– От того, чем эту «чистую доску» заполнят взрослые.

– И какой вывод?

– Не каждый взрослый имеет моральное право воспитывать ребёнка.

– Конечно. А как сделать, чтобы из человечков, родившихся сегодня, ни один не вырос серийным убийцей? Как сделать, чтобы люди не портили своих детей уродским воспитанием? Задача не для дилетантов, каковыми являемся мы все.

– Так и передать детей в руки профессионалов. У кого есть талант воспитания. Вы ещё тогда, в поезде, говорили это, помните? Семья – это кустарщина, это воспитание в атавизме. Мы удерживаем своих детей на уровне обезьяны, а потом кричим о неодолимой человеческой природе.

– к какие у нас профессионалы, Дима? В педагоги может попасть кто угодно.

– Такие «педагоги» ни на что не влияют. А родитель между тем делает из ребёнка свою копию, на своём примере. И новое поколение – всегда копия прежнего. С поправкой на технический прогресс.

– Ещё и внешняя зараза. Стоило, приватизировать телевидение – и сразу мальчишки начали мечтать стать бандитами, киллерами, а девочки – проститутками.

– Телевидение наше… Гламур да криминал. Я вчера вечером минут пять телевизор посмотрел. Угодил на окончание фильма. Про бандитов. Только что кого-то в квартире замочили, вышли, сели в «майбах» – бошки бритые, белые – и тут им голосе неба, вы блокированы, сдавайтесь. Спецназ. Они коротенько посовещались – сдаваться им, видите ли, присяга не велит – и предпочли красиво погибнуть в неравной перестрелке.

– Воспитание на «героических» примерах. Тоже, по сути, преступление. Мальчишки смотрят, рты разинули – прямо радары. Мотают на ус! А телевизионному боссу плевать, у него бизнес. Он делает свои козлиные деньги. Я как-то слышал по радио интервью Татьяны Устиновой. Она спрашивает тиви-продюсера: «а вы не боитесь, что вашу дочь изнасилуют в подъезде? Вы же недавно всем рассказали, что это хорошо». Он отвечает: «не боюсь, моя дочь живёт в Австрии». Ну не козёл, скажете?

– Скажу – козёл, – усмехнулся я. – А помните, Дима, Михаила Круга?

– Помню. Выбрал себе репертуарчик. Заигрывал с братвой, с бесами. Дозаигрывался….

– Нужна статья в уголовном кодексе: романтизация криминала. Прижимать таких певцов, литераторов, телевизионщиков.

– Киношников.

– Да, их тоже. Кино и телевидение надо вернуть государству. Вы понимаете, Дима, это же не сеть ресторанов, не торговля автозапчастями. Это влияние на души людей.

– Цензуру зря отменили. Одни разговоры: ах, ах, развращаем детей, приучаем к сексу, пиву, куреву… Да если бы только к этому!

– За телевидение мы ещё возьмёмся! Тут новая угроза – интернет, соцсети… Но сначала – другое. Закон несовершенен и неповоротлив. Действовать будем по указам президента. Карцев за нас!

– Начнём сверху? С воров в законе, с авторитетов?

– Нив коем случае! Начнём снизу. Оставим «генералов» без войска. Ликвидируем, скажем так, до «полковников»… Но прежде наведём порядок у себя. Вы же не думаете, что милиция – сплошь рыцари без страха и упрёка?

К министру внутренних дел зашёл первый заместитель.

Два генерал-полковника познакомились ещё лейтенантами. Служили оба ревностно, продвигались по службе почти синхронно. В Афган попали капитанами. Случилось так, что в знойный и душный летний день один заслонил другого от пули. А другой, сам раненный, двое суток тащил первого на горбу. «Брось меня… – стонал тот. – Один дойдёшь». Другой молчал. Или хрипло, замученно матерился. Обессилевших, обросших, их подобрали в двухстах метрах от расположения части.

Офицерская судьба в дальнейшем развела на несколько лет; потом свела вновь, уже в московской милиции. Дальше они делали карьеру вместе, то подталкивая, то подтягивая друг друга.

– Ну как, Валерий Анатольевич, – спросил Федин. – Не в восторге от нас президент?

Березин кивнул.

– Типа того, что не справляемся.

– С преступностью, что ли? А с ней когда-нибудь кто- нибудь справился?

– То же и я ему сказал.

– А он что?

– Морщится. Ну, ты же знаешь, как он…

– Так давай поднажмём чуточку.

– Охарактеризовал с двух сторон. Говорит: в моём правительстве Министерство внутренних дел самое лучшее. По всем показателям. Кроме… так называемых внутренних дел. Тут все: ха-ха-ха! Особенно этот, бородатый, замминистра финансов. Не припомню, чтобы я ему когда на мозоль наступил.

– Да просто мужик смешливый. Плюнь, Анатольич.

– Ладно. Вот, говорит дальше, у вас образована новая служба – разработки и внедрения современных технологий. На неё у меня большие надежды, так что оказывайте ей внимание и поддержку.

– Не нравится мне этот Неверов.

– Чем же, Степаныч?

– Слишком независимый. Откуда взялся? На что мне такие подчинённые? Я бы избавился от него.

– Ау тебя есть диплом ПТУ?

– А на кой он мне?

– Работать в тепле будешь. В цехе, у станка. А нет диплома – тогда на улице. В заводском дворе метлой махать. В любую погоду. Щетиной обрастёшь, пить по-чёрному начнёшь, прыщами покроешься…

– Фу на тебя, Валерий Анатольич! Вечно придумаешь какую-нибудь… «Прыщами покроешься», надо же… Нет чтобы объяснить по-простому.

– А по-простому – этот Неверов только формально наш с тобой подчинённый.

– Чей же он? Президента, значит?

– Да, человек президента. Он замахнулся на то, что сам Кольцов хочет, но не может… по причине нахождения на своём посту. Ну и пусть замахивается. Не он первый, не он последний. Жаль только, порученца у меня забрал, Артемьева.

– Не жалей, Валерий Анатольич! Тебе по рангу полковник полагается, а он капитан.

– Ну и что? По мне, хоть лейтенант, лишь бы толковый.

– Ну, найду я тебе толкового полковника.

– Найди, Степаныч. А что касается Неверова – мне всё равно, откуда он взялся. Будем считать, что ниоткуда.

Когда зам ушёл, Березин откинулся на спинку кресла и закурил. Нет, повезло с заместителем, подумал он. Боря и подсиживать не станет, и на своём месте хорош, весьма хорош. За ним, как за каменной стеной. И антитеррор на себе тащит! Звёзд с неба не хватает, но достаточно умён, чтобы понимать это.

– Гадство… – вдруг пробормотал он. Вынул изо рта сигарету и полез в карман за валидолом.

Прозрачные «батискафы», хорошо упакованные и укрытые, разъезжались по стране на железнодорожных платформах, сначала только по областным городам. В Москве осело несколько кабин. Немного меньше «батискафов» уехало на берега Невы. Три кабины были отправлены в Горный и Аккалу – там работы хватало. А какая-нибудь Тура или Палана могла обойтись без кабины ещё сто лет…

Вслед за «батискафами» поехали заводские наладчики и офицеры из семьсот тридцатой комнаты. Диме достался юг России с Северным Кавказом. Лёше – Северо-Запад. Володе Туманову – Москва и Центральная Россия. Антона Морковина по понятной причине окрестили «начальником Чукотки», хотя Чукотка была лишь малой частью его территории. Володя Дрёмин стал «сибирским дедом»5. Андрей Самойлов – «Стенькой Разиным». Я взял на себя, понятно же, Урал.

В Екатеринбург я прибыл раньше «батискафа»; образовалось более или менее свободное время. Попросил отвезти себя ко Дворцу Спорта. Был рабочий день, но я знал, что Инна поздно ложится и, соответственно, поздно встаёт. Может, ещё не ушла…

Знакомый двор на улице Фурманова. Знакомый подъезд. Я поднялся на площадку. Сзади защёлкали замки, открылась тридцать шестая квартира. Жива ещё Олимпиада Петровна… Оборачиваться не стал – ну её, сплетницу. Позвонил. За дверью послышался весёлый голосок дочери:

– Кого Бог принёс?

– Трандуила!6

Дверь открылась, и я шагнул через порог.

Инна смотрела на меня, широко раскрыв глаза – маленькая, русоволосая, в стареньких домашних джинсах и белой маечке с непонятной английской надписью.