Опыт петроградских товарищей нашёл своё практическое, существенно более скромное воплощение в Москве, где на месте будущего Мавзолея в 1920 году по инициативе всё того же Л. Д. Троцкого преподавателями и курсантами Высшей школы военной маскировки РККА был сооружён Курган Победы, который являлся частью выставки трофеев Гражданской войны и был приурочен к открытию II Конгресса Коминтерна. Для руководителей СНК, ВЦИК и делегатов Конгресса, принимавших парад красноармейских частей, построили специальный помост в виде наблюдательного пункта (НП), украшенный цветами и красными лентами. Сам холм довольно натурально представлял из себя взятую в результате ожесточённого боя высоту.

Один из пионеров советской авиации, героический ас Первой мировой войны Н. Д. Анощенко писал в своей книге «Полёты белгородца. Воспоминания первого красного пилота-воздухоплавателя»: «27 июля с. г. (1920 г.) во время парада в честь II Конгресса III Интернационала в г. Москве… Вдоль кремлёвской стены на (Красной) площади раскинулись белые ажурные павильоны „Выставки трофеев Красной Армии“, часть которых находилась под открытым небом. (…) и орудия всех калибров, прихотливо закамуфлированные зелёными, коричневыми и жёлтыми пятнами-зигзагами (…) и первый трофейный английский танк, и французские бронемашины „Рено“, и один из многих захваченных у белых аэропланов — английский „Беи“, и многое другое… Сейчас всё это чинно разместилось на площади вдоль братских могил и кремлёвской стены, начиная от Спасской башни и до красивого искусственного зелёного кургана, на склонах которого разбросаны разбитые орудия, обрывки проволочных заграждений, ружья, снаряжение и т. п.»

Владимир Маяковский был свидетелем грандиозных представлений, организованных в Петрограде и в Москве, как и многие, был восхищён их масштабами и, конечно же, использовал некоторые идеи и драматургические приёмы Николая Евреинова при постановке новой версии своей революционной пьесы «Мистерия-Буфф» в 1921 году.

Ещё совсем недавно футуристы в манифесте «Пощёчина общественному вкусу» требовали «вымыть руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных бесчисленными Леонидами Андреевыми», теперь они диктовали революционную моду во всех сферах культуры и массовые зрелища — здесь не были исключением [1.210].

В 1923 году знаменитым на всю страну стало ещё одно военно-революционное произведение, названное «Земля дыбом», написанное Сергеем Третьяковым по мотивам стихотворений из сборника «Проклятые годы» французского поэта Марселя Мартине. Драматург не забыл упомянуть Троцкого в тексте пьесы, где ему были посвящены отдельные строки:

Революционная пьеса, посвящённая РККА, была представлена Всеволодом Мейерхольдом в виде патетической эстрады, где сатира чередовалась с агитацией и использовались подлинные автомобили, мотоциклы, велосипеды, пулемёты, полевые телефоны, походная кухня и даже жатвенная машина. Во время представления на киноэкране демонстрировалась военная хроника. Как вспоминал известный театральный критик П. А. Марков, «через зрительный зал на сцену, шумя и треща, вкатываются мотоциклы и автомобили», которые заглушали траурную музыку. Это производило невероятно сильное впечатление. Эм. Бесков восхищался тем, что спектакль «буквально ставит дыбом театр. Пропорции взяты живые, инженерные, технические… Рядом с актёром подлинная вещь. Мотоцикл. Автомобиль. Посредине театра — широкая дорога, ведущая отлогим помостом на сцену. По ней мчатся велосипеды, пыхтя, влетают мотоциклы и даже автомобили…» [1. 174]

С просьбой о предоставлении военной техники и имущества для постановки В. Мейерхольду пришлось обратиться лично к наркомвоенмору. Режиссёр просит Л. Троцкого подтвердить приказ о предоставлении техники для театра, «никем, кроме Вас, не поддерживаемого».

В архивных документах Министерства обороны РФ имеются несколько записок Мейерхольда в наркомат и самого председателя РВС начальнику Главного управления снабжения РККА М. М. Аржанову с просьбой об оказании помощи театру им. Мейерхольда:

«№ 905 29 октября 1923 г.

Глубокоуважаемый Лев Давыдович.

Ввиду того, что спектакль „Земля дыбом“ и в этом сезоне собирает большое количество рабочих, красноармейцев и комсомольцев, и так как снятие названной пьесы с репертуара поставит наш театр в крайне затруднительное положение (у нас в репертуаре всего 3 пьесы), просим Вас, Лев Давыдович, подтвердить прежние приказы Ваши о снабжении нашего театра, никем, кроме Вас, не поддерживаемого, всем необходимым для спектакля „Земля дыбом“.

Нам необходимы: 1) Три мотоцикла с лодочками (раза 3 в неделю): 2 на полтора часа (с 8 до 9 ½ ч. вечера; один на 2 ½ часа (с 8 до 10 ½. ч. вечера).

2) Автомобиль легковой, как в прошлом сезоне.

Приношу извинение за беспокойство. От лица всего коллектива приношу Вам глубочайшую благодарность.

С коммунистическим приветом Всеволод Мейерхольд

Приложение: Отношение авто-отдела ГВИУ за № 53650 от 27/X — 23 г.»

Для придания сценическому действию большего эффекта, помимо техники, к участию в нём привлекались десятки военнослужащих. Так, в спектакле «Д. Е.» («Даешь Европу!») это была инсценировка, осуществлённая М. Подгаецким по произведениям И. Эренбурга и Б. Келлермана, участвовали красноармейцы и военные моряки. Такое нецелевое использование личного состава воинских частей категорически не понравилось В. В. Маяковскому, который с обычной для себя категоричностью заявил: «Ввод красноармейцев и матросов на сцену — дикость» и добавил: «Это какой-то институт театральных денщиков».

И тем не менее, при оформлении главного зала павильона РСФСР на Венецианской бьеннале 1924 года центральное место в экспозиции было отведено портрету Льва Троцкого работы Юрия Анненкова, циклопического размера — 3,3 на 2,5 метра[135]. Председатель РВС РСФСР (по словам Луначарского, «угрожающ. Анненков придал т. Троцкому люциферские черты» (думаю, что для него это был тонкий комплимент. — Авт.) в специально пошитой для наркома униформе: непромокаемая шинель с карманом на груди, как у зимней шинели русских офицеров, перчатки-краги на манер шофёрских, фуражка с автомобильными очками, командирский планшет, наградной «Маузер» от ВЦИК РСФСР с деревянной кобурой-прикладом. И никаких знаков отличия — Троцкий выше званий, нашивок и петлиц — они для простых смертных, он же для большинства — идеал, «демон Революции».

Правда, одна история, связанная с награждением наркомвоенмора орденом «Красное знамя», всё-таки была, и она тоже имела отношение к пока ещё тлеющему конфликту между ним и Иосифом Сталиным. У Льва Троцкого в книге «Моя жизнь», изданной в 1930 году в эмиграции, был описан этот показательный эпизод: «Сейчас трудно воспроизвести, да даже и припомнить тот взрыв восторга, какой вызвала победа под Петроградом. Она совпала к тому же с началом решающих успехов на Южном фронте. Революция снова высоко поднимала голову.

В глазах Ленина победа над Юденичем получила тем большее значение, что в середине октября он считал её почти невозможной. В Политбюро решено было дать мне за защиту Петрограда орден Красного Знамени. Меня это решение поставило в очень затруднительное положение. На введение революционного ордена я решился не без колебаний: ещё только недавно мы успели отменить ордена старого режима. Вводя орден, я имел в виду дополнительный стимул для тех, для кого недостаточно внутреннего сознания революционного долга. Ленин поддержал меня. Орден привился. Его давали, по крайней мере в те годы, за непосредственные боевые заслуги под огнём. Теперь орден был присуждён мне. Я не мог отказаться, не дисквалифицируя знака отличия, который сам я столько раз раздавал. Мне ничего не оставалось, как подчиниться условности.