. В доме, когда мы были не одни, а рядом с нами прыгал ребёнок, я как-то могла абстрагироваться от происходящего. Могла не замечать его пожирающего мое тело, взгляды. А теперь, когда в салоне только мы двое, я не знаю, как перестать нервничать.

Жар поднимается изнутри, словно там разразился огонь. Ситуацию не спасает даже тот факт, что Александр всю дорогу занят телефонными разговорами. Даже в такое время ему нет покоя. А ещё у меня глаза щиплет и слезятся. Я пытаюсь подавить зевок, иначе слезы скатиться, и испортит мой макияж, над которыми работали больше часа. И всё из-за косметики. Из-за этого я не особо люблю наряжаться. После снятия макияжа, обычно у меня ещё долго болят глаза, будто клонит в сон. Поэтому этот момент я и люблю, и ненавижу одновременно.

Машина останавливается в одной из дорогих ресторанов в городе. Водитель спешит открыть дверь мне.

— Подожди, — Александр хватает мою руку, не позволяя мне выйти. Пока он первым выйдя, обходит машину, я не понимаю его. Но когда он оказывается передо мной, вытянув одну руку, сердце в груди трепещет. Казалось простой жесть, но глупая сердце ликует.

— Спасибо, — смущенно выдаю, обхватив его руку, когда оказываюсь на улице. На нас тут же направляется репортеры, камеры щелкает, вспышки ударяет в глаза. Крепко сжимаю его рубашку в кулаке, когда мы направляемся внутрь.

Не волнуйся, успокаиваю себя, моя хватка на его локте становится крепче с каждым нашим шагом. Даже оказавшись внутри, в ушах стоит шум улицы, а сердце ускоряет свой бег, когда мы оказываемся в центре здании. И это буквально.