Язвительный выпад Таню не задел, вспомнились картошка с морковкой на маминой даче, вечная прополка и окучивание. Тоже ничего такое кардио, маму с папой можно было назвать крепкими, сбитыми, но никак не толстяками.

Если бы не презрительно оттопыренная нижняя губа, Онция казалась бы очаровательной – в теплой шубке с капюшоном, отороченной заячьим мехом, сапожках и элегантных перчатках. В руках девушка держала корзинку с зеленью.

– В лес за подснежниками? – пошутила Таня.

– Покормить моих любимцев, – жеманно ответила не понявшая шутки Онция. – Я говорила тебе? Арамз поймал мне лисичку. Она такая пушистенькая – я просто сейчас умру!

– Зачем тебе лиса? – напряглась Таня.

Она уже знала, что при упоминании зверья сестра становится неадекватной, но не могла сообразить, что делать лисе в зверинце из кроликов, свинок, осликов и пони.

– Я ее приручу, и она будет мне служить, – Онция двинулась к углу дома, и Таня последовала за ней.

– Приносить домашние туфли?

– Ты мне просто завидуешь. Я стану водить ее на поводке. Гости придут в восторг!

– Чем ты собираешься ее покормить? У тебя в корзине одна трава.

– Ты же не думаешь, что лису кормлю я? – возмутилась Онция. – Фу! Арамз поймает для нее… кого-нибудь. Или просто возьмет мясо на кухне.

Дорожку к крошечному зверинцу тоже очистили заранее, дабы ни одна из девочек Лю Дэбрэ не застудила ноги.

Подозрения Тани подтвердились: сидящая в клетке лиса демонстрировала все признаки нездоровья. Татьяна сразу вспомнила передвижные зоопарки: запах больных тел, тусклые глаза, редкая шерсть.

– Я повяжу ей на шею бантик, – просюсюкала перед клеткой Онция. – Только пусть Арамз ее сначала вымоет. Фу! Фу! Она плохо себя ведет, эта лиса!

– В смысле? – нахмурилась Таня.

Пленница сидела, наклонив голову и наблюдая за девушками с выражением полной обреченности. Между десен просачивалась кровь. Возможно, зверь пытался грызть прутья клетки.

Сестра немедленно возмутилась, убрав от лица надушенный платочек:

– Но Тьяна! Я же не могу сказать, что она воняет! Это неприлично! В высоком обществе не принято так выражаться!

– А в высшем обществе принято… – Таня нехорошо прищурилась, ее терпение подходило к концу, – издеваться над беспомощным зверьем?!

– Что ты делаешь?! – растерянно выдохнула Онция.

– Выпускаю лису на волю! Туда, где ее дом!

Таня распахнула клетку. Узница не заставила себя долго уговаривать: быстрой тенью скользнула на пол и устремилась к открытому входу.

– Немедленно ее поймай! Я хотела ей помочь! – орала Онция. – В лесу живут хищники, там бродят охотники! Она жила бы у меня на всем готовом! Нужно было просто ее вымыть!

– Нужно просто иметь голову на плечах! – проорала Таня. – И понимать, что такое свобода! Тебе было бы приятно, если бы тебя заперли в клетке и украшали бантиками?!

Сравнение, конечно, получилось так себе. Бантики Онция весьма уважала. Тем не менее она прекрасно поняла сестру, не нашла, что ей ответить, и громко взвизгнула:

– Мама́! Тьяна меня обижает!

Корзинка была брошена на земляной пол сарая, Онция убежала в слезах. Таня, ворча, обошла остальные клетки и покормила кроликов, свинку и ослика.

– Я все слышал! – заявил Труэль. – Странное все-таки колдовство. Моргата лишила вас воспоминаний, и это понятно. Но что за необычные… воззрения она вместила в ваш ум взамен?

– Никакая Моргата меня не заколдовывала, – призналась Таня.

– Но…

– Это все моя подруга Кира и ее книжная магия. Я потом все расскажу. Онция говорила о василиске. Но я не вижу тут никаких необычных зверей.

– Скорее всего, чудовище там, – Труэль указал на лестницу, ведущую в верхнюю часть сарая, где располагались окна. – Мои познания в области волшебных животных далеко не распространяются, но я слышал, что василиски любят солнечный свет.

– Странно, – пробормотала Таня, поставив ногу на первую перекладину. – Они же порождения Тьмы… или как у вас говорят? Ну… вроде драконов или гарпий.

– О нет, – маг беспечно махнул рукой. – Драконы, гарпии, грифоны, василиски – наши магические помощники. Интересно, откуда у Этелии такая редкая зверушка?

– Выясним, – пообещала Таня, начав карабкаться на чердак.

На чердаке Таня увидела еще одну клетку. В ней сидело странное существо – петух с перепончатыми крыльями, змеиным хвостом и зеленой чешуей на всем теле, кроме головы и шеи. Василиск с подозрением уставился на непрошеную гостью, и Татьяна запоздало вспомнила, что в мифологии твари сии замечены в не очень благих деяниях.

– Э-э-э… а это безопасно – вот так запросто к нему приближаться? – осведомилась она, попятившись. – Говорят, они ядовитые и… глазливые, людей в камень умеют превращать.

– Враки, – пренебрежительно заверил ее Труэль. – Руки-ноги под клюв подставлять не советую, а взгляда сей мелкой особи хватит разве что на крысу. Или ласку. Вон, кстати, одна валяется. Видно, приняла за петуха и поплатилась.

В углу и впрямь покоился окаменевший трупик какого-то зверька. Проверять лично, к какому виду относится жертва василиска, Таня не стала – поверила на слово магу.

– Онция говорила, это редкий вид, – вспомнила Татьяна, на всякий случай отодвигаясь подальше от клетки.

– Домашние василиски редки, – подтвердил Труэль. – Я случайно услышал на балу, как одна дама рассказывала о своем василиске, мол, не вонюч, к туалету приучен, однако жрет много и яйца нести не желает.

– Яйца? – засомневалась Таня. – А он разве не самец? Петух же!

– Позвольте подчеркнуть, это он сверху петух, – резонно заметил маг, – а снизу не пойми что за птица.

Татьяна еще немного поразглядывала странное существо и приготовилась уже спуститься вниз, когда дверь амбара глухо стукнула. Таня решила, что ябеда Онция привела Этелию на «следственный эксперимент», но это была Синди. Девушка осмотрелась и прислушалась. Татьяна уже стояла за деревянной опорой, увешанной сушеными травами – при виде младшей сестры сработал рефлекс.

Золушка чем-то пошуршала, поскрипела и полезла наверх.

– Как вы сегодня, господин Лиски? – услышала Таня из укрытия. – Хорошо ли почивали? Сегодня полночь, не забыли? Очень надеюсь, вы, как обычно, одарите меня своим благословением. А пока подкрепитесь крысиной тушкой.

Раздалось громкое благодарное чавканье, и Таня скривилась. Василиск раздирал крысиный трупик в клочья, и несколько капель крови брызнули на пучки трав. Татьяна решила, что, пожалуй, больше не будет пить чай с мятой.

Проворковав слова прощания, Золушка ушла.

– Какие еще благословения в полночь от василиска? – недоуменно проговорила Таня, спустившись и отряхнув сено с костюма для пробежек.

– Так придем и выясним, – с энтузиазмом предложил Труэль.

– Угу, – Татьяна двинулась по дорожке, ворча на ходу, – ты-то в зеркале, а мне и прилететь может. Странные у Золушки связи и питомцы. Не нравятся мне ее секреты. Но я, конечно, приду.

… Таня привыкла рано ложиться, поэтому ей пришлось накачать себя кофе, благо из-за приезда доктора Гриза, посетившего замок с очередным «медицинским» визитом, на кухне постоянно грелся медный кофейник.

Этелия ничего не сказала по поводу лисы. Матушка была занята: она ужинала с доктором Гризом, больше заботясь о меню, чем о капризах вечно недовольной старшей дочери. Онция заперлась у себя и, судя по грохоту, вымещала злость на мебели.

За полчаса до полуночи Таня была в своем убежище на чердаке амбара. Вскоре явилась и Золушка. Василиск был неспокоен: он негромко покрикивал все время, пока над садом поднималась луна, а потом начал возиться в клетке.

Синди мурлыкала ему что-то одобрительное. У Тани затекла спина, но в полночь Лиски издал гортанный вопль и затих.

– Спасибо, спасибо, господин Лиски, – зачастила Золушка, засунув руку в клетку. – Как только станет теплее, я обещаю, что буду выгуливать вас в лесу каждый день. А пока отведайте дикую утку. Я подстрелила ее сама.