Литмир - Электронная Библиотека

– Очнулся? – спросил меня врач. – Ну, слава Всевышнему! А то для меня два покойника за неделю – это уже перебор. Замучаешься потом объяснять и отписываться, что за мор такой случился в нашей богадельне.

Малик изо всех сил пытался шутить, но у него это плохо получалось: его шутки звучали как-то неловко, неискренне и натужно. Было видно, что он сам едва не слёг на койку от страха за меня.

– Что со Светой? – спросил я первым делом. – Откуда второй покойник?

– Да что ей будет? Нет, это другой пациент представился, просто от старости. А мне урок: как говорится, век живи – век учись. Опасался за неё, а в итоге чуть тебя не потерял. И ведь что обидно: я же не знахарь какой-нибудь, как я мог такое проглядеть? В общем, готовься опять пройти все обследования и учти: я теперь от тебя живого не отстану. А помрёшь – хоронить не дам, пока не выпотрошу до последнего хрящика и не узнаю, с чего ты вдруг решил хлопнуться в обморок, словно гимназистка.

– Спасибо тебе, добрый человек!

– Ты в другой раз хотя бы предупреди, если почувствуешь слабость, испарину, тошноту.

– Да не было ничего такого…

Выслушав подробное описание моих ощущений за несколько секунд до абсанса, Малик озабоченно нахмурился:

– Ты знаешь, не хочу тебя заранее пугать… но, судя по симптомам, это очень похоже на ауру перед эпилептическим приступом.

– Ты хочешь сказать, что у меня, вдобавок ко всему, «священная болезнь»? Как у Достоевского, Альфреда Нобеля и пророка Мухаммеда?

– Ты ещё забыл Николо Паганини, Петра Ильича Чайковского и сэра Элтона Джона.

– Как, и Паганини тоже?!

– И Паганини тоже. …Нет, он не в том смысле «тоже»! А вот Пророка в этом смысле попрошу не касаться – а не то поссоримся.

– Да Бог с ним, с Пророком! А со мной-то что? Я ведь от этого умереть мог?

– Мог, но не умер. А что с тобой случилось, может сказать только невролог – но ему для точного вывода нужно снять ЭЭГ твоего мозга прямо во время приступа. (Да-да, это когда на голову надевают шапочку из фольги с торчащими из неё проводами!) Но и это ещё не повод ставить диагноз, даже если бы ты бился в классическом припадке с конвульсиями, пеной у рта и прикушенным языком. Тут, как в любом эксперименте, важна повторяемость результата. Иными словами, один раз не считается. Так что план остаётся прежним – пройдёшь полное обследование. А я пока назначу тебе кое-какие противосудорожные препараты.

Должен признаться, в тот раз я рассказал врачу далеко не всё. Я не стал рассказывать Малику про то, что именно увидел своим внутренним взором перед тем, как потерял сознание. Да и к чему? Он всё равно не поверил бы моим словам, а просто запер бы меня в палате с мягкими стенами. (Если честно, именно тогда мне в голову в первый раз постучалось слово «шизофрения».) Понять меня мог только один человек – я имею в виду Полозова. Не зря же у нас с ним была одна folie à deux, один диагноз на двоих. Наверное, поэтому нас и тянуло друг к другу с самой первой встречи, словно обратные полюса магнита.

* * *

Когда больница уснула, я осторожно оделся в то, что нашёл под рукой, и постучал в дверь соседней палаты. Полозов открыл мне почти сразу; в тот вечер он выглядел ещё более усталым и измотанным, чем прежде.

– Не разбудил?

– Да какое там! Я уже третьи сутки не сплю – хожу, словно зомби, держусь на автопилоте из последних сил.

– Может, вам лекарство какое-нибудь принять?

Полозов устало махнул рукой в сторону прикроватной тумбочки, где уже не было свободного места из-за склянок с микстурами и блистеров с таблетками:

– Да я уже всё перепробовал из назначенного. Осталось только в ко́му лечь, так ведь и там, говорят, сны снятся… А тут ещё вы всю больницу переполошили. Это не в упрёк – я понимаю, сколько всего на вас свалилось в последний месяц. Тут любая мелочь может подкосить.

– Евгений Андреевич, это совсем не мелочь, поверьте! Простите за назойливость, но я хочу задать вам несколько неожиданный, но очень важный для меня вопрос.

– Слушаю вас.

– Что вы думаете о религии, о вере в потусторонние силы и – в самом широком смысле – о любом мистическом опыте?

– Уффф… – Полозов помассировал виски указательными пальцами. – Боюсь, я не готов сейчас ответить на ваш вопрос. Физически не готов. В голове шумит, мысли путаются – я и о менее сложных материях не могу рассуждать, так что извините.

– А вы всё-таки попробуйте, сделайте над собой усилие! – не отставал я. – Ну хорошо, давайте зайдём с другой стороны. Вы помните, каким подвигом прославил себя Святой Патрик?

Полозов несколько секунд помолчал, наморщив лоб, а потом спросил неуверенно:

– Отдал половину плаща нищему? …Хотя нет, это был Святой Мартин. …Попросил Бога приделать ему пёсью голову взамен человеческой? …А нет, это Святой Христофор попросил… Что-то вы совсем меня сбили с панталыку! Я о Патрике знаю только, что это самый почитаемый святой в Ирландии. Именно он когда-то обратил страну в католичество. А чем он ещё там себя прославил, убей бог, не скажу.

– Тогда позвольте, я вам напомню. Святой Патрик избавил весь остров от змей. Обратился к ним с христианской молитвой – и все гады бросились в море и уплыли чтобы никогда не возвращаться. Почти все – потому что остался один самый старый и упрямый змей, на которого не подействовало заклятие. Но Патрик сумел обманом заманить его в бочку, запер в ней и хотел сбросить в море, да не смог. Бочка оказалась такой тяжёлой, что ему не хватило сил её поднять. И тогда он столкнул её в озеро, где змей уже много веков сидит в своей наглухо задранной тюрьме, но иногда подаёт голос со дна, напоминает о том, что всё ещё жив. Вам понятен смысл этой аллюзии?

– Да чего уж тут непонятного, – немного оживился Полозов. – Всё ясно, как божий день. Это намёк на пережитки древних верований кельтов – Святой Патрик с ними боролся, но так и не сумел искоренить.

– Всё верно. Но история, как известно, имеет свойство повторяться. И теперь в роли новых экзорцистов выступают атеисты-богоборцы с их попытками закатать религиозное сознание в бочку позитивизма. Я, разумеется, целиком на их стороне, только можно ли одним махом отбросить все суеверия и мифы, какими люди грузили себя тысячи лет подряд? Вот и выходит, что сколько ни крути перед носом фонарём разума, а вагон религии всё равно катится по инерции своим путём.

– Если честно, – ответил Полозов, понемногу «включаясь в игру», – я над этим вопросом никогда глубоко на задумывался. Скажу только, что по своим убеждениям я скорее агностик, чем атеист. Короче, в Бога я не верю. А моё отношение к тем, кто верит, могу выразить одной фразой: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Надеюсь, я ответил на ваш вопрос? А с чем он, собственно, был связан?

– Видите ли… Я и сам в каком-то смысле пережил сегодня мистический опыт… Вам никогда не доводилось прищемить себе палец в двери или ударить по нему молотком? А видеть, как это сделал кто-то другой? Неприятные ощущения, верно? Порой это даже хуже, чем пораниться самому. …Да погодите вы вздрагивать и морщиться – я не собираюсь никого калечить, просто так образно выражаюсь. Дело в том, что мне непонятным образом удалось прочесть Светины мысли – словно я подключился к ней при помощи какой-то невидимой связи… Нет, не так. Я сказал «прочесть мысли» – а на самом деле имел в виду другое. Это не были буквально её мысли, облечённые в какие-то слова, фразы… Это скорее были образы, увиденные как бы её глазами, – как будто передо мной прокрутили плёнку с записью того утра, когда она попала в больницу… Я в жизни ничего подобного не чувствовал: бессилие, паника, обречённый ужас – представьте себе сидящую на гнезде птичку-невеличку, когда её вместе с птенцами накрыла тень кобры или коршуна… У меня от этого аж мурашки вздыбились по всему телу… Я не просто посочувствовал её душевной боли – я почувствовал её как свою собственную, словно поменялся с нею телами, хотя и понимаю, что это невозможно по законам природы… Я где-то читал, что похожие трансцендентные ощущения случаются у больных височной эпилепсией, но одно дело – читать, и совсем другое – пережить такое самому… Уж слишком всё было реально, как будто у меня и вправду открылось какое-то новое зрение, как будто я сумел на минуту заглянуть в другой, потусторонний мир… Тут впору приказать самому себе: «Не верь глазам своим!» Но одно дело приказать, и совсем другое – выполнить приказ… Вы уж простите меня за сумбур, но я уже сам не знаю, что думать и во что верить. А что, если он и в самом деле есть, этот другой мир? То самое пятое или одиннадцатое измерение – не зря же физики-теоретики уже вывели его на бумаге в своих формулах? Какие-нибудь тонкие струны, особые вибрации материи, которые пока ускользают от наших обычных органов чувств?..

15
{"b":"843501","o":1}