Черная машина, блестевшая так, будто ее вылизывали языком, свернула в переулки. Пожарные тем временем подъехали к кабаку, но никакого пожара не обнаружили. Только двух зайцев с расцарапанными острыми когтями мордочками, крайне напуганных и бредящих какой-то Мэри и прочей чепухой. Их отправили в больницу.

Ах, да. Еще нашли на стене надпись, написанную красной краской:

МЭРИ В ГОРОДЕ

По запутанным лабиринтам подворотен и петляющим в тенях переулкам неслась маленькая волчица в черном костюмчике и маске. В лунном свете ее гладко причесанная шерстка вся блестела, как волны речки в звездную ночь.

Она завернула за угол и остановилась в темном тупичке. Свет луны и фонарей, редких и желтых, как зубы старого зверя, не доходил до сюда: серые, выщербленные стены домов образовывали букву «П», надежно скрывая тупичок от чужих глаз. Волчонок тенью скользнула в темноту и услышал знакомые грубоватые голоса:

– Эй, вот и она!

– Ждать себя заставляешь!

– Так начали бы без меня, – махнула лапкой она и пригладила мех у ушей – он как будто светился серебристым светом.

– Все здесь, Рут, – негромко произнес юный худощавый хорек.

– Можем приступать, – прибавил заискивающе крысенок в такой же маске, как у волчонка.

– Ладно, – ответили из темноты, и к ним вышел высокий облезлый крыс в черном трико и свободной черной рубашке. Через морду крыса тянулся грубой ниткой шрам. В ухе поблескивала серьга, а на лапах алели татуировки. – Все? Тогда идем.

Четыре силуэта неслышно спустились в какой-то подвал за потайной дверью, прятавшейся за мусорными баками в конце тупичка. Это был их секретный штаб – Черное Подземелье.

В комнатушке вниз по разбитой лесенке стоял круглый стол – у него были целы только три ноги, а четвертую заменял старый фанерный ящик. Из потолка с потрескавшейся штукатуркой тянулся одинокий провод, и на нем, как на мышином хвостике, держалась единственная лампочка.

Крысак с татуировками уселся на стул, с которого было хорошо видно входную дверь. По правую лапу от него устроилась маленькая волчица. Слева от Рута – крысенок, игравший роль шестерки. И дальше всех от главаря, рядом с крысенком, примостился хорек: он был новичком в команде.

– Итак, ребята, – торжественно объявил крыс, извлекая из-за пазухи потрепанную карту города. – Сегодняшняя ночь особенно ответственная…

– Мы, наконец, ограбим банк? – пошутил крысенок, но утих под жестким взглядом Рута. Волчонок встала со своего места и вырвал карту у главаря из лап.

– Нет, Джо. Мэри узнала пару часов назад, что в Механиксвилле завелся новичок.

– Вид? – деловым тоном осведомился хорек.

– Точно неизвестно. Похож на суслика, хорька и ласку сразу, но, якобы, не суслик и не…

– Суслики не занимаются такими вещами, – пробормотал Рут, явно боясь разозлить говорившую. Но та лишь согласно кивнула.

– Да. Боюсь, нам придется искать практически вслепую. Все, что известно: у него нож. Итак, – Бекка, провела пальцем по карте, очертив невидимую линию от «Картерс Пигпен» до Стадли-Роуд. – Его видели в этом районе. Джо, на тебе сектор «А», Рут возьмет Ланса и обследует участок «В», я прочешу «С». Нельзя, чтобы он ушел. Держим связь, но без повода не беспокоим. Вопросы?

Вопросов не было.

***

В темноте, стараясь казаться как можно незаметней, скрывался зверек. Его круглые блестящие глаза бегали туда-сюда, как на шарнирах, выискивая на ночных улочках Механиксвилля новых жертв. Синяя маска плотно облегала его довольно плоскую мордочку. В темно-коричневой лапке поблескивал маленький нож.

Дункан встал на мусорный бак с крышкой и оглядел улочку. Никого… Хотя нет, вон идет девочка. Волк? Лиса? Нет, волк. Волчица. Совсем маленькая. И как будто белая. Или это от луны?

Он пригнулся пониже, готовясь к прыжку, и прыгнул на нее со спины. Она вскрикнула. Дункан приложил к ее горлу нож и прошипел как можно более угрожающе ей на ухо:

– Кошелек или жизнь?

– Если жизнь твоя, то возьму ее с удовольствием, – оскалила зубки та и неожиданно перекинула его через голову. Удар – и нож вылетел из его лап. Маску сорвало с его морды, как порывом ветра. Волчонок ловко заломила ему лапы за спину и даже надела звенящие налапники, так что перспектива сбежать ему уже не светила.

– Куница?! – скорее раздосадованно, чем удивленно воскликнула она, кривя мордочку. – Всего лишь куница? А я-то ожидала… Ух, и облезлый ты.

– Про блох слыхала? – огрызнулся Дункан, потирая ушибленные места, насколько это возможно сделать сцепленными за спиной лапами.

– Слыхала, – усмехнулась та, и Дункан, наконец, заметил у нее мордочке маску. – А это ты, что, ради них на такие опасные авантюры идешь?

– В полицию сдашь? – как-то вяло поинтересовался Дункан.

– А хочешь? – весело полюбопытствовала она.

Несостоявшийся воришка непонимающе моргнул, и маленькая волчица засмеялась.

– Ну, в какую тебе полицию? Ты, вон, мелкий совсем… Тебе сколько? Десять?

– Тринадцать, – обиделся Дункан. – А сама-то…

– Ну, вот! Я ж говорила. Всего на год меня старше, а ума вдвое меньше… И столько шуму из-за куцехвостой кунички, я не могу!..

– И вовсе я не куцехвостый! – буркнул Дункан, глядя, как незнакомка заливается смехом.

– Нет, куцехвостый, куцехвостый! Куцехвостик! – хохотала она.

– Неправда! У меня хвост пушистый… Только хвост и пушистый, – совсем сник он.

– Ты зачем такой шум в городе поднял? – уже серьезно спросила маленькая волчица, утирая слезы смеха. – Тебя даже в кабаках обсуждают…

– Кто?

– Зайцы!

– Кто-о-о?

– Да неважно… Дуралей! Мама не учила, что нельзя с острым играть?

– А сама-то…

– А моя мама… – начала бодро она и тут же повторила тише: – А моя мама… умерла. Но она хотела, чтоб я была настоящей леди. Языки знала. На фортепиано играла. Пела…

– И ты стала? – почему-то спросил Дункан.

– На фортепиано я играю. И я как бы леди, но как бы нет.

– Почему – нет?

– А вот много ты видел леди, которые по ночному городу таскаются с оружием и в маске?!

Дункан подумал немножко и сказал честно:

– Я вообще леди никогда не встречал.

Она коготком открыла налапники.

– Умеешь ты подлизаться… Ладно, беги.

Дункан потер лапки, но не спешил даже вставать.

– Ты не арестуешь меня? Не отдашь в лапы закона? Не…

– Ты всегда такой нудный? – досадливо поморщилась волчонок, усаживаясь прямо на землю с ним рядом. – Думаешь, я с этим законом дружу? Думаешь, мне охота подставлять своих?

– Своих? – повторил куница. – Кого?

– Я расскажу, если ты расскажешь о себе, – загадочно зашептала она, пододвигаясь ближе, так что ее губы касались его клочковатого меха. – И поклянешься, что все, о чем ты узнаешь сегодня ночью, останется между нами.

Дункан радостно закивал, подставляя круглое кремового цвета ушко.

– Да-да-да! Я клянусь, я…

– Как тебя зовут?

– Ой, я Дункан.

– А я Бекка. И я из тайной команды… – тут она пододвинулась совсем-совсем близко и еле слышно произнесла: – Кровавой Мэри.

Дункан даже вскрикнул, но только очень тихо – вдруг кто услышит? Но улица была также пустынна. По ней гулял только холодный ветер.

– Если ты готов шагнуть во тьму, если ты не боишься нырнуть в озера крови и испачкать шкурку – тогда я возьму тебя с собой, – продолжала Бекка. – Но только я должна знать… Где твоя семья? Это важно.

– Нигде, – вздохнул Дункан. – Я один. Раньше я жил с отцом… А недавно он умер.

– Тебя не забрали никуда? – изумилась Бекка.

– Ну… Никто вообще-то не знает, что его нет. Вернее, что я есть. Думают, нас обоих не стало, а я… Вот.

– Бедный Ду-Ду… – сочувственно проскулила Бекка. – Ну, теперь я точно тебя беру с собой… Нельзя такого обалдуя оставлять одного. Ты ж даже воровать толком не умеешь. Не то что…