Джульетта взяла с вращающегося стекла бутылку с крепким алкоголем и налила немного в чайную чашку. Не заботясь о том, кто смотрит на нее, она выпила его в один глоток.

– Ты бьешь слишком высоко.

Рома ткнул Алису в подмышку, и она, взвизгнув, отбежала на несколько шагов. На ее лице отразилось легкое недовольство, плечи она подтянула к ушам. Рома подавил вздох, потому что знал – его сестра разозлится, если он выкажет раздражение тем, как медленно она усваивает урок.

– Ты сказал, что будешь учить меня самообороне, – проворчала она, пригладив волосы.

– Я и учу.

– Ты просто… – Алиса замахала руками, пытаясь скопировать быстрые движения Ромы. – От этого мало толку.

В окно комнаты Алисы дунул ветерок, и Рома закрыл его, чтобы не впускать холод. Он начал молча дышать на стекло, пока оно не запотело, после чего нарисовал на нем пальцем маленькую улыбающуюся рожицу.

– Это что, должно усилить мою мотивацию? – спросила Алиса, глядя поверх его плеча.

Он ущипнул ее за щеку.

– Это ты. Маленькая и вредная.

Алиса шлепнула его по рукам.

– Рома, перестань.

Не то чтобы ему не нравилось проводить время с сестрой, но он подозревал, что у этих тренировок другая цель. Он с удовольствием общался бы с ней, вместо того чтобы заниматься делами, но был уверен, что эта плутовка придумала уроки самообороны, чтобы не давать ему охранять границы их территории, а вовсе не для боевых навыков.

– Это очень важно, – сказала она, будто почуяв, о чем он думает. – Я так долго пролежала в коме. Я не могу быть слабой. Мне надо научиться отбиваться от плохих людей.

Снизу донесся глухой тяжелый стук. То ли кто-то слишком громко топал в общей комнате, то ли на одном из нижних этажей кто-то метал в стену ножи. Рома тяжело вздохнул, затем велел Алисе вытянуть руки.

– Ладно, попробуй еще раз. Крепко сожми кулак.

Алиса сделала еще одну попытку. Затем еще и еще. Но что бы она ни делала, ее защита была хлипкой, а удары, когда Рома делал вид, будто хочет схватить ее, слабыми и неуверенными.

– Почему бы нам не закончить на сегодня? – спросил Рома наконец.

– Нет! – воскликнула Алиса и топнула ногой. – Ты так и не научил меня бить как следует. Или стрелять. Или ловить ножи.

– Ловить… – Рома был ошарашен. – Зачем тебе понадобилось… ты знаешь, что… – Он покачал головой. – Полно, Алисочка, никто не может научиться драться за один день.

Алиса сложила руки на груди и, прошествовав к своей кровати, плюхнулась на нее.

– Готова поспорить, что Джульетта научилась драться за один день, – проворчала она.

Рома застыл, почувствовав, как его кровь сначала вскипела, а потом похолодела, после чего его каким-то образом охватили одновременно и жгучая ярость, и холодный страх. И все это лишь от звука ее имени.

– Тебе не следует желать хоть в чем-то быть похожей на Джульетту, – рявкнул он. Он хотел в это верить, и, если он повторит это много раз, возможно, у него получится. Возможно, тогда он сможет заглянуть под оболочку из сияющих иллюзий, увидеть то, что скрывается за ее широко раскрытыми глазами, которыми она смотрит на него даже тогда, когда проливает к его ногам кровь. Как бы ярко она ни блестела, ее сердце превратилось в обгоревший уголь.

– Знаю, – пробормотала Алиса, копируя его тон. Ее голос звучал сердито, потому что она думала, что Рома сердится на нее, и он подавил свою злость, понимая, что направил ее не на того человека. Он упрекал себя за то, что стал так легко раздражаться, но ничего не мог с собой поделать. Ему вечно хотелось злиться, и этому порыву было легче поддаться, чем бороться с ним.

Рома засучил рукава и посмотрел на часы, стоящие на каминной полке. Похоже, Алиса решила на минуту предаться мрачным думам, и он подошел к ней и ткнул ее в живот.

– Мне надо идти. Давай продолжим наши занятия в другой раз.

– Ладно, – тихо буркнула Алиса. – Смотри не погибни.

Его брови взлетели вверх. Он ожидал, что Алиса возразит, что она опять спросит, зачем ему ходить по улицам, охраняя границы их территории. Но, видимо, ей надоело повторять одно и то же.

– Я не погибну. – Он ткнул ее еще раз. – Учись принимать правильную стойку.

Рома вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Сейчас на четвертом этаже было тише, чем обычно, и глухой тяжелый стук прекратился. Возможно, тому, кто производил этот шум, тоже надоело учиться метать нож в стену.

Готова поспорить, что Джульетта научилась драться за один день.

Черт бы побрал Джульетту. Ей недостаточно того, что она занимает все его мысли, что она проникла в самые его кости, недостаточно, что она оказывается везде, где нужно появиться ему, преследуя его, словно тень. Теперь ей надо еще и пробраться в его дом.

– Куда ты идешь?

Рома не остановился, сойдя с лестницы.

– Не твое дело.

– Подожди, – настойчиво сказал Дмитрий.

Но Рома не был обязан ждать. Ничто не мешало ему вести себя с Дмитрием Ворониным так, как он хотел, взяв реванш. У всех обитателей дома голова шла кругом, потому что Дмитрий успел освоиться в роли любимчика, но теперь Рома решил, что он все-таки хочет истребить Алую банду. После долгих лет, проведенных в попытках балансировать между положением наследника и стремлением быть хорошим, он за ночь изменился, выбрав насилие, и господин Монтеков был этим доволен.

– Что тебе? – равнодушно спросил Рома и с нарочитой медлительностью повернулся.

Дмитрий, сидящий на одном из диванов с зеленой плюшевой обивкой, взирал на него с любопытством, барабаня пальцами по спинке дивана и положив одну ногу в ботинке на колено другой.

– Тебя хочет видеть твой отец, – сообщил Дмитрий и непринужденно улыбнулся. Прядь черных волос упала ему на лицо. – Когда ты сможешь. Ему надо обсудить с тобой кое-какие дела.

Рома поднял взгляд – сверху опять доносился шум, потолок ходил ходуном от какой-то сутолоки на втором этаже. Возможно даже, что источник этих звуков находился в кабинете его отца.

– Он может потерпеть, – сказал Рома.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Дмитрия, он открыл входную дверь и быстро вышел на улицу.

– Здесь, здесь и здесь.

Кэтлин обвела три участка на карте, нажимая на перо авторучки. Напечатанная на тонкой бумаге карта города была истрепана, и теперь Джульетта задумчиво смотрела, как красные чернила просачиваются на туалетный столик. Они с Кэтлин сидели на обитой бархатом банкетке и вместе разглядывали карту. Это была ее вина – она так и не поставила в своей спальне письменный стол. Как часто ей бывала нужна твердая поверхность?

Кэтлин обвела пером последний участок. Когда она положила ручку на стол, один из краев карты начал загибаться, но, прежде чем бумага успела свернуться, размазав чернила, Джульетта схватила один из тюбиков губной помады и придавила им уголок карты.

– В самом деле? – тут же проговорила Кэтлин.

– О чем ты? Мне просто было нужно что-то тяжелое.

Кэтлин только покачала головой.

– Судьба города зависит от твоей губной помады. Какая ирония. Итак… – Она вернулась к делу. – Не знаю, стоит ли сворачивать операции в этих местах лишь для того, чтобы предотвратить забастовки, но следующая стачка произойдет где-то здесь. Профсоюзы собираются только наращивать свою активность.

– Мы предупредим фабричных и заводских мастеров, – подтвердила Джульетта и с помощью пальцев попыталась прикинуть расстояние между теми местами, которые пометила Кэтлин. Когда ее рука повисла над южной частью города, над Наньши, она замерла, глядя на дорогу, на которой находилась та самая больница.

«Если бы в тот день протестующие не пошли штурмовать эту больницу, возможно, я смогла бы отыскать другой выход», – подумала Джульетта.

«Ты принимаешь желаемое за действительное», – сказала она себе. Даже если бы они все сдали назад, Тайлер выстрелил бы ей в голову, стоило ей лишь потянуться к руке Ромы.