В тот день я заглянул к нему просто чтобы проведать и хоть как-то поддержать товарища по несчастью. Полозов лежал на кровати, отвернувшись лицом к стене, не подавая признаков жизни.

– Эх, Евгений Андреевич! Вот и сбылось то, что ты наворожил себе в своих снах. Вот только мне перед тобой не в чем повиниться. Я тебя никуда не сталкивал, наоборот, пытался удержать, как мог. У меня в этом деле свой личный интерес – скоро суд, а адвокатов, как коней, на переправе не меняют.

– Твоя правда, Олег Николаевич! – отозвался Полозов. – Насчёт суда не волнуйся – найдём мне замену. Чтобы твоё дело проиграть, надо нарочно постараться. Ты лучше скажи: мне-то как дальше жить? А главное, на что?

– Ты знаешь, я и сам недавно задавался таким же вопросом. Мне бы твои печали, да ещё бы твои годы!.. Правда, мне не нужно думать о том, на что жить, когда закончатся сбережения. Наоборот, как бы мне до конца дней не пришлось кормиться за казённый счёт.

– Предлагаешь махнуть, не глядя?

– Типун тебе на язык!

– Да уж, сказал, не подумав… Хотя… Я бы махнул, если к этому добавить твои сверхспособности – я про умение читать чужие мысли. Я бы тогда не только поднялся – я бы так развернулся!

– Да ладно?! Ты в придачу к моим бедам хочешь ещё и мою шизофрению?

– Я уже сам не знаю, чего хочу, – хоть душу дьяволу закладывай… Помнится, Олег Николаевич, ты как-то говорил, будто у тебя гадалка знакомая есть?

– Ты же сам меня на смех поднял! И про дитя, которое чем бы ни тешилось, лишь бы не вешалось, – это тоже твои слова.

– А вот теперь мне не до смеха. Так прижало, что уже самому впору вешаться. Так что там с твоей гадалкой?

– Да я уже тебе ответил, Евгений Андреевич, давно было наше знакомство, да и далёко отсюда. Она и тогда была в годах, а сейчас её, может, и в живых уже нет. А если и жива – кто знает, в каких полях её искать?

Полозов почесал бровь:

– Ладно, забудем.

– Хотя… Она мне говорила, что у неё кто-то из родственников жил здесь неподалёку, под Питером. А у них и седьмая вода на киселе – тоже своя кровь. Так, может быть, там кого-нибудь посоветуют?

И тогда, просто чтобы убить время и отвлечь Полозова от мрачных мыслей, я рассказал историю моего знакомства с Тамарой.

Началось всё через месяц или меньше после нашего переезда из Питера в таёжную глухомань. Как-то раз мне пришлось выбраться в районный центр – сейчас уже не вспомню, за какой надобностью, да и не в этом суть. Дело было летом или ранней осенью, ещё исправно ходил по маршруту рейсовый автобус – старенький ржавый ПАЗик возрастом чуть моложе легендарного «Фердинанда». Старик гремел всем своим железным нутром, покрывая за рейс несколько сотен километров по разбитым грунтовым дорогам, но как-то умудрялся доехать до конечной точки и даже иногда попадал в расписание.

А дороги в тех местах были такие, что порой казалось: их враги перед отступлением перепахали танками, потом разбомбили фугасами, да так и оставили в устрашение грядущим поколениям. У меня не было ни малейшего желания гробить подвеску личного авто на этих ухабах и ямах, да и расход топлива на первой и второй передаче получался такой, что его хватило бы для вывода на орбиту ракеты-носителя тяжёлого класса.

Сам уездный городок и городом-то можно было назвать с большой натяжкой: в иной современной многоэтажке народу живёт больше, чем проживало в том «городском поселении», даже с учётом всех «мёртвых душ» – тех, кто давно уехал на заработки в более хлебные места. Но всё в этом мире относительно: в сравнении с нашим захолустьем, то был истинный центр провинциальной цивилизации и светской жизни во всех её проявлениях.

Чтобы закончить почти все намеченные дела, мне хватило и пары часов, и вот уже пришло время собираться назад (обратный автобус ходил всего раз в сутки), но оставалось ещё купить билет на поезд для предстоящей поездки. А железнодорожный вокзал с кассами находился как раз на другом конце городка. Прикинув, что времени хватит, как раз чтобы сходить ногами туда и обратно, я решил рискнуть – и едва не прогадал. В незнакомом месте я умудрился заблудиться, да ещё, как на грех, рядом не оказалось никого, кто подсказал бы дорогу.

Единственной живой душой, к кому я мог обратиться с вопросом, была пожилая цыганка. Невысокого роста, сухонькая, с длинным носом, похожим на птичий клюв, она куда-то спешила по своим делам в нескольких шагах от меня. Немного странно было встретить эту дочь кочевого народа в такой дали от их исторической родины на берегах Индийского океана, однако меня смутило не это. Кто хоть раз пересекался с цыганками на улице, тот меня поймёт: с ними не то что первым заговорить, а просто, проходя мимо, лишний раз глаза поднять нет желания – себе дороже выйдет. Потом ведь не отвяжешься, а ещё, чего доброго, очнёшься наутро без бумажника и фамильного серебра… Но деваться было некуда, и пришлось рискнуть:

– День добрый! Не подскажете, как пройти на вокзал?

На моё удивление, в ответ не последовало ни предложения погадать на счастье, ни слёзной просьбы пожертвовать сбережения на золотые зубы лошадям. Цыганка просто ответила:

– Так пойдём, провожу – мне всё равно по пути.

И мы пошли.

– Сам-то не местный? – спросила меня «аборигенка».

– Да, приезжий я, из Ленинграда.

– Из Ленинграда?! А у меня там сын служил. В Агалатово, знаешь такое?

– Конечно, ещё бы не знать! Я же сам там однажды «партизанил».

(Конечно, я имел в виду не подрывную деятельность в тылу врага, а обычные военные сборы – но цыганка меня поняла.)

– А потом там же работать остался, – продолжила она. – Скоро в гости собирается – вот жду, не дождусь…

Вот так, слово за слово, я и познакомился с Тамарой. А потом каждый заспешил по своим делам – до нашей следующей встречи.

Вторая встреча состоялась через несколько месяцев всё в том же райцентре. В тот раз я был на своих колёсах и заметил Тамару у края тротуара напротив местной лечебницы.

– Добрый день, Тамара! Как ваши дела? Что-то на вас сегодня лица нет…

И это было ещё мягко сказано: лицо на моей знакомой, конечно же, было, но какое-то осунувшееся, землисто-бледного цвета с тёмными кругами вокруг глаз. Видно было, что цыганка едва держится на ногах, не решаясь даже двинуться с места, чтобы не рухнуть там же на землю. Узнав меня, она поспешила посетовать на жизнь:

– Ты знаешь, а я ведь тут в аварию попала на машине, месяц с лишним лечилась в больнице. Сегодня ходила кровь сдавать на анализ и чуть в обморок не упала, когда мне иголку воткнули в вену…

– Сочувствую вам! Так давайте, я хотя бы подвезу вас до дома или куда скажете? А то мало ли что…

Тем и закончилась наша вторая встреча. Третья, но не последняя встреча состоялась ещё через пару месяцев – уже на местном рынке. Теперь Тамара была не одна, а с молодой спутницей – может дочкой, а может невесткой, кто их разберёт? Выглядела моя знакомая вполне благополучно: цветущий вид, бодрая походка, блеск в глазах, румянец на щеках, а в каждой руке – по увесистой сумке с различной снедью.

Мы встретились с нею уже как добрые знакомые – разве что на шею друг другу не бросились. День был погожий, дела никуда не торопили, и мы с Тамарой, как принято говорить, «зацепились языками». Как долго тянулся наш разговор, не берусь сказать, – может полчаса, а может, и час. Юная цыганская дева скромно стояла в стороне, потупив очи долу, и ни разу не возроптала и не попыталась встрять в нашу беседу. Субординация, однако!

И вот мы уже обсудили всё, что можно и уместно было обсудить, – и состояние национальной системы здравоохранения, и судьбу всех близких и дальних родственников от младенцев до дряхлых стариков, и погоду на два сезона вперёд, и урожай грибов, и цены в местных лабазах, – а разговор всё не заканчивался. Оставалось что-то недосказанное, что явно не давало Тамаре покоя.

Кроме исчерпания всех возможных тем для беседы, имелось и ещё одно, вполне житейское обстоятельство: продукты в двух сумках, что стояли в ногах у Тамары (и ещё две таких же стояли при её молодой родственнице), явно не становились свежее, а наоборот, грозили расцвести какой-нибудь не полезной для организма кишечной палочкой.