– Похоже, он в нас врезался, – ошеломленно проговорил Колдер, высовывая из ящиковой кучи голову.

– Кто в нас врезался? – еле слышно уточнила Бекка, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Акула? – предположил Дункан, выныривая из коробкового моря.

– Нет, дуралей! «Летучий Голландец»…

– А разве это не сказка?.. – разинул рот Дункан. Бекка в сердцах сплюнула.

– А что будет с кораблем, который встретится с «Голландцем»? – спросила она.

– Весь экипаж обречен…– судорожно сглотнул Колдер.

– Боже мой… – похолодела маленькая волчица. До нее неожиданно дошла вся серьезность ситуации, в которую им угораздило вляпаться.

Ящики заходили ходуном, мелко дребезжа. Лампочки, итак выключенные, разом полопались. Осколки брызнули во все стороны, как соленая вода, и тут же захрустели под очередными упавшими коробками.

Сверху, видимо, с палубы, послышались душераздирающие вопли.

– Мамочка! – взвизгнул Дункан.

– А поподробней можно?.. – попросила Бекка, вцепившись в какую-то трубу, чтобы вместе с ящиками и куницей не поползти в сторону, к стенке.

– Вообще-то я не знаю точно, – признался Колдер, занимая местечко рядом с ней и наблюдая, как бедный Дункан плывет в волне коробов уже в другую сторону: корабль снова опасно накренился. – Некому было рассказывать: ведь экипажи, встретившие «Голландца» не выживали…

Бекка промолчала.

Крики снаружи стали громче. А главное – все трое отчетливо услышали хрипловатый голос капитана:

– НЕ-Е-Е-ЕТ!

Выдренок вздрогнул и ринулся, было, к двери, но маленькая волчица схватила его за лапу и силком оттащила обратно. Дункан продолжал путешествовать на разные концы трюма в компании ящиков.

– Спасите!.. – пищал он где-то на фоне.

– Колди, ты его уже не спасешь! – удивительно спокойным голосом прошептала выдре Бекка, сжимая лапку капитанского сына.

– Как ты можешь! – пытаясь вырваться, заорал Колдер, краешком сознания понимая, что она права. – Я должен помочь…

– Никому из них больше не помочь, морячок.

– Но вы все еще можете помочь мне!– жалобно заметил Дункан из-под ящиков.

– Мертвым не нужна помощь, Колди, – тихо и терпеливо говорила Бекка.

– Но я еще живой! – напомнил куница.

– Ду-Ду, не лезь! – прошипела Бекка, даже не смотря на него. – Колди… Мне так, так жаль…

– Мой папа… – нерешительно начал Колдер и поморщился. – Неважно. Нам… Нам надо выбраться с корабля! – очень решительно, недетским тоном объявил он.

– Как прикажете, капитан, – невозмутимо отчеканила Бекка и, мельком оглянувшись на уцепившуюся-таки за какую-то трубу куницу, прикрикнула: – Ду-Ду!

– А? – откликнулся Дункан, боясь, как бы все еще гуляющие по трюму ящики опять не унесли его в другой конец помещения.

– Я сказала: ка-пи-тан!

– Кто капитан?

– Идиот!

– Капитан-идиот?

– Куцехвостик!

– Капитан-идиот Куцехвостик? Это имя или фамилия?

– Да неважно. Забудь. Капитан, – обратилась она уже к Колдеру. – Каков план?

– Мы поднимаемся наверх, пробираемся на шлюпку и уплываем!

– Уходим, – поправила Дункан. Выдренок нахмурился.

– Что?

– Вы же сами говорили: корабли не плавают, а ходят.

– Но шлюпка – не корабль, – возразил Колдер, всегда готовый поспорить не морские темы.

– А выдры с куницами не имеют запасных голов, – сощурила глазки Бекка. – Так что заткнулись оба и – пошли выполнять самый бредовый приказ в моей жизни!

Не дожидаясь ответа обомлевших мальчишек, волчица открыла дверь и потопала вперед по коридору; ее каблучки стучали по полу и разносились эхом.

– Давай-ка уточним, – хмыкнул Дункан Колдеру. – Ты здесь капитан?

– Минуту назад даже мне так казалось, – сказал Колдер и поспешил за Беккой.

***

Капитан Филипп Ван Дер Деккен имел поистине устрашающий вид.

Высокий, стройный, в свободной рубашке из белого шелка, темных бриджах и с яркой повязкой на голове, с лоснящимся блестящим черным мехом и белым «воротничком», – он не выглядел на четыреста лет. Он едва выглядел на тридцать.

Деккен не терпел бунтов. Ни при жизни, ни теперь.

Корабль выдры рушился на глазах, хотя никто даже не сошел с «Голландца» – пара выстрелов из пушек сминала металлические борта, как картонные. Казалось, еще чуть-чуть – и грузовое суденышко пойдет ко дну, как размокший в воде комок бумаги. Матросы лежали, где попало, как мухи.

Филипп стоял на носу своего корабля и наблюдал взглядом не моряка, а пирата. И его команда гикала и хохотала, видя, как погибают последние звери с корабля, как в нем появляются все новые пробоины.

– Но какой же он красивый… – прошептала Бекка, аккуратно высовываясь из-за надстройки. – Какие у него сережки в ушах! Роскошно…

Колдер шикнул на нее и легонько шлепнул по лапке:

– Рехнулась? Сейчас же прекрати на него смотреть, дура! Если нас заметят…

– Ну, извини, – надулась волчица. – Я понимаю, что ты его ненавидишь, но… Ты вот не думаешь, что он не виноват?

– Что, прости?

– Я же говорила про Смита, помнишь? Он не хочет убивать. Это проклятие. Может, и животные с «Голландца» добрые?

– Что ты несешь?! Тебе морская вода в голову ударила?! – прошипел Колдер. Дункан прижал палец к губам:

– Тихо вы! Смотрите!

Выдра и волчица проследили за его взглядом и застыли: какой-то облезлый черный кот бросил несколько ножей в воздух, и они, попав точно в крепления, отстегнули шлюпки. Лодочки, покрытые брезентом, упали в воду с тихим всплеском.

Бекка выругалась сквозь зубы. Колдер вздохнул.

– У нас нет выбора. Надо сдаваться.

– Но я пойду первой! – твердо произнесла маленькая волчица, вставая и приглаживая смятую одежду.

– Почему это?

– Потому что, говорят, злым капитанам нравились молодые девушки, – распушила хвостик Бекка. – А в их времена в двенадцать уже считались девушками… Может, он смягчится. Может… У меня идея, мальчики! Гениальная идея!

– Ой, вот с этого проблемы обычно и начинаются… – покачал головой Дункан.

– Мы трое попадем в Тояму! На «Летучем Голландце»!

– Во-первых, идея бредовая, – отметил Колдер. – Во-вторых, «Голландец» никогда не пристанет к берегу!

– Пристанет, если красавица согласится выйти за капитана! – возразила Бекка. – И я готова!

– Что он хоть за вид, – кашлянул Дункан, – кот или… этот…

– Куцехвостик, у тебя явно не все дома, – процедила Бекка. – Это тасманийский дьявол!

– Дьявол?.. – задрожал куница.

– Тасманийский, – успокаивающе добавил Колдер.

– Это даже не выговорить! – ужаснулся Дункан.

– А тебе не кажется, Бекс, что это чересчур? – неуверенно заметил выдренок. – Нет, я… Я остаюсь.

– Я знаю, что тебе тяжело будет сесть на борт того, из-за кого не стало твоего папы, Колди. Но ты никогда не станешь настоящим капитаном, если останешься. До берега далеко, а вдруг ты умрешь? Нет, морячок. Мы вместе доберемся до Тоямы.

– Если там кто и остался, подохнет, как выброшенная на берег рыбина! – сказал капитан. У Деккена был довольно молодой, сильный голос с легкой хрипотцой, и резкий повелительный тон.

– Взгляните только на это! – охнул бобер-боцман, махнув лапой за миг до того, как матросы собрались уже поджечь фитили.

Филипп Ван Дер Деккен нахмурился.

Ему не нравилось, что на борту корабля были дети. Он догадывался, что на судне еще остался кто-то, но никак не малышня. Выдренок-то еще тянул на подростка лет пятнадцати или чуть младше, но куничка и волчонок.

– Мы хотим поговорить! – крикнула маленькая волчица, перегибаясь ни через фальшборт2 с солидной такой зияющей дыренью.

Куница помахал маленьким белым лоскутком, привязанным к палочке.

– Поговорить? – стараясь скрыть удивление, повторил Деккен и громко крикнул: – О чем это? Уж не о погодке ли на завтра?